Карен Хокинс - Поединок сердец

Да, приключение выйдет что надо. Кейтлин оставалось лишь надеяться, что она не зря рискует быть искусанной собаками.

— Значит, вот куда вы исчезли!

Александр поднял голову. К нему по дорожке сада шел Дервиштон. Он сбежал из душного пространства дома — и заодно от утомительных ехидных комментариев Джорджины — и вышел насладиться сигарой. Сделав последнюю затяжку, бросил окурок на мощенную камнем дорожку и тщательно растер его каблуком.

— Привет, Дервиштон! Вижу, вы бросили затею убедить Джорджину в преимуществах оперы перед драматическим спектаклем?

Дервиштон засмеялся и вошел в рощицу — один из многих изолированных островков зелени, устроенных предусмотрительной Джорджиной в своем огромном саду. Она особенно любила свой сад и уставила его множеством роскошных беседок с диванами и подушками; в некоторых даже были шторы, которые можно было опустить. Сад Джорджины был воплощением мечты о сладострастной роскоши и удобстве.

Из задней двери дома вышла служанка и двинулась мимо сада в направлении конюшен. Александр рассеянно следил, как она идет по дорожке, в своем широком платье и плотно натянутом на голову чепце. Шел навстречу мальчик-конюший, взглянул ей в лицо и разинул рот. Не сводя со служанки изумленных глаз, запнулся о собственную ногу и свалился прямо на низкий забор.

Александр усмехнулся. Вот дурачок! Так очевидно привлекает к себе внимание! Наверняка девица сейчас смеется над ним и никогда больше не посмотрит на него с уважением.

— Маклейн, я хотел бы спросить вас кое о чем.

Александр повернулся к Дервиштону.

— Джорджина намекнула, что мисс Херст из не очень приличной семьи.

Чертова Джорджина!..

— Она ошибается. Отец мисс Херст — викарий. Через замужество своей родственницы она приходится родней также лорду Галлоуэю, а это человек разборчивый.

— Но Джорджина между прочим сказала, что мисс Херст… доступна. И если я приложу побольше старания…

— Нет.

Ответ Маклейна рассек воздух, словно ждущий наготове гром. Повисло зловещее молчание.

Значит, Джорджина решила-таки сама заняться его делом? Он скажет ей пару слов. Кейтлин Херст принадлежит ему. Только он вправе наказать ее, дразнить и мучить.

Улыбка застыла на лице Дервиштона:

— Послушайте, Маклейн, я не…

— Забудьте. Это не ваша вина.

Чтобы унять гнев, Маклейн снова стал наблюдать за конюшим. Парень уже встал на ноги и кланялся так, словно перед ним была не горничная, а сама королева.

Александр нахмурился. Может, это и не горничная вовсе? Служанка кивнула конюшему и торопливо пошла дальше. Серые юбки грациозно колыхались, из-под чепца выбилась золотистая прядь…

Александр ахнул.

— Извините, Дервиштон. Мой конюх просил, чтобы я заглянул на конюшню перед ленчем.

— Да, но как насчет Джорджины?

— От всей души желаю вам успеха. Можете ею заняться — но не мисс Херст.

Александр бросился по дорожке в направлении конюшен. Дервиштон крикнул ему вслед:

— Но, Маклейн, это не…

Однако Александр не ответил, его путеводной звездой было серое платье. Он обошел конюшего, который столбом стоял посреди дорожки, глядя вслед удаляющейся служанке. Юнец пристально взглянул на Маклейна и залился краской, когда понял, кто перед ним.

— Милорд, простите…

— Займись делом, — приказал Александр, продолжая преследовать горничную.

Ее простой чепец был под стать платью, с низкими полями и выцветшими цветочками, точь-в-точь, как у уличных цветочниц, обступающих вас со всех сторон в Ковент-Гарден, чтобы сбыть свой товар. Итак, малышка Херст решила ускользнуть незамеченной. Что она задумала?

Александр нагнал ее у самого вцхода из сада.

— Куда направляемся, Херст?

Она остановилась как вкопанная, ее спина застыла в напряжении. Кейтлин медленно обернулась к нему лицом. Карие глаза смотрели с подозрением. В руке она держала тяжелую корзину, надежно прикрытую сверху салфеткой.

Александр усмехнулся:

— Если хотите устроить маскарад с переодеванием, понадежней замаскируйте зад. Я его узнал издалека.

Она раздраженно поджала губы.

— Учту в следующий раз.

— Могу я спросить, куда вы направляетесь?

— Нет.

Он сложил руки на груди. Она сердито прищурилась.

— Это не ваше дело.

— Да? А я думаю, как раз мое. — Он взглянул на корзинку. — А что здесь?

— Не ваше…

Он схватил корзину и откинул льняную салфетку.

— Желе, варенье, свежий хлеб. А что в этом горшочке? — Нагнувшись, он потянул носом воздух. — Суп?

Она отняла у него корзину и вернула салфетку на место.

— Вас не касается, что я делаю. Теперь, с вашего позволения, я пойду. Мне нужно выполнить ваше же поручение.

— Поручение? — Он начал догадываться. — Так вы хотите завоевать расположение лорда Дингуолла с помощью корзинки с деликатесами?

Судя по тому, как воинственно взлетел вверх ее подбородок, и посерьезнело лицо, Александр понял, что угадал.

Ему стало весело. Честно, за всю жизнь он не испытывал большего желания, чем сейчас. Он мечтал победить Кейтлин в ее же собственной игре.

Маклейн улыбнулся, а она сказала:

— Уверена, вы не возражаете. В конце концов, не вы ли утверждали, что лорд Дингуолл откажет мне, как бы я ни старалась?

Александр сверкнул широкой улыбкой, сложив руки на груди и покачиваясь на каблуках.

— Вы могли бы пощадить собственную гордость, признать поражение и прямо сейчас отправиться в мою спальню.

Ее красоту было не скрыть даже грубой одеждой. Особенно он оценил ее чепец, поля которого обрамляли ее лицо, делая еще больше огромные карие глаза Кейтлин.

У нее было весьма решительное выражение лица.

— Я выиграю наше пари, и вам, милорд, придется встать на колени. Погодите и увидите!

Александр пожал плечами:

— Вам не выиграть. Дингуолл ненавидит герцогиню.

— Что ж, если я проиграю — что вряд ли! — по крайней мере буду знать, что сделала все, что могла.

Ему нравилось смотреть на ее воинственный подбородок.

— Пара ломтей свежевыпеченного хлеба и суп бессильны против десятилетия вражды.

— Не ваше дело, как я собираюсь действовать. Встретимся вечером, Маклейн. С лордом Дингуоллом.

Повернувшись, она пошла прочь, и корзинка билась о ее бок.

Александр ждал, пока Кейтлин не скроется за конюшнями, а потом пошел вслед за ней. Возле конюшен ему пришлось остановиться. Кейтлин приветствовал целый хор женских голосов. Он осторожно заглянул за угол.

Кажется, тут собрались все горничные, все до единой. Кейтлин приветствовали, как героиню классического греческого мифа. Боже всемогущий, Маккриди был прав — на ее стороне вся женская прислуга в доме!

Кейтлин заговорила с высоченной костлявой женщиной с жесткими седыми волосами, затянутыми в строгий, узел на затылке. Ростом она почти вдвое превышала Кейтлин, а плечи у нее были как у дюжего фермера.