Барбара Картленд - Повезло в любви

Но все же он слишком нервничал, чтобы предпринять атаку и спросить Нельду, какие чувства она испытывает к нему.

Он видел, как загорались ее глаза, когда она входила в комнату, где он сидел по вечерам, видел, что она с неохотой покидает его и хочет продолжить беседу.

Но при всем при этом его по-прежнему мучило предположение, что Нельда относится к нему как к отцу.

«Что мне делать? Как заставить ее смотреть на меня как на мужчину?»— мучился он и сразу же сам смеялся над собой.

Не было еще ни одной женщины, которая, побыв несколько минут с ним наедине, не давала ему тут же понять, что он для нее желанный.

Но когда Нельда вкладывала свою ладошку в его ладонь, когда они шли по коридору, лорд Харлестон понимал, что это прикосновение доверчивого ребенка.

«Я люблю ее! Я ее люблю!»— снова и снова повторял он.

Когда Нельда входила в комнату, демонстрируя перед ужином новое вечернее платье, он слышал, как стучит в висках кровь, и понимал, что в один прекрасный день воля предаст его, и он заключит Нельду в объятия и поцелует нежно и страстно.

— Спокойной ночи, это был чудесный-чудесный вечер, как и все остальные, которые мы провели вместе, — говорила Нельда.

— Мне тоже понравилось, — вторил ей лорд Харлестон.

— Вы уверены, что вы не скучали?

— Ни единой секунды!

— Я так рада! Я боюсь вам наскучить, ведь я так невежественна, и вы наверняка порой считаете меня… глупой.

— Я никогда не считал вас глупой!

— А я молюсь, чтобы этого никогда не случилось. Благодарю вас снова… и спокойной ночи.

— Спокойной ночи, Нельда!

Подходя к дверям, она дарила ему очаровательную улыбку, но во взгляде не было того, что он мечтал увидеть.

А потом Нельда уходила, и он с отчаянием ждал еще одну бессонную, тоскливую ночь.

Они пробыли в Нью-Йорке почти неделю. День выдался жаркий, и они сидели, беседуя, в гостиной. Слуга открыл дверь, объявив:

— Г-н Уальдо Альтман-младший!

Лорд Харлестон выпрямился в кресле. Нельда вскрякнула.

Уальдо вошел в комнату с огромным букетом орхидей.

— Я приехал, чтобы увидеть вас, — сказал он Нельде, — ибо на мои письма вы не отвечаете.

Нельда мгновенно поднялась с кресла, машинально взяла протянутый ей букет и положила на стол.

— Как вы можете быть так жестоки, Нельда? И это после того, как я говорил вам, что больше всего на свете желаю вас видеть? — спросил он. — Я каждый день ждал от вас письма.

Нельда молчала.

— Мы были очень заняты, Уальдо, — ответил за нее лорд Харлестон.

— — Ваша светлость! Здравствуйте! — проговорил Уальдо. Молодой человек лишь сейчас понял, что они с Нельдой здесь не одни.

— Я предполагал, что вы можете приехать в Нью-Йорк, — сказал лорд Харлестон.

— Я писал Нельде каждый день, — ответил Уальдо, с упреком глядя на девушку.

— Мы были очень заняты, — повторил лорд Харлестон. — Мы глубоко признательны вашему отцу за то, что он позволил нам остановиться здесь. Здесь весьма уютно.

Этими словами лорд Харлестон хотел напомнить Нельде, что она — гостья г-на Альтмана.

— Я рад, что вам здесь уютно, — сказал Уальдо.

Но смотрел он не на лорда Харлестона, а на Нельду.

— Мне нужно поговорить с вами, — настоятельно попросил он, как если бы они были вдвоем. — Мне нужно поговорить с вами наедине.

Нельда вскрикнула:

— Нет! Вам нечего мне сказать! Абсолютно нечего!

Она умоляюще посмотрела на лорда Харлестона, но он покачал головой.

— Я думаю, вам следует исполнить просьбу Уальдо. В конце концов, он проделал такой долгий путь, чтобы повидаться с вами.

— Мне нечего сказать ему… нечего! — воскликнула Нельда. — Пожалуйста… пожалуйста… выгоните его… и я больше не хочу получать… от него письма!

Девушка бросилась к лорду Харлестону и обеими руками схватила его за руку.

— Пожалуйста, отправьте его… прочь! — умоляла она.

Чувствуя себя неловко, лорд Харлестон произнес:

— Мне очень жаль, Уальдо, но как я вам и говорил, все решает Нельда.

Однако ему казалось, что Уальдо не слышит его.

Молодой человек не отрываясь смотрел на Нельду. Он внимательно отслеживал все перемены в ее лице, он видел, как девушка бросилась к лорду Харлестону за поддержкой, видел, как она обеими руками держалась за его руку.

Уальдо смотрел долго, а потом глухо произнес:

— Вот, значит, как! Ну что же, я должен был этого ожидать… Раз так, выходите за него замуж. Но предупреждаю вас, его репутация еще хуже, чем у вашего отца, и он сделает вас несчастной. С ним вам будет чертовски плохо, куда как хуже, чем со мной!

Он резко повернулся и вышел из комнаты, громко хлопнув дверью.

Мгновение Нельда стояла, будто окаменев.

Когда же до нее дошел весь смысл сказанного Уальдо, с ее уст сорвался сдавленный стон, и она отвернулась, пряча лицо на плече лорда Харлестона.

Он обнял ее и прижал к себе.

Нельда разрыдалась и еле слышно, очень неуверенно произнесла:

— Простите… я не хотела… чтобы вы… знали!..

Он сжал ее еще крепче в объятиях и спросил, не узнавая собственного голоса:

— Вы хотите сказать. Нельда, что вы меня любите?

Девушка глубоко вздохнула и прошептала:

— Я… не могла с собой ничего поделать… Пожалуйста… не отсылайте меня!

В ее голосе звучал страх. Она подняла лицо и умоляюще посмотрела на него. Глаза ее были полны слез. Лорд Харлестон сжал ее лицо в ладонях так, чтобы она не могла отвернуться.

— Вы любите меня, — медленно произнес он, будто не мог поверить своим словам. — О, моя дорогая, вы возродили меня! А я уже думал, что никогда не смогу открыть вам, как сильно я люблю вас!

Нельда недоверчиво посмотрела ему в глаза. Ее лицо осветилось каким-то таинственным светом.

— Вы… вы… меня любите? — переспросила она, едва дыша.

— Я боготворю вас! — воскликнул лорд Харлестон. — Я люблю вас так долго, что, кажется, прошла уже целая вечность! Но я не осмеливался спросить вас о ваших чувствах ко мне.

— А я люблю вас… так сильно… я так боялась, что вы отправите меня в Англию, и я… молилась… и молилась, чтобы я могла… остаться с вами.

— И ваши молитвы были услышаны! — воскликнул лорд Харлестон. — Вы останетесь со мной, любовь моя, до конца наших дней, и я смогу научить вас любви. Я так давно хотел вас этому научить!

С этими словами он еще крепче сжал ее в объятиях, его губы нашли ее.

Он целовал ее очень нежно, боясь напугать. И лишь когда почувствовал, как она растворяется в нем, поцелуи стали более требовательными, более настойчивыми.

Ощутив мягкость ее губ, он испытывал такой восторг, какого никогда еще не знал, и он не сомневался, что она чувствует то же самое.

Это было так чудесно, так упоительно, так отличалось от той дикой страсти, которую прежде означал для него поцелуй, что лорд Харлестон никак не мог поверить в реальность происходящего.