Вера Крыжановская - Царица Хатасу

Нейте показалось, что на лестнице были расставлены какие — то странные фигуры, державшие в поднятых руках факелы и лампы. Но подойдя ближе, она увидела, что приняла за статуи богато одетых мальчиков, стоявших неподвижно, как будто они были высечены из камня. У ног каждого из них в ящичках курились благовония. Факелы и пламя смолы ярко освещали площадку, наполненную мужчинами и женщинами, которые выстроились полукругом.

Подойдя к лестнице, Хоремсеб остановился и окинул все довольным взглядом. Побледневшая Нейта молча стояла рядом. Все, что она видела, ослепляло и поражало ее, но удушливый запах цветов и благовоний слишком сильно действовал на ее утонченную натуру. Голова у нее кружилась, и утомление, смешанное с каким — то оцепенением, овладело всем ее существом.

По знаку господина целый рой маленьких девушек с цветами и закрытыми корзинами в руках отделился от толпы и окружил Нейту. Прежде чем она могла понять их намерения, ее одежды расстегнули и заменили их туникой из легкой и прозрачной материи, покрытой серебристыми вышивками. Вместо пояса ее обвили гирляндой цветов. Другую гирлянду прикрепили к ее длинным, распущенным волосам. Пораженная Нейта не оказала ни малейшего сопротивления. Когда служанки расступились, ее испуганный взгляд встретился с пылающим взором Хоремсеба, который, казалось, насквозь пронизывал ее. Несмотря на оцепенение, подавлявшее все ее чувства, острое ощущение унижения, стыда и бессильного гнева наполнило сердце Нейты. Пленница закрыла глаза и зашаталась, но Хоремсеб поддержал ее и, подняв на руки, взошел по лестнице со своей легкой ношей. Князь сел на трон и посадил ее рядом с собой.

Заметив смертельную бледность своей спутницы, голова которой бессильно опустилась на его плечо, князь позвал Хамуса. Тот по его приказанию принес полный кубок вина. Приподняв голову Нейты, князь поднес к ее губам кубок и прошептал: «Пей!» Девушка машинально повиновалась. Вино, как огонь, побежало по ее жилам. Румянец выступил на щеках, в больших черных глазах появился лихорадочный блеск, и она выпрямилась, сладостно улыбаясь.

Хоремсеб хлопнул в ладоши. И началось странное, захватывающее пение, то мелодичное и нежное, как гимн любви, то пронзительное и дикое, будоражащее могучими вибрациями нервы слушателей. Оно пробуждало в их душах самые разнообразные страсти.

В ту же минуту группа танцовщиц вошла в круг. Едва прикрытые длинными белыми покрывалами, которые они держали в руках, звеня кольцами ожерелий и браслетами, прекрасные создания исполнили какой — то страстный танец. Покрывала парили над их головами, как белые облака. Изощренные позы танцовщиц позволяли любоваться их чудесными телами.

Откинувшись назад, Хоремсеб пожирал глазами эту оживленную сцену. Даже Нейта, возбужденная вином, музыкой и удушливыми ароматами, не могла оторваться от этого волшебного зрелища. Князь встал и этим оборвал таинственный танец. Танцовщицы тотчас же исчезли, и вся толпа выстроилась в две шеренги, чтобы пропустить господина и его спутницу. В сопровождении толпы, поющей и бросающей ему под ноги цветы, Хоремсеб повел Нейту к большому пруду, который, как и дворец, был теперь ярко освещен. Факелы, лампы и пламя смолы окутывали каким — то красноватым туманом гладь воды. У ступенек из розового гранита, спускавшихся в воду, стояла целая флотилия маленьких лодок, украшенных разноцветными огнями и цветами. В каждой лодке были евнух, девушка с арфой и большая амфора. На почетном месте у самой лестницы ожидала господина золоченая и инкрустированная лодка. В ту минуту, когда Хоремсеб и его спутница сели на пурпурные подушки, шесть молодых мужчин и шесть девушек, прикрытых только гирляндами цветов, бросились в воду. Одни схватили длинные серебряные цепи, прикрепленные впереди лодки, другие подталкивали сзади. Вместе с лодкой они выплыли на середину пруда.

Тогда вся толпа рабов рассеялась. Одни сели в лодки, другие бросились в воду, плавая вокруг лодок с криками дикой радости. Всем были розданы кубки, которые наполняли евнухи, как только жадная рука протягивалась к ним. Скоро опьянение охватило всех. Пруд кишел обезумевшими существами, все звуки покрывало страстное пение под аккомпанемент арф.

Сначала Нейта с захватывающим интересом наблюдала за этим фантастическим действием. Но по мере того, как праздник переходил в отвратительную оргию, ею начинал овладевать ужас. Никогда еще ее целомудренный взгляд не оскорбляло такое гнусное зрелище. Воспламененные и искаженные скотскими страстями лица мелькали вокруг лодки. Эти подобия людей плавали вокруг Нейты и протягивали кубки, причем иногда руки сжимались, как бы нацеливаясь в голову господина. Все это пугало Нейту, и она, дрожа, прижалась к своему спутнику.

— Чего ты боишься? — спросил Хоремсеб, ударяя бичом по обнаженной спине раба, осмелившегося подплыть слишком близко к лодке и вызвавшего у Нейты крик ужаса.

Праздник или, вернее, отвратительная вакханалия достигла теперь апогея. Пение и музыка слились в какой — то хаос. Дикое веселье несчастных существ, отупевших от щедро раздаваемого им яда, переходило в какое — то неистовство. Тем не менее, евнухи, плававшие по пруду, старались поддерживать известный порядок. Они отгоняли кнутами более буйных, вылавливали крючками тонувших и собирали в кучу на плот женщин, не позволяя им снова вернуться в воду. Несмотря на все эти предосторожности, несколько несчастных утонуло.

Вдруг у самой лодки князя появился пловец, возбужденный до невменяемости. Это был здоровый молодой нубиец могучего телосложения. Его широкая грудь тяжело вздымалась, а дикие налитые кровью глаза вперились в Нейту так, что у нее застыла кровь. Раб ухватился рукой за борт лодки и потянулся к девушке. Нейту обдало пьяное дыхание этого животного, и она откинулась к Хоремсебу. Почувствовав сильный толчок, чуть не опрокинувший лодку, князь резко обернулся.

При виде дерзкого безумная ярость исказила его лицо.

— Бешеная скотина! Ты осмеливаешься прикасаться к тому, что принадлежит твоему господину! — прорычал он, молниеносно выхватил из — за пояса небольшую секиру с золотой рукояткой и рассек голову раба. Череп несчастного раскололся, как ореховая скорлупа, и струи крови и мозга брызнули на Нейту, почти ослепив ее. Даже не вскрикнув, Нейта упала в обморок. С минуту отвратительный труп еще держался за борт лодки, потом руки разжались, и он тяжело упал в воду.

Хоремсеб наклонился к Нейте и, зачерпнув рукой воды, вспрыснул окровавленное лицо своей спутницы. Это ни к чему не привело и он проворчал с досадой: «Глупый случай. Но не беда! Она все равно привыкнет…» Приказав причалить к берегу, он поднял Нейту и унес ее в комнату.