Джорджетт Хейер - За порогом мечты

Фанни сидела у окна с окаменевшим лицом. Эбби подошла к ней, обняла, но еще несколько мгновений девочка оставалась твердой и хрупкой на ощупь, словно гипсовая статуя. Ласково поглаживая золотистые кудри Фанни, Эбби прошептала:

– Ничего, моя хорошая, все пройдет, ничего…

Слова были совершенно идиотскими, но свое дело они сделали – Фанни разразилась рыданиями и зарылась лицом в грудь тетки…

Попозже она спросила:

– Ты ведь знала, Эбби? Знала?

– Да, но я все прикидывала, как тебе сказать…

– Мне рассказала Лавиния. Я сперва не поверила. Но все оказалось правдой. Наверно, такая моя судьба…

– Не переживай, моя хорошая. Помолчали.

– Я была такая идиотка, – призналась Фанни. – Хотела с ним бежать…

– Вот уж не думаю, что ты на самом деле так могла бы поступить. Фанни глубоко вздохнула:

– Не знаю. Иногда я думаю так, а иногда – иначе, особенно когда он бывал рядом. Но… Он не приходил, пока я болела, а потом Лавиния так меня расстроила, рассказав про миссис Клапхэм… Мне просто тошно стало, Эбби, просто тошно!

– А что, он пишет тебе, что передумал?

– Нет. Если бы так, я смогла бы вытерпеть. Ведь может же человек разлюбить другого, в конце концов? Но нет… Он просто обманул меня, я ведь была еще такая маленькая – до гриппа. А после гриппа я уже стала взрослой. И теперь меня не проведешь. Боюсь, что я теперь никогда не стану влюбляться… Он пишет, что с ним встречался мой дядя. Скажи, это ты вызвала сюда дядю Джеймса?

– Милая девочка, – усмехнулась Эбби, – я его не только не вызывала, но и вступила с ним в рукопашный бой уже через десять минут пребывания его в нашем доме…

– Ох, я не думала, что так получится… Прости меня, Эбби! Я была такой гадкой! Но знай, что тебя я люблю больше всех на свете!

– Тогда я очень постараюсь простить тебя, – заметила Эбби с чуть заметной улыбкой.

– Ах, Эбби, ты сама не знаешь, что ты для меня! – Фанни прижала ее руку к щеке. – Если бы тебя тут не было… я даже не знаю, как смогла бы жить с Селиной…

Эбби испытывала смешанные чувства. С одной стороны, ей были приятны слова девочки, но в то же время она видела все новые и новые препятствия на пути соединения с мистером Майлзом Каверли.

– Я сожгла письмо и клочок волос, вложенный туда! – заявила тем временем Фанни. – Как ты думаешь, следует ли мне написать ему об этом?

– О нет, я не стала бы на твоем месте! Самое лучшее – вообще не обращать на него внимания.

– Да, но ведь… – Фанни даже икнула от возбуждения. – Он ведь написал, что мой локон волос он станет хранить до самой смерти, как память о той единственной, которую по-настоящему любил! Представляешь? Мне становится не по себе!

– Мне тоже, – согласилась Эбби.

– Он пишет… Ох, он врет, что расстается со мной ради моего же блага, якобы он говорил с дядей и понял, что тот никогда не согласится на наш брак, и я стану потом сожалеть, если сбегу с ним. Но я не верю ни единому его слову! Неужели он думал, будто я приму такой вздор за чистую монету! Ведь он с самого начала знал, что дядя не согласится! – Фанни сцепила руки, лицо у нее горело праведным гневом. – Я ненавижу его! Я просто не понимаю, как я могла его полюбить!

Эбби утешала девочку как могла, но та снова ударилась в слезы, повторяя:

– О, что же мне теперь делать?! Я так несчастна, Эбби! Так несчастна! Что делать?!

– На мой взгляд, самое лучшее – это последовать совету доктора Роутона, – отвечала Эбби.

– А, он советовал уехать? Но я не хочу уезжать!

– Ну, сперва-то он предложил поехать на побережье, но тут я и сама сомневаюсь, потому что море в ноябре – крайне меланхолическое зрелище. Но потом он упомянул про Эксмут, и я вспомнила, как понравилось там Тревизьенам, а ведь они были там в декабре. Там прекрасный климат, и в окрестностях масса интересного. Я думаю, что, если мы решим туда отправиться, миссис Грейшотт одолжит нам свою Лавинию в компаньонки, как ты думаешь?

Но этот удар не достиг цели. Фанни, занятая своими переживаниями, не желала покидать сейчас Бат.

– Все решат, что я уехала, потому что была обманута! – всхлипывала Фанни.

– Если судить по тому, как измотался наш дворецкий, подтаскивая тебе корзинки с фруктами, цветы и книжки от твоих обожателей, то скорее это тебя сочтут изменницей! – холодно заявила Эбби.

Фанни, гордость которой была немного умаслена этим замечанием, слегка поутихла и отчасти повеселела.

Селина, напротив, никак не желала веселеть, а вместо этого провалялась в постели три дня, а когда встала, с утроенной энергией принялась жаловаться на боли в груди, в спине, в боку, в плече, в бедре, в суставах пальцев и в мочках ушей. Она перебралась на софу, где начинала стонать, чуть только где-нибудь вдалеке стукнет дверь или затрубит рожок почтовой кареты, словно сами звуки способны были вызывать обострение ее бесчисленных болей. Она требовала от поварихи для себя какое-нибудь особенное блюдо, а когда таковое появлялось на столе, съедала не больше двух чайных ложечек, а оставшееся отодвигала с видом человека, давшего страшную клятву никогда ничего не есть. При этом Селина всеми способами пыталась не отпускать от себя Эбби.

– Доставь мне удовольствие своей компанией, пока я еще жива! – трагически шептала Селина, и слезы привычно и охотно капали с ее щек…

Теперь, когда Эбби странным образом оказалась зажата между своей сестрой и племянницей, положение ее было незавидное. Впору было отчаяться, но ее спасали своими ежедневными визитами Оливер и Лавиния, которые приходили повидаться с Фанни – поиграть в шарады, посмеяться анекдотам или погулять в ближних садах. И хотя вскоре Эбби начала уже пугаться постоянной присказки Фанни: «Оливер говорит, что…», но по крайней мере в высказываниях Оливера была всегда пропасть здравого смысла и никакой похабщины… Конечно, было немного обидно, что Фанни предпочитает мнение Оливера мнению Эбби, но уж тут приходилось смириться.

Эбби гадала, какое развитие получат эти отношения. Фанни не была влюблена в Оливера. Она продолжала относиться к нему как к брату, принимала его опеку и доверяла ему. Эбби казалось, что Оливер чересчур спокойный, умеренный молодой человек, чтобы оказаться способным увлечь Фанни. Впрочем, кто знает, времена меняются, и мы меняемся вместе с ними. При этом было очевидно, что Оливер любит Фанни, хоть и пытается держаться с ней точно так же, как и со своей сестрой. В глазах Оливера лишь изредка, на мгновение, возникал тот потусторонний блеск, который отмечает настоящее чувство, и Эбби все пыталась припомнить, когда впервые она увидала такой же свет во взгляде Майлза Каверли…

В то же время счастливая звезда Стэси Каверли восходила вовсю, несмотря на все скудеющие возможности его кошелька. Правда, ему пришлось продлить свое пребывание в «Уайт-Харт» на несколько недель, и он знал, что только все возрастающая близость его к богатой миссис Клапхэм удерживала хозяина гостиницы от требований немедленно оплатить немалый счет за проживание…