Бетина Крэн - Рай по завещанию

Джеймс прижал сестру к себе. Его сердце билось, желая продлить мгновение. Плечи Иден дрожали.

– Прошлое не вернешь, Джеймс, – прошептала девушка.

– Знаю, Дене, знаю.

С вершины горы за братом и сестрой наблюдали ярко-голубые глаза, потемневшие от презрения.

– Настоящая шлюха, вся в мать! – Рэмсей сплюнул, глядя на Иден в объятиях Джеймса. – Боже милосердный! Только посмотри на нее – катается по траве, словно хрюкающая свинья! И при свете дня – наглость несусветная! Смотреть противно! – он отвернулся и потащил своего слугу прочь, чтобы и тот перестал созерцать пикантное действо. – Хочешь увидеть, что будет дальше?

Полноватый, одетый в шотландский килт слуга продолжал оглядываться, пока они шли к лошадям.

– Я знаю, что будет, – Рэмсей глянул на слугу с тем же зловещим выражением в глазах. – Я знал, что будет дальше, еще с тех пор, когда был юношей. Вряд ли эти двое смогут меня научить чему-нибудь. В лучшем случае, Арло, женщины скучны, в худшем – продажные твари. Но вот та дамочка – первый класс, – Рэмсей резко вскочил в седло. – Вперед, Арло. У нас много дел.

Тот еще какое-то время стоял, нахмурившись. Что-то уже вторую неделю его господина не может покинуть дурное настроение – с тех самых пор, как они уехали из Скайлета. Стоило только упомянуть имя Марлоу, как Рэмсей, молодой грациозный джентльмен, превращался в каменное изваяние. Они проехали весь Дорсетшир, расспрашивая о девушке по имени Иден Марлоу. Ясно, что она, как выразился старый лорд Гаскелл, «лакомый кусочек». Однако сегодняшняя сцена разозлила всегда сдержанного молодого господина донельзя. Рэмсей Маклин был человеком, любовь и ненависть которого сформировались еще в юности… Он никогда не менял своих пристрастий. Всегда сдерживался, не теряя над собой контроля. Но не сегодня. Арло нахмурился, вспомнив, что лицо Рэмсея начало каменеть с тех самых пор, как вчера вечером они случайно узнали – эта милая Марлоу должна вот-вот покинуть Англию.

Арло пожал плечами. Толстые ноги мелькнули в воздухе, и он оказался в седле. Тронув поводья, слуга поскакал за своим господином, чья широкая спина была уже далеко впереди.

Неделю спустя Иден стояла на палубе корабля «Лампа Гидеона» и наблюдала за погрузкой. Ее сердце колотилось, девушка искала глазами брата. Шум, суета, гомон, соленый запах моря, гниющих фруктов… Воистину, благородному воспитанию Иден посылались новые испытания. Она вынула из сумочки кружевной платочек и прижала надушенную ткань к носу. Тяжело дыша, Иден постаралась унять сильно бьющееся сердце.

Джеймс привез ее на корабль и, так и не представив капитану, заторопился по каким-то неотложным делам.

– Ты, видимо, хочешь запастись бренди на все путешествие? – не смогла скрыть раздражения Иден. За последние десять дней девушка поняла, что брат полюбил выпивку. Хотя и оставался джентльменом в любом состоянии. Она пыталась заговорить на эту тему, но Джеймс только фыркал. Вероятно, придется поговорить с отцом, когда они прибудут в Бостон.

Мысли устремились к родному дому, где она не была уже пять лет. Все изменилось – и сама Иден, и, наверное, родители – девушка ясно понимала это. Как бы ее ни встретили домашние, она должна быть настоящей леди, как госпожа Данливи. Ужасно, что Джеймсу так не понравились те ее качества, за воспитание которых родители выложили немалую сумму. Иден вздохнула. Сейчас она понимала – ее семья была весьма необычной: все горячо обнимались при встрече, от избытка чувств касались друг друга. А Иден все ласкали – она была самой младшей из четверых детей и к тому же единственной девочкой.

«Прикосновение допустимо только в крайних случаях, как выражение сердечной привязанности», – не раз говорила классная дама Розмари. А непосредственность Иден, которая, рассказывая что-то интересное, могла схватить подругу за руку, сослужила юной Марлоу плохую службу – госпожа Данливи постоянно поминала ее как плохой пример. Если же Иден пыталась оправдаться и говорила, что у них так принято, благородная Данливи замечала: в КОЛОНИЯХ все может быть, но здесь Англия.

Иден не раз слышала обрывки разговоров родителей, что дочери необходимо благородное воспитание. Мать называла ее «шустрой, словно заяц», а отец говорил, что двенадцатилетняя девочка уже не должна врываться в комнаты братьев, когда те переодеваются. Иден относилась серьезно к словам миссис Данливи, поскольку родители доверили этой даме свою дочь, отослав ее за океан.

Поначалу девушке было трудно преодолеть свои привычки, укротить непосредственность. Постепенно «скандальное» поведение Иден свелось к рассказам, что она видела обнимающихся и целующихся родителей или полуодетых братьев. Девочки хихикали и считали Иден основным авторитетом в вопросе общения полов. Но потом Иден начала сознавать, почему люди целуются, – рассказы о доме прекратились. С течением времени она направила свою природную сметливость в нужное госпоже Данливи русло и постепенно завоевала славу одной из лучших воспитанниц.

А теперь Иден направляется домой – «миссионерка благородных манер», как говорила классная дама. Тот факт, что Джеймс принял в штыки все новые манеры сестры, доказывал – миссия будет не из легких.

Подъехал экипаж. Иден прищурилась, чуть склонила голову, чтобы широкие поля шляпы прикрыли лицо от солнца. Сквозь золотистую дымку она увидела два знакомых платья – ее лучшие подруги Лаура Мелтон-Говард и Дебора Виллингфорд приехали в порт. Сердце Иден екнуло от радости, и она бросилась через палубу к сходням.

Девушки обнялись. Лаура и Дебора выразили ли свое восхищение изящным нежно-голубым бархатным жакетом Иден и широкополой шляпкой. Подруги привезли с собой огромную коробку с конфетами и бутылку великолепного шерри, чтобы Иден могла приятно скоротать первые дни пути. Лаура спросила, где Джеймс.

– Ушел куда-то по делам. Скоро должен вернуться, – Иден сжала ладонь подруги.

– Поберегись! – раздался совсем рядом резкий крик. Девушки отскочили в разные стороны, пропуская широкоплечего матроса, тащившего огромный сундук. С корабля уже тянул руки другой матрос – из-за сундука девушки видели только толстые обнаженные икры и край килта. Резкое движение – и шерстяная пола качнулась так, что взору юных леди предстали обнаженные мужские бедра.

– О! – Лаура отвернулась. Девушки покраснели, заговорщически округляя глаза и давясь от смеха.

Только Иден осмелилась вновь взглянуть в ту сторону, где матрос-шотландец сражался с непослушным сундуком. В ужасе от своего любопытства она скользнула взглядом вправо, но и здесь увидела пару мужских ног. Подняв глаза, она рассмотрела шотландский килт, выглядывающий из-под черного шерстяного плаща, а выше – изящное лицо цвета белого мрамора, на котором сияли голубые глаза, напоминавшие небо в безоблачный день. И эти глаза с насмешкой смотрели на нее, полные губы иронично изогнулись. Лаура и Дебора проследили за взглядом подруги. Мужчина неторопливо зашагал по палубе, а девушки были не в силах оторвать взгляд от этого человека, отвесившего им грациозный поклон.