Лиза Клейпас - Куда заводит страсть

– Пожалуйста, помогите мне сойти вниз, – тихо сказала Розали, и Рэнд понял, каких усилий стоила ей эта просьба. И снова в его душе проснулась какая-то странная нежность к этой девушке. Ведь споря и ссорясь с ним, она только пыталась скрыть свое смущение и все-таки попросила его о помощи. В душе, наверное, боясь и ненавидя за то, что он сделал с ней. Не найдя нужных слов, ибо любая фраза могла показаться ей высокомерной, он молча откинул волосы с ее лба и, поддерживая за талию, повел в каюту с такой бережностью, на какую даже сам не считал себя способным.

Поутру отвесные скалы и высокие холмы Гавра выросли перед ними, напоминая великолепные ворота. При отливе суда не могли входить в порт из-за грязи и ила, лежавшего на дне толстым слоем, однако сейчас, во время утреннего прилива, проход в гавань был свободен. Гавр располагался в устье Сены, сужавшейся у Квильбефа, свободно катившей свои воды мимо Руана и достигавшей наконец шумного Парижа, Столица вина и шелка, моды и ароматов, искусства и декаданса находилась всего в ста милях от Гавра. Здесь, на причале, вовсю суетились портовые служащие. Они входили на корабль и только после тщательного досмотра разрешали пассажирам покинуть судно.

Рэнд с интересом наблюдал за всем происходящим.

Вдали маячили торговые суда, ждавшие сигнала с берега.

Среди них был и восьмисоттонный фрегат Беркли, нагруженный английскими тканями и американским хлопком.

– Добро пожаловать во Францию, – сказал Рэнд.

Розали смотрела вокруг широко раскрытыми глазами, жадно ловя знакомые звуки галльской речи, раздававшейся со всех сторон. Причал гудел, как разворошенный улей.

Все вокруг спорили, жестикулировали, и никто, казалось, никого не слушал.

Розали почему-то нравились этот шум, краски, движение, суматоха. Попав в непривычную обстановку, она чувствовала возбуждение и некоторую робость и всю дорогу молчала, пока они ехали в открытом экипаже мимо небрежно мощенных тротуаров, каменных зданий, открытых кафе.

Они подъехали к "Лотари", маленькой, симпатичной, трехэтажной гостинице, название которой красовалось на изящной металлической вывеске. Помимо уютных номеров, в ней имелись зал заседаний, где проходили политические и общественные собрания, ресторан и даже, к радости Розали, небольшой бальный зал с белыми шторами, мраморным камином и балконом для музыкантов. Вдоль здания гостиницы тянулась аллея с дорожкой, посыпанной цветным песком, а во дворе при кухне находился маленький сад, из которого ветром приносило душистые ароматы мяты, чебреца, укропа и спелых фруктов.

– Тебе здесь понравится, – сказал Рэнд, помогая Розали выйти из экипажа.

– Конечно, – согласилась она, благодарная за любое пристанище, лишь бы там можно было принять ванну и отдохнуть. – Но, помнится, вы говорили вчера, что мы будем жить в отеле "Д'Англетер"?

– Еще в порту мне сообщили, что у них какие-то проблемы.

– Какие же? Дурное обслуживание?

– Нет, насекомые. Клопы, – сказал он с озорным блеском в глазах, следя за ее реакцией. И хотя Розали внутренне содрогнулась, она ничем не выдала своего испуга.

Они заняли апартаменты с двумя спальнями и гостиной посредине. Это был номер для супругов, давно привыкших друг к другу, чьи отношения уже не были окрашены в романтические тона.

Стиль рококо, столь быстро забытый англичанами, здесь, во Франции, расцвел благодатно и пышно. Он проявлялся во всем – даже мебель в комнатах, которые они занимали, носила явный его отпечаток. Причудливые завитки, пышность, витиеватость в сочетании со странной асимметрией форм. Даже обрамленная золотом каминная доска отделана была узорами из раковин, листьев, цветов и птиц. Пол покрывал роскошный венецианский ковер, а окна украшали тонкие изящные решетки. На кроватях лежали легкие пуховые перины, застеленные прохладными льняными простынями и красивыми марсельскими покрывалами. Розали никогда еще не доводилось спать в такой изысканной обстановке, и она несколько оробела.

– Надеюсь, ты принимаешь ванну ежедневно? – спросил Рэнд.

– Да, – быстро ответила Розали. Она всегда мечтала о такой возможности, но слуги не могли позволить себе подобной роскоши, так как мыло было дорого, вода нагревалась очень медленно, а времени постоянно не хватало. Ежедневная ванна была привилегией только великосветских дам.

– Отлично, – сказал Рэнд. – Я не против духов и ароматических масел, но… – он подошел к окну и погасил мускусные курительные свечи, расставленные в гостиной для освежения воздуха, – но я терпеть не могу комнат, в которых пахнет, словно в гареме Розали была согласна с ним, хотя высокомерный тон его слегка задел девушку.

– Где я могу почистить свою одежду? – спросила Резали, указывая на перепачканное платье.

Рэнд улыбнулся.

– Придется купить тебе новое.

"Так поступают только с женщинами, находящимися на содержании, – думала Розали. – А я не желаю быть его содержанкой".

Ей не хотелось, чтобы Рэнд покупал ей одежду, это выглядело бы слишком фамильярным.

"Но разве я виновата, что мне приходится играть подобную роль?" – говорила она самой себе.

Рэнд понимал, какая внутренняя борьба происходит в ней.

– Отнеси это на счет моего долга тебе, – спокойно сказал он. – Тебе все равно придется смириться – ведь не будешь же ты ходить голышом. А впрочем, решай сама.

И тут Розали улыбнулась ему.

– Не сомневаюсь, что ты оденешь меня, как какую-нибудь уличную красотку!

– Как прелестную бабочку, – поправил ее Рэнд, но лицо Розали вдруг помрачнело.

– Я не бабочка, лорд Беркли, не уличная девка, не прислуга и не леди. Тебе будет трудно подобрать мне платье, потому что я сама не знаю, кто я.

– Хорошо, я ухожу, а ты можешь спокойно обдумать все это, – сказал он, выходя из комнаты.

Наконец горничные наполнили водой большую фарфоровую ванну, и все было готово для купания.

Вернувшись, Рэнд застал Розали в спальне. Она сидела на постели и пыталась расчесать волосы его гребнем. Лицо ее раскраснелось, в глазах стояли слезы. Отчаявшись, она взяла ножницы и хотела уже отрезать непокорную прядь.

– Не делай этого! – неожиданно резко воскликнул Рэнд.

Розали посмотрела на него, не выпуская из рук ножниц.

– Но я не могу расчесать их, – с отчаянием в голосе проговорила она. – Это будет совсем незаметно, я отрежу всего несколько прядей.

– Ни одного волоска! – Рэнд подошел, сел на край постели и решительно отложил ножницы в сторону.

Она с удивлением смотрела, как он, взяв в руки гребень, стал осторожно расчесывать непокорные локоны.

Минуту спустя Розали, чуть смущаясь, спросила:

– Как мне называть вас, милорд?

– Неужели вы до сих пор не придумали подходящего имени для меня? – с улыбкой спросил Рэнд.