Кэрри Лофти - Поцелуй воина

Три недели прошло с того дня, как Габриэль де Маркеда спас жизнь королю. Все это время Джейкоб разрывался между переводами документов с помощью Дэниела Морли, встречами с властями и часами, проводимыми с Адой. Она, в свою очередь, не расставалась с Габриэлем. Ее губы постоянно двигались, она то ли молилась, то ли что-то шептала, упрямо игнорируя просьбы Джейкоба отдохнуть или поесть.

Джейкоб изнывал от усталости. Ада никогда не была его, и прошло уже слишком много времени с тех пор, когда он последний раз мечтал об этом. Она принадлежала Габриэлю. Единственное, о чем Джейкоб мог просить, – это чтобы ее муж полностью поправился. Другим желаниям и другим мечтам больше не было места.

Он обернулся и увидел донью Вальдедрону. Очаровательная, как всегда, она стояла на пороге. Ее искусно заплетенные черные волосы подчеркивали совершенную белизну кожи. Она стремительно вошла в комнату и протянула ему руку. Он низко поклонился и коснулся поцелуем ее пальцев.

– Миледи, – приветствовал Джейкоб на норманнском. Он проводил ее до дивана и сел напротив. – Какие новости? Конечно, если вы вольны говорить.

– С тобой могу, – ответила она. – Его величество достиг со своим кузеном некоего соглашения. Фердинанд не признался ни в каких преступлениях, но согласился отправить в изгнание оставшихся членов семьи де Сильва. После того как сеньор де Сильва умер от ран, весь клан потихоньку готовится к переезду в Марокко. Навсегда.

Бессильный гнев горел под его кожей.

– Так, значит, леонец благополучно выкрутился? Мы разрушили их союз с альмохада, но они могут найти другую семью изменников. У любого богача достаточно денег, чтобы собрать армию и угрожать нам.

– Короли встречаются в Сеговии, чтобы договориться о продлении перемирия. Еще пять лет мира. – Она посмотрела вниз, на свои сложенные руки, и медленно покачала головой. Солнечный свет играл на ее чернильно-черных волосах. – Я понимаю, что это не лучшее решение, но по крайней мере Альфонсо в безопасности. Пока. Мы должны благодарить за это тебя.

Его мысли перенеслись в маленькую комнату, где Ада все еще сидела с Габриэлем. Она страдала. Они оба страдали. В сравнении с их жертвами собственные неприятности казались Джейкобу незначительными. Впрочем, по крайней мере он понял правду раньше, чем стало слишком поздно. Ада была права; свитки указывали на Пачеко. Джейкоб сам устроил эту ловушку, позволив королю пойти в толпу, позволив всем поверить, что Габриэля арестуют.

Да, его план сработал – но какой ценой? Он чуть не погубил две невинные жизни.

– Я... я сделал так мало.

– Глупости, – заявила графиня, улыбаясь. – У меня на службе ты делал все, что я только могла попросить. И король Альфонсо согласен со мной.

– О?

– Тебя наградили поместьем на севере.

Джейкоб изумленно открыл рот. Хорошие манеры требовали, чтобы он спрятал свое удивление, но он не мог найти на это сил.

– Вы серьезно, миледи? Мое поместье?

Ее улыбка перешла в мягкий смех.

– Твое собственное. И ты будешь использовать моих людей, пока не устроишься. Некоторым не нравится идея награждать придворных-евреев землями, но я не могу назвать причин, по которым ты не заслуживаешь этого. И моей благодарности.

Джейкоб сглотнул комок, подступивший к горлу.

– Я... миледи, я...

– Я знаю, Джейкоб.

Она взяла его за руку и сжала. Ее улыбка внезапно померкла.

– Что случилось? – спросил он.

– Его величество предложил другое вознаграждение: место его телохранителя. Он ценит твои умения и проницательность, и хотел бы, чтобы ты был с ним при дворе. Это великолепная возможность.

Джейкоб нахмурился.

– Вы отсылаете меня?

– Это не мой выбор, – произнесла она дрожащим голосом. – Правду говоря, я надеялась, что ты сможешь остаться у меня на службе. Мои доверенные советники убиты. Те, что остались, больше преданы моему покойному мужу, чем мне. – Да, она выглядела молодой и сильной, но такой усталой. Ее медовые глаза не отрываясь смотрели в его лицо. – И да, его величество просил тебя об этом, Джейкоб бен Ашер. Ты откажешь ему?

Джейкоб всегда хотел быть воином, человеком, уважаемым отважными и опытными бойцами. Теперь ему представился такой случай, служить при дворе самого могущественного короля в Иберии. Но ему придется оставить службу у графини...

– А как же вы? – спросил он.

– Я буду жить как обычно, только теперь у меня будет Бланка. Она составит мне компанию.

Она тихонько вздохнула и заставила себя улыбнуться.

Королю Ал ьфонсо он никогда не будет нужен. Не настолько.

Печально усмехнувшись, Джейкоб покачал головой. Наверное, он никогда не научится. Все эти годы с Адой должны были стать для него суровым уроком, что не стоит хотеть того, чего никогда не может быть. И все же, видя нерешительную отвагу доньи Вальдедроны, напряженные плечи и нервные пальцы, Джейкоб принял решение – такое безрассудное, какого никогда не принимала даже Ада.

– Для меня было бы честью служить нашему королю, миледи, – негромко произнес он. – Однако я подчинюсь его призыву, только если его просьба станет приказом. Мое место с вами.

Ее лицо озарилось надеждой.

– Ты останешься?

– Так долго, как вам потребуется, миледи.

Донья Вальдедрона глубоко вздохнула. Вся она как будто просветлела, словно его обещание превратило ее тяжелую ношу во что-то легкое, как паутинка.

– Ну а теперь, – сказала она, изящно сплетая пальцы на коленях, – как там Ада и ее пациент?

Джейкоб нежился в лучах ее сияющего счастья и понимал, что пропал.

– Ее отец обучил дочерей фармакологии, – ответил он. – Вы знали об этом? Много лет назад, еще дома, в Англии. Сейчас, когда Габриэль наконец-то поправляется, уверен, Ада пропишет ему постельный режим.

Она подняла темную бровь. Ее губы дрогнули.

– Постельный режим?

– Да, миледи. Очень надолго.

Ада очнулась от дремоты и обнаружила, что Габриэль смотрит на нее. Наконец, после трех недель, он пошел на поправку, но она все еще волновалась. Его кожа оставалась болезненного цвета, а скулы выпирали на похудевшем лице, но его сила продолжала удивлять ее.

Ужасная рана от меча больше не угрожала его жизни. Эти темные-темные глаза сияли жизнью.

Дневной свет почти померк. Тени перемежались с оранжевыми полосами солнца, рисуя затейливый узор на кровати. Под шерстяным одеялом на Габриэле не было никакой одежды. Она мыла, ухаживала и плакала над его недвижным телом, молясь, как никогда в жизни не молилась, о милосердии. Страшная, с рваными краями дыра под его ребрами горела красным, словно изуродованный алтарь, а шрамы на его спине все еще доводили ее до слез.

Но теперь все стало по-другому. Он очнулся, выздоравливая. И он принадлежал ей. Горячее и яростное желание охватило ее.