Джин Плейди - Обреченная на корону

То, что такая женщина переходит от одного любовника к другому, казалось вполне естественным. Удивление вызвали ее визиты к Елизавете Вудвилл в убежище, начались они еще до бегства Дорсета. А теперь она жила с Гастингсом.

— Жена и любовница — что это может означать? — задумчиво произнес Ричард.— Королева никогда не враждовала с любовницами мужа, — сказала я.

— Да, мы все это знаем. Она умная женщина. И это настораживает. Надо выяснить, зачем Джейн Шор навещает ее.

Мне тогда это казалось не столь уж странным. Джейн была развитой. Жена богатого ювелира, она получила хорошее воспитание в отцовской семье. При дворе, разумеется, не бывала до встречи с королем, но за долгое время связи с ним наверняка свыклась с придворными манерами. И вполне могла подружиться с Елизаветой.

Значительность этих визитов стала ясна мне в тот день, когда к Ричарду приехал Уильям Кэтсби.

Я слышала об этом человеке. Опытный юрист, он, благодаря лорду Гастингсу, получил высокую должность в Ноттингеме и Лестере.

Я знала, что Ричард высоко оценивает его способности.

Ричард провел с Кэтсби много времени, а когда тот уехал, закрылся и около часа просидел в одиночестве.

Меня охватило волнение. Кэтсби наверняка привез дурные новости. Я подошла к двери кабинета Ричарда и негромко постучала. Ответа не последовало. Я открыла дверь и вошла.

Мой муж сидел, уставясь в одну точку.

— Ричард! — воскликнула я. — Что тебя гнетет?

Он безучастно взглянул на меня.

— Анна, я не могу поверить этому. И все же...

— Расскажи, в чем дело, — попросила я. Оказалось, что главный заговорщик, Дорсет, от которого Джейн, видимо, была без ума, уговорил ее переманить Гастингса на сторону Вудвиллов. Трудности это явно не представляло, так как Гастингс уже колебался. Дорсет настоял, чтобы она стала его любовницей и выяснила, возможно ли разрушить его союз с Ричардом, короновать юного Эдуарда и править через него вместе с остальными Вудвиллами.

— Не могу поверить, — вырвалось у меня.

— Есть свидетельство, — сказал Ричард. — Неопровержимое. Кэтсби знает о заговоре. Анна, Гастингс предал меня. Дорсет бежал во Францию, а Гастингс плетет интригу с Елизаветой Вудвилл. Джейн Шор давно уже носит послания сперва от Дорсета, теперь от Гастингса... к королеве.

— Ричард, но ведь Гастингс твой друг. Он известил тебя о смерти короля и предостерег против Вудвиллов. Был одним из лучших друзей Эдуарда.

— По распутству, — злобно сказал Ричард.

— Не только. Они доверяли друг другу. Гастингс знает, что король избрал тебя для заботы о юном короле и государстве.

— Анна, я получил свидетельство того, что он предатель. Замышляет оттеснить меня... короновать Эдуарда, а потом, видимо, править страной вместе со своими друзьями Вудвиллами.

— Ты уверен?

— Да. Кэтсби показал мне письмо, которое Гастингс хотел передать королеве. Ошибки тут не может быть. Гастингс пытался втянуть в заговор и Кэтсби, но тот на это не пошел.

— Ричард, как же ты намерен поступить?

— Действовать безотлагательно.

Многие слышали о том драматичном заседании в Тауэре. Состоялось оно тринадцатого июня. Было объявлено, что нужно обсудить подготовку к коронации. И еще один важный вопрос, с которым лорд-протектор хочет покончить как можно быстрее.

Председательствовал там Ричард, присутствовали Гастингс, Стенли, Мортон, канцлер Ротерхем, Бэкингем и еще несколько человек.

Собрались все, как было назначено, в Белой башне. Ричард сел во главе стола, и заседание началось.

Он потом рассказал мне в подробностях, как те люди, ничего не подозревая, садились за этот стол. Гастингс был, как всегда, приветлив; Мортон рассказывал о клубнике в своем саду и просил у Ричарда дозволения прислать ягод в Кросби-плейс, так как не сомневался, что мне они понравятся.

— Я милостиво принял это предложение, — рассказывал Ричард, — и подумал, не пора ли остановить эту бессмысленную болтовню. Встал, поглядел на всех... Гастингса, Мортона, Стенли... никому из них доверять было нельзя. Спросил, знают ли они, что мой брат перед смертью назначил меня опекуном своего сына и лордом-протектором Англии? Все с удивлением ответили утвердительно.

Тогда я сказал: «Вы об этом прекрасно знаете, но кое-кто из вас хочет лишить меня прав, данных покойным братом». Лица у всех оставались удивленными. Посмотрев на Гастингса в упор, я спросил: «А что думаете вы об этих предательских замыслах, милорд Гастингс?» И даже тут он не понял, к чему идет дело. Я подумал, что этот предатель выглядит таким лоснящимся, довольным, благодушным, потому что днем плетет интриги с Вудвиллами, а ночами развлекается с Джейн Шор. «Что скажете?» — настаивал я, и у

него хватило наглости ответить: «Раз кто-то вынашивает такие планы, ваша светлость, то заслуживает наказания». — «Смертной казни?» — спросил я. «Смертной казни», — ответил Гастингс.

— Видимо, тут он догадался, что ты знаешь о его вероломстве.

— Не уверен, но в следующую минуту понял наверняка, потому что я выкрикнул: «Здесь есть те, кто состоит в заговоре против меня. К нему причастна Джейн Шор, бывшая любовница моего брата. Она посещает королеву в убежище, состоит в союзе с ней... и еще кое с кем». При последних словах я глядел в упор на Гастингса. Он догадался, что я раскрыл заговор и знаю, что Джейн Шор была его курьером. «Лорд Гастингс, — потребовал я, — скажите еще раз, какая судьба должна постигнуть тех, кто злоумышляет против правительства». — «Если это действительно заговорщики, — неторопливо заговорил он, — и если их вина может быть доказана...» Я больше не мог сдерживать гнев. Этот вкрадчивый предатель приводил меня в ярость, тем более что он притворялся моим верным другом.

«Оставь свои «если», Гастингс! — повысил я голос. — Ты предатель. Ты действительно заговорщик и повинен в измене». Он был потрясен. Я увидел на его лице стыд. Подумал о низости его притворной дружбы и загорелся местью. Сказал: «Клянусь, пока голова у тебя на плечах, я не сяду обедать». Потом постучал по столу и крикнул: «Измена!» Вошли предупрежденные стражники.

Указав на Ротерхема и Мортона, потому что они тоже были замешаны в заговоре, правда, не так глубоко, как Гастингс, я распорядился: «Арестуйте этих людей и препроводите в Тауэр». Относительно Стенли я не был уверен. Кто и когда мог быть уверен в чем бы то ни было относительно этого человека? Я не хотел совершать несправедливости. Против него не существовало никаких улик. Но все же я его подозревал. И распорядился: «Этого — под домашний арест». Затем настал черед Гастингса. В предательстве он был уличен. Я велел вывести его на лужайку и отрубить ему голову.

Не веря своим ушам, я в ужасе уставилась на Ричарда. Мне хорошо ведома сила его чувств. Гастингс ему нравился. Он вызывал симпатию у всех.