Кэтрин Коултер - Сумасбродка

— Милорд, слава Богу, это вы! Что случилось? Вы в порядке? Идемте же скорее в дом! О Господи, вы только посмотрите на себя: вы весь пыльный, мокрый, а ваши чудесные новые ботинки измазаны грязью… — Тут Куинси замолк на полуслове, а потом ласково взял хозяина за руку и повел в дом. — Пойдемте-ка в ваш кабинет. Там вы немного отдохнете, а я принесу коньяк, — заботливо произнес он.

В кабинете Куинси осторожно усадил барона в кресло и поспешил к буфету.

— Нет, не надо коньяка! — Грей вдруг замахал руками. — Разве ты не знаешь, что от коньяка у меня все леденеет внутри? Я выпил вчера натощак целых два бокала и чуть не умер от холода!

— Ничего страшного, милорд, я сию минуту подам вам завтрак и горячего крепкого чая!

— Я думаю, мне лучше сразу подняться наверх.

Произнеся эти слова, Грей замер. Там, наверху, находилась Джек — возможно, она даже спала в его постели!

— Скажи, Куинси, который час?

— Почти семь часов утра, милорд.

Убедившись в неизбежности того, что вот-вот должно было произойти, Грей стал медленно подниматься по парадной лестнице, не сомневаясь, что верный Куинси смотрит ему вслед, не находя себе места от тревоги и догадок. Но что он мог ему объяснить? Что хозяин поднимается к себе в спальню, чтобы заняться любовью с женой, которая оказалась его сестрой?

Тут он расхохотался и продолжал глупо улыбаться даже тогда, когда увидел спешащего ему навстречу Хорэса.

Сидя в ванне, окутанный облаками горячего пара, Грей пытался успокоиться, но рассказ Хорэса, стоявшего тут же с большой махровой простыней в руках, вряд ли мог способствовать улучшению его настроения.

— Нынче ночью здесь был настоящий ад, милорд. Ее милость металась по всему дому, проверяла все комнаты и расспрашивала всех и каждого о том, куда вы могли деться. Мне пришлось запастись книгой потолще и укрыться в погребе, иначе она отыскала бы меня и не отпустила, пока не сумела бы докопаться до правды. Я слышал, как она рычала на челядь — не хуже собаки, у которой отняли кость, и поэтому сидел в погребе до полуночи. Потом пришел Куинси и сказал, что миледи взяла трех дюжих лакеев и в карете отправилась искать вас по городу. Она, конечно, испугалась сверх всякой меры — ведь от вас не было ни записки, ни курьера. Даже тетушки принимали участие в поисках. А маленькая девочка не переставала плакать, видя, как расстроена ее сестра. Ее милость вернулась посреди ночи, но не ложилась спать — все ждала, все ходила взад-вперед по гостиной и только уже перед самым рассветом поднялась в спальню.

Грей все это время машинально тер мылом свое колено.

— Они все равно не сумели бы меня отыскать, — буркнул он и глянул на Хорэса. — Я был у реки, смотрел на воду и думал о том, как время уносит нашу жизнь.

Барон замолчал и больше, пока мылся, брился, одевался и причесывался, не проронил ни слова. Наконец он снова стал походить на джентльмена, и только выражение его лица свидетельствовало о глубокой душевной муке.

Грей неслышно прошел в спальню. Часы на каминной полке показывали восемь тридцать утра. У него было такое чувство, будто он находился здесь в последний раз не меньше десяти дней назад! Голова его разрывалась от хранившейся в ней тайны, готовой уничтожить их обоих. Ах, как ему не хватало сейчас сумерек, чтобы смягчить остроту жуткой реальности!

Джек, закутавшись в одеяло, сидела на подоконнике; светлые волосы свободно рассыпались по плечам. Она следила за Портмен-сквер. Грей смотрел, как тонкие бледные пальчики рисуют узоры на запотевшем стекле.

— Джек!

Она обернулась — медленно, как во сне. Горем и страхом повеяло из глубины широко распахнутых глаз.

— Это ты… — Джек кубарем скатилась с подоконника и ринулась к нему. — Грей… слава Богу, ты вернулся! — прошептала она, обнимая барона за шею так неистово, что он подивился ее силе.

Медленно его руки стали подниматься, чтобы сжать Джек в ответном объятии, но вдруг застыли на полпути. Он зажмурился. Он думал о том, что никогда больше не сможет обнимать ее, целовать, заниматься с ней любовью, и эти мысли приводили его в отчаяние. Сестра. Нет, он этого не переживет…

Джек отстранилась и заглянула ему в лицо.

— Господи, ты не болен? — Она стала торопливо ощупывать его всего: плечи, руки, грудь. — Кажется, все цело! Но что же случилось?

Она снова встала и прижалась к нему. Барон почувствовал, как Джек дрожит. Но разве здесь холодно? Нет, просто она боялась. Боялась за него. Он невольно прикрыл глаза.

Боже, какой же он негодяй, эгоистичный, трусливый негодяй!

— Все в порядке, — Грей подивился тому, как равнодушно звучит его голос, — со мной ровно ничего не произошло.

— Но почему тебя так долго не было?

— Послушай, нам надо поговорить.

Он подал ей халат. Джек машинально взяла его, но даже не подумала надевать: она не спускала глаз с мужа.

Тогда Грею пришлось одеть ее самому, словно маленькую.

— Присядь. — Он жестом указал на глубокое кресло возле камина, а затем, опустившись на корточки, развел огонь. — Ну вот, скоро станет совсем тепло.

Последив некоторое время, как огонь охватывал сухие поленья, барон выпрямился и подошел к Джек.

— Прости меня, — глухим голосом произнес он. Джек нетерпеливо отмахнулась.

— Сначала объясни, за что ты просишь прощения…

Она словно пыталась заглянуть ему в самую душу, но Грей знал, что ее взгляд не обладает столь невероятной силой; иначе она увидела бы перед собой человека, всю ночь боровшегося со своими демонами — и проигравшего.

Джек вдруг прижала пальчики к его губам и качнула головой, словно пытаясь отсрочить то ужасное, что предстояло ей выслушать.

— Погоди минуту, Грей.

Она взяла колокольчик и громко позвонила, не выпуская Грея из поля зрения, как будто боясь, что он может неожиданно раствориться в воздухе.

Как только появилась горничная, Джек приказала подать легкий завтрак — только кофе и тосты — к ним в спальню.

К ним в спальню!

Грей откинулся на спинку кресла и, сжав руки в кулаки, глядел перед собой остановившимся взглядом, а Джек встала рядом. Ее легкая рука легла ему на плечо. Барону захотелось скинуть с себя эту руку и заорать что было сил, чтобы она не смела к нему прикасаться. Его сестра не должна обращаться с ним так, как это дозволено жене или любовнице. Он напрягся всем телом, как от удара, но промолчал и, лишь заглянув ей в лицо, горько улыбнулся.

— Может, ты все-таки присядешь?

Грей понимал, что на протяжении всей этой ночи Джек вела отчаянную борьбу со своим страхом за него, бросившего ее в одиночестве и неизвестности. Ему не было ни прощения, ни оправдания, однако он чувствовал, что поступил бы точно так же, доведись ему пережить все это еще раз.