Виктория Холт - Обольститель

Какое унижение! Но детям приходилось подчиняться в страхе перед криком: «Выпорите их». Родители — король и королева Англии — пробовали маленькие ломтики хлеба, приготовленного из выращенной пшеницы. Принца Уэльского возмущало, что Георг Третий уделял больше внимания этому хлебу, нежели государственным делам.

— Я должен обзавестись собственным домом, — заявил принц.

— Нелепо отказывать тебе в этом,— поддержал брата Фред.

— Я потребую этого. Принц встал; он собрался пройтись по комнате, но тут его взгляд упал на изящную леди, переходившую через Кью Грин. Она, похоже, направлялась к дому королевы. Георг тотчас оказался у окна.

— Господи,— воскликнул он,— вот это красавица!

Фредерик согласился с ним. Она была миниатюрной, стройной и темноволосой. Внезапно дама интуитивно посмотрела в сторону окна, у которого стояли глядевшие на нее принцы.

Георг тотчас поклонился. Дама на мгновение остановилась, сделала очаровательный реверанс и заспешила дальше по лужайке.

— Одна из фрейлин матери,— сказал Георг.

— Как наша мать приблизила к себе такую красавицу?

— Это произошло исключительно по недосмотру,— улыбнулся принц.— Мы должны радоваться этому.

— Мы?

— Я собираюсь познакомиться с ней поближе. Надеюсь, ты порадуешься за меня.

— Ты полагаешь, Георг...

Георг, похоже, удивился. Конечно, он добьется успеха с этой дамой. Разве он не самый красивый, самый желанный молодой человек в Англии? Разве он не принц Уэльский? Фредерик торопливо согласился:

— Конечно, Георг, но наш отец...

— Господи,— воскликнул принц,— я думал, ты понял, что мне надоело такое обращение. Отныне все пойдет по-другому. Мне уже семнадцать лет.

Шестнадцатилетний Фредерик почтительно посмотрел на брата.

— Дорогой Фред, пришло время попрощаться с детством. Даже если наши скупые родители не позволят мне завести свой дом, все равно я буду жить своей жизнью.

Королевская семья собралась в гостиной у королевы, чтобы послушать вечерний концерт. Эти концерты устраивались дважды в неделю по распоряжению короля. Присутствие всех членов семьи было обязательным. Только маленькая София, которой еще не исполнилось двух лет, была свободна от этой обязанности. Трехлетняя Мария сидела на подставке для ног возле матери. Королева Шарлотта, уже готовившаяся в скором будущем довести число королевских отпрысков до тринадцати, старательно вышивала.

Король в такие моменты имел весьма благодушный вид. Сидя со своими внешне покорными домочадцами и слушая Генделя в превосходном исполнении, он мог забыть о своих тревогах. А тревог у него было немало. Все больше волнений вызывали американские колонии; между министрами разгорелся конфликт; принц Уэльский проявлял непочтительность. Но больше всего его беспокоила одна мысль. Она внезапно появлялась в его голове, вытесняя все другие. Кто-то словно спрашивал его с озорным лукавством: «Георг, не сходишь ли ты с ума?»

Но здесь, в гостиной, в окружении своей семьи и безмятежной, как всегда при беременности, королевы, наслаждаясь мастерством флейтиста Папендика, арфиста Крамера и скрипачей отца и сына Серветто, король чувствовал себя спокойнее, чем когда-либо.

Он задержал взгляд на младших детях. Иногда ему хотелось, чтобы они никогда не повзрослели. Главным смутьяном был его старший сын. Ближайший друг Георга, Фредерик, составлял брату достойную пару. Юному Уильяму исполнилось лишь четырнадцать лет; его следует как можно скорее отправить на море. Флот дисциплинирует Уильяма. Двенадцатилетний Эдуард должен поехать в Германию — как и другие юноши, за исключением, конечно, принца Уэльского. Многие возмутятся, если Георга отправят из Англии. Сам молодой принц настроен решительно против этой поездки. Георг хотел забыть о том, что его прапрадед, ставший Георгом Первым, был немцем, не владевшим английским языком. Принц Уэльский уже сейчас хотел завоевать расположение англичан. Король настороженно посмотрел на своего старшего сына. Он увидел высокого, красивого блондина со свежим цветом лица. К сожалению, он унаследовал семейную склонность к полноте, что было его единственным физическим недостатком. Возможно, подумал король, принц уговорил слуг оставлять жир в мясе и слой крема на фруктовом пироге. Король приходил к выводу, что его старший сын способен на все.

Почему Георг вырос не таким, каким надеялся увидеть его отец? Для него не жалели розог. Король сам прикладывал руку к этим заслуженным экзекуциям. Он помнил, каким возмущенным, раскрасневшимся становилось лицо сына в такие моменты. Это было необходимо, мысленно произнес король. Непослушание следует выбивать тростью. А еще был юный Август с его астмой. Ее также необходимо выбивать из молодого организма. Ему исполнилось только шесть лет, но он уже был хорошо знаком с тростью. Несомненно, она облегчала ему дыхание.

Семья — это масса проблем. Особенно королевская семья. Но малыши всегда очаровательны. Они — великое утешение, подумал король. Особенно девочки. Ему захотелось иметь больше дочерей. Дорогая маленькая София была восхитительна; Мария, сидевшая у ног матери, напоминала маленькую куклу. Он с удовольствием взял бы ее на руки и, лаская, объяснил бы ей, что музыка господина Генделя — лучшая в мире. Но он должен соблюдать приличия в гостиной.

Отбивая ногой ритм музыки, он позволил своим мыслям перескочить с детей на ситуацию в Америке. Они сдадутся, сказал он себе. Эти мятежники еще попросят мира. Лорд Норт растерялся и захотел отказаться от своего министерского поста, но он, король, не отпустит его. Кто еще там находится, кроме Норта? Четхэм мертв. Чарльз Джеймс Фокс раздражал короля. Он представлял угрозу еще большую, чем в прошлом — его отец. За границей все обстояло плохо... а дома король сталкивался с упрямством принца Уэльского. Почему невозможно обрести покой в семье? Шарлотта была скучной, но он уже привык к ней. Да, это правда, что он поглядывал с интересом на других женщин... женщин вроде Элизабет Пемброук, но он контролировал свои чувства и никогда не шел дальше взглядов. Подданные посмеивались над супружеской верностью короля. Их забавлял его интерес к изготовлению пуговиц и земледелию. Его называли «Земледельцем» и «Коронованным пуговичником». В этих прозвищах было больше презрения, чем любви. Люди забывали, что когда король не находился с семьей на Кью Грин, он вместе со своими министрами принимал решения относительно кампании против американских повстанцев и использования армии, а также обсуждал тактику флота. Даже сейчас он заставлял лорда Сэндвича любой ценой удержать Вест-Индию. Как мы сможем выполнять наши обязательства, потеряв доходы, приносимые сахарными островами? А защита отечества? Можно ли забывать об агрессивных французах и испанцах?