Эмилия Остен - Приметы любви

Роберт и Кайл выругались.

— Но почти невозможно обмануть, уведя погоню в сторону, — закончил Эдвин. — Я пришел в себя слишком поздно — негодяи уже убежали. Поэтому я и решил нагнать похитителей сам, не потратив драгоценного времени на возвращение за помощью. На стоянке табора никого не оказалось, но я знал, что цыгане собираются к Солсбери на ярмарку. Нож необходимо было вернуть мисс Беккет.

— Патриции Беккет — той, что заходила к нам в гости? — уточнила Гало.

— Ей. И ее сестре Элизабет, — добавил Эдвин.

— О них и идет речь, — кивнул Роберт. — Это настоящие владелицы каргаса.

— Недурное имущество для прозябания у сквалыжных теток, — заметила цыганка.

— Они скрывали, что владеют этим предметом, дабы не навлечь на себя неприятностей, — пояснил Лоуэлл.

— Но я был в Брайтоне через несколько часов после того, как девушки лишились каргаса. И еще через день мы на поезде выдвинулись на поиски. Как вы могли оказаться в Солсбери раньше нас, если шли пешком? Табор, понятно, перемещается не слишком быстро…

— Я шел напрямик. Помню, что как во сне пробирался сквозь кустарник, поднимался на холмы и скатывался сквозь ельник, сокращая путь, и каждый раз опаздывал к развилке, находя лишь отпечатки характерных подков, — с горечью сказал Эдвин.

— Тысячелистник и клевер? — спросил Влад.

— Вероятно, да. Они выделяются среди распространенных подков с полумесяцами?

— Убожество, — презрительно заявил Влад.

— Зато никто не понял бы, что это именно паши следы, — укорила его Гало, и Кэролайн поняла, что цыганка расстроена не тем, что брат сделал что-то нехорошее, а тем, что так глупо попался.

Роберт тоже понял это, как и то, что за пределами кибитки находится добрых две дюжины цыган, и все они гадают, что происходит в вардо у главы их семьи.

— Нам пора, — произнес Вуд, помогая Эдвину встать.

Влад и Гало промолчали, правда, первый позволил себе украдкой посмотреть на Кэролайн, но та уже выскользнула с помощью Артура на свежий воздух.

Солнце садилось. Эдвин Лоуэлл, Роберт Вуд, Артур и Кэролайн Джайлз поспешили покинуть место, где им довелось испытать неприятные минуты, и лишь Кайл Кавендиш ненадолго задержался, решив приобрести у цыган в подарок невесте парочку забавных пони с рыжими пятнами и белоснежной бахромой на ногах.

Мадам Шардю и сама не знала, радоваться ей присутствию в доме Агнес Лоуэлл или огорчаться. С одной стороны, в отсутствие Кэрри и Артура огромный особняк на Портлэнд-плейс становился пустым и как будто гулким, а по ночам женщине казалось, что вот-вот — и ее навестит призрак покойного мужа, Пьера Шардю. Но с другой стороны, пронзительный требовательный голос вынужденной гостьи, проникавшим во все уголки дома, очень походил на звук пилы. К тому же поддерживать разговор на одни и те же темы было для Жанет чрезвычайно утомительно, а дни шли, не принося новостей от отсутствующих племянников.

Очередной осенний вечер в гостиной мадпм Шардю коротала за письмом французским племянницам, старательно пропуская мимо ушей и сотый раз повторяющиеся рассуждения миссис Лоуэлл о том, какой у нее замечательный, добрый, умный, внимательный и заботливый сын, лишь вовремя вставляя «угу» в паузах между тирадами гостьи. Шум, внезапно раздавшийся внизу, и быстрый цокот каблучков по лестнице заставили обеих дам с надеждой встрепенуться и оторваться каждой от своего занятия, но это была всего лишь заглянувшая проведать хозяйку дома Агата Вуд.

— Вечер добрый, милочка, — приветливо приняла девушку Жанет, — вот, присаживайтесь, сейчас я попрошу принести чаю и бисквитов.

— Да-да, в этом доме готовят вкуснейшие бисквиты, — тут же подхватила Агнес Лоуэлл, снова усаживаясь в кресло и беря в руки отложенную было вечернюю газету.

«Никак она уже почувствовала себя хозяйкой?» — мелькнула у Жанет раздраженная мысль.

Агата, не обратив ни малейшего внимания на миссис Лоуэлл, накинулась на мадам Шардю с вопросами, нет ли каких вестей от брата и Артура с Кэролайн, но та ничем не могла порадовать девушку.

— Последнее письмо пришло еще из Чичстера, Артур сообщал, что они отправляются в Саутгемптон, но это было несколько дней назад, с тех пор — ни слова.

Агата огорченно вздохнула, но живой характер тут же взял верх:

— Я уверена — все дело в том, что они наконец-то напали на след вора и теперь торопятся, чтобы его не упустить, потому и не пишут!

— Позвольте! — возопила оскорбленная Агнес Лоуэлл. — Мисс-как-вас-там, кого это вы тут посмели называть вором?

— Агата Вуд, к вашим услугам, — едва повернувшись к позеленевшей от ярости миссис, бросила девушка. — Вором называется тот, кто берет чужие вещи и после этого исчезает невесть куда. В чем я не права?

— Подождите, дорогая, — возразила мадам Шардю, — ни ваш брат, ни уж тем более мы до сих пор не знаем, что же в точности произошло в Брайтоне, так что не торопитесь с выводами. Тем более теми, которые могут оскорбить мою, — она отчетливо подчеркнула голосом это слово, — гостью.

Агнес, вне себя от гнева, только молча открывала и закрывала рот, не в силах вымолвить ни слова.

«Однако вот и способ ее заткнуть, если что», — насмешливо подумалось хозяйке, вслух же она произнесла:

— Миссис Лоуэлл, не сердитесь, мисс Вуд — еще совсем дитя и не всегда отдает себе отчет в своих словах.

Предостерегающе стиснув пальцы Агаты в руке, она кивнула вошедшему в этот момент с подносом слуге и велела ему разливать чай.

Подобные сцены происходили в ее гостиной почти каждый вечер, и мадам Шардю так от них устала, что начинала подумывать, не пора ли спасаться постыдным бегством к родственникам в Париж.

В этот момент раздался звонок, и спустя несколько минут тот же слуга принес в гостиную телеграмму.

— О, наконец-то! — воскликнула Агата и в нетерпении закусила губу.

Ей было ужасно досадно, что брату и такой прилично воспитанной Кэролайн Джайлз досталось все самое интересное, а она вынуждена изображать из себя истинную леди, получая известия в Лондоне.

— Читайте же скорее! — потребовала она, не в силах дождаться, пока мадам Шардю аккуратно вскроет послание.

— «Сокровище найдено, все живы, возвращаемся в Брайтон, Лоуэлл с нами. Артур», — прочла Жанет. — Слава богу, все в порядке, — выдохнула она.

— Вот! Я же говорила вам! — еще более пронзительно, чем обычно, воскликнула Агнес Лоуэлл, и чашечки тонкого фарфора задребезжали. — Мой сын — не вор! И, слава богу, он цел, — уже тише добавила она и разрыдалась.

Жанет и Агата в растерянности уставились на нее — такую миссис Лоуэлл им видеть еще не доводилось. Девушка спохватилась первая и, протянув плачущей женщине носовой платок, тактично отвернулась. Непривычное чувство стыда обожгло юную мисс Вуд — ведь в том, что Агате не досталось участия в приключениях, мать этого Лоуэлла точно не была виновата, а что до скверного эгоистичного характера — так она, видимо, просто сильно волновалась за сына.