Оливия Клеймор - Голиард

А войн за последние полвека на долю Бургундии выдалось более, чем достаточно. В результате обширные земли распались на три части: Бургундское герцогство, где захватил власть Роббер II [7] Роббер II Благочестивый (09720327) – король Франции, правил в 996—1031 годах. Представитель династии Капетингов. Сын короля Гуго Капета и Аделаиды Аквитанской , сын короля Франции Гуго Капета; королевство Бургундия (Арелат), король которого Рудольф III добровольно перешёл под юрисдикцию Священной Римской империи, и наконец, Бургундское графство, где обосновался Отто-Гильом I, затем передавший графство в наместничество Рено I.

Теперь же бургундские земли были окончательно поделены между правящими домами, их границы признаны Францией и Священной римской империей. Наступила долгожданная мирная передышка.

Настроение Бернара де Понтарлье было приподнятым. Вот уже несколько лет, как он практически не покидал своего замка и потому надеялся, что предстоящий турнир вернёт ему боевой дух и возродит воспоминания о былых сражениях. И он снова, хоть на миг, почувствует себя молодым и сильным воином.

Он помог жене и дочери разместиться в карете [8] Кареты XII века скорее напоминали крытые повозки. Традиционное понятие кареты появилось позже. , которую украшали фамильные грифоны, сам же предпочёл проделать путь до Бельфора верхом, рядом с сыном, который старался во всём подражать отцу и вознамерился преодолеть часть пути на невысокой смирной лошадке, в окружении своих верных вассалов.

Потон де Пайен, которому предстояло сразиться за честь барона, прекрасно выглядел в новом хаубержоне, блестящем начищенном до блеска шлеме [9] В данный исторический период в экипировке рыцарей использовался шлем-топфхельм (усечённый конус с прорезями для глаз, забрало появилось позже). и тёмно-зелёном сюрко с вышитым золистыми нитями грифоном.

Он нарочито прогарцевал на лошади перед каретой, дабы привлечь внимание Матильды. Та, увы, не смогла скрыть своего восхищения, и одарила рыцаря пламенным взором. Баронесса заметила сие обстоятельство.

– Надеюсь, на турнире ты будешь вести себя благоразумно… – холодно заметила она.

– Конечно, матушка… – кротко ответствовала дочь. – Но…

Баронесса, не скрывая удивления, воззрилась на дочь.

– Что ещё? Ты забыла что-то из нарядов? Кажется, я приказала упаковать всё…

– Нет-нет… Дело не в нарядах… Просто я хотела узнать: кого именно де Пайен провозгласит Дамой сердца на время турнира?

Баронесса улыбнулась.

– Ты имеешь в виду: кого из нас двоих? А разве ты не знаешь? Вероятно, я тебе не сказала… – она вздохнула с явным сожалением. – Барон решил, что Дамой сердца де Пайена стану я…

Матильда прикусила нижнюю губу.

– Разумеется, матушка… – сказала она, усилием воли подавив волнение.

Баронесса прекрасно понимала, что происходит с дочерью.

– Поверь, Матильда, так будет лучше. Ты ещё молода и повышенное внимание де Пайена может нанести непоправимый вред твоей репутации. Тем более, что твой отец очень рассчитывает встретить в Бельфоре своих давних друзей, с которыми он сражался в ломбардийских и швабских компаниях.

Матильда отвернулась от матери, сделав вид, что с излишним вниманием рассматривает внутренний двор замка через окно кареты.

– У баронов есть сыновья. Они давно достигли брачного возраста. Я очень надеюсь, что один из них не оставит тебя равнодушной, – закончила мысль баронесса.

Матильда тяжело вздохнула.

– А я его?.. – дерзко спросила она и воззрилась на мать.

Та усмехнулась, подумав, что Матильда уж очень похожа на неё в молодости – покорность лишь одна видимость. На самом деле за скромностью и дочерней покорностью таится бурный темперамент и сила воли.

– Ты молода и красива. Я не сомневаюсь, что к окончанию турнира твоей руки будут добиваться несколько достойных претендентов.

Матильда отвернулась и надула губки. В этот момент де Пайен снова прогарцевал на лошади… Ах, как он был хорош…

Заскрипели механизмы замковых ворот, подъёмный мост пришёл в движение, опустившись через глубокий сухой ров. Передовой отряд с герольдами покинул замок. Карета тронулась. За ней последовала вереница повозок…

День клонился к вечеру, когда кортеж, следовавший в Бельфор, остановился на ночлег. Прислуга быстро натянула походные шатры. Тут же был накрыт импровизированный стол, ибо благородное семейство и вассалы изрядно проголодались.

Матильда не чувствовала усталости. Она слегка утолила голод и вышла из шатра, дабы насладиться вечерней прохладой. Девушка обошла вокруг шатра, кругом царила суета. Ей захотелось побыть одной. Рассчитывая на то, что отец с матушкой слишком заняты обсуждениями предстоящего турнира, она в сопровождении компаньонки Флоранс, которая была двумя годами старше неё, удалилась к ближайшему лесочку.

Девушки оживлённо болтали, когда перед ними из-за кустов появился Потон де Пайен. Он явно их поджидал. Матильда почувствовала себя неловко, но всё же нашла в себе силы произнести:

– Вы, сударь, видимо наслаждались пением птиц?..

Рыцарь улыбнулся.

– О да… Это моё любимое занятие.

Флоранс подозревала о возникшей симпатии молодой госпожи и рыцаря, поэтому она сделала вид, что собирает полевые цветы. Однако при этом она зорко следила за парочкой, дабы приличия были соблюдены.

Де Пайен явно что-то хотел сказать. Матильда догадывалась: он сожалел о том, что вынужден провозгласить Дамой сердца её матушку.

Неожиданно он начал читать стихи:

Де Пайен умолк. Девушку невольно охватило волнение. Она прижала руки к груди…

– Мне очень жаль, сударыня, что я не смогу биться на турнире с перевязью из вашего шарфа. Но знайте, все свои будущие победы я посвящаю только вам.

– Чьи это стихи? – едва слышно спросила она.

– Некоего провансальского трубадура Бернарда де Вентадорна, или как у нас в Бургундии говорят на ломбардийский манер, голиарда. Теперь стихосложение и пение под аккомпанемент лютни [11] Лютня – старинный щипковый музыкальный инструмент с ладами на грифе и овальным корпусом. Исполнитель на лютне назывался лютнист. всё больше в моде. Многие бароны и графы считают, что в их придворной свите непременно должен присуствовать голиард, дабы услаждать их слух.