Линси Сэндс - Горец-дьявол

Горничная озадаченно переспросила:

— О сестре?

— О Дженни, — уточнила Эвелинда.

— Нет, я понятия не имела, что у нее есть сестра.

Заметив обиду на лице служанки, Эвелинда тихо сказала:

— Милдред, несколько лет назад Дженни покончила с собой. Несомненно, Бидди больно говорить о ней.

— О, — протянула Милдред, и обида уступила место состраданию. — Но каким образом приведение в порядок и обустройство солара связано с печальным прошлым?

— Дженни повесилась в соларе за две недели до того, как умер Дарак, муж Бидди, — объяснила Эвелинда.

Милдред ошеломленно распахнула глаза, затем сочувственно вздохнула и прошептала:

— Бедная леди Элизабет! На ее долю выпало столько горя.

— Да, — согласилась Эвелинда и в один прием проглотила сыр и хлеб, остававшиеся от завтрака. Покончив с трапезой, она пробормотала: — Полагаю, нужно спросить, не возражает ли она. Возможно, ей самой не хочется пользоваться соларом, но она не будет против, если там поселится кто-то другой.

Милдред немного помедлила, но потом кивнула:

— Уверена, она не будет против.

Эвелинда допила медовый напиток, тряхнула головой и встала. В ту же секунду Джилли и Рори поднялись со своих мест. Преодолев вспыхнувшее раздражение, она заставила себя улыбнуться и жестом предложила им вновь присесть на скамью:

— Не беспокойтесь, джентльмены. Отсюда вы прекрасно увидите лестничную площадку и дверь в солар.

Мужчины поколебались, но, обменявшись взглядами, все-таки уселись обратно за стол, а Эвелинда решительно повернулась и направилась к лестнице. Милдред устремилась за ней по пятам.

С тех пор как установили факелы, подниматься по ступеням и проходить по коридору верхнего этажа стало гораздо приятнее. Вроде ничего особенного, обычный коридор — длинный, пустой, по обеим сторонам двери. Однако теперь по крайней мере можно разглядеть, куда идешь, и не бояться в темноте обо что-нибудь споткнуться.

Не так уж мало.

Эвелинда нахмурилась. За последнее время она сполна насладилась разнообразными падениями и предпочла бы сделать некоторый перерыв. Правда, похоже, это не совсем в ее власти.

Эвелинда подошла к дверям солара. Она уже заглядывала туда раньше и тем не менее оказалась совершенно не готова к тому зловонию, которым обдало их с Милдред, как только они открыли дверь. Затхлая волна, отдающая плесенью, заставила обеих женщин с отвращением поморщиться. Именно из-за ужасного запаха Эвелинда в прошлый раз только на секунду осветила факелом помещение и, в самом общем виде оценив размеры и очертания комнаты, поспешно ретировалась. Сейчас она не могла позволить себе такую роскошь. Если решено пользоваться комнатой, ее надо очистить от грязи и проветрить.

— Милдред, принеси, пожалуйста, факел из коридора, — попросила Эвелинда и осторожно продвинулась на несколько шагов вперед, старательно отмахиваясь от паутины, немедленно облепившей ее со всех сторон. Кажется, заглянув сюда в прошлый раз, она заметила, что окна закрыты ставнями. Чем скорее их удастся открыть, тем скорее можно будет не только увидеть все вокруг, но и разогнать — хотя бы частично — неприятный запах.

— Я уже здесь.

Эвелинда с облегчением повернулась к горничной, появившейся в дверном проеме с горящим факелом в руке. От зыбкого света пламени причудливые тени заметались по комнате. Забрав у Милдред факел, Эвелинда выставила его перед собой и, уничтожая паутину, принялась прокладывать путь к ближайшему окну. За семнадцать лет ставни изрядно перекосились, но ей удалось распахнуть их, и помещение заполнил солнечный свет. Однако вместе с ними ворвался ветер, всколыхнувший грязь и паутину. Густое облако мелкой пыли поднялось и заклубилось по комнате.

Милдред уже взялась за ставни на другом окне. Эвелинда хотела предостеречь ее — второй порыв ветра только усугубит положение, — но не успела. Пыль забилась в нос и рот, и Эвелинда сначала чихнула несколько раз подряд, а потом согнулась пополам от приступа судорожного кашля.

Повернувшись к открытому окну, она втянула в себя большой глоток свежего воздуха. Постепенно кашель прекратился, она распрямилась и, опасливо обернувшись, присмотрелась к обстановке.

Честное слово, Эвелинда почти пожалела, что открыла ставни. При свете факела комната выглядела не так ужасно, как под безжалостно яркими солнечными лучами, лившимися в распахнутое окно.

После смерти Дженни прошли долгие семнадцать лет. Каждая минута этого немалого срока добавила свой штрих к страшной картине запустения — повсюду лежал толстый слой пыли, сплошная тонкая ткань паутины дрожала на ветру, а камышовые подстилки наполовину сгнили, наполовину задубели от времени, став твердыми, как камень. И жуткий запах тлена, готовый встретить каждого, кто решится открыть дверь.

— Да, предстоит большая работа, — процедила Милдред.

Странные нотки, прозвучавшие в ее голосе, заставили Эвелинду обернуться. Глаза горничной были обращены к высокому потолку и явно искали на нем то, на чем могла повеситься Дженни. Эвелинда уже размышляла об этом, но ведь она сама еще не заходила в комнату после того, как узнала о смерти девушки. Давняя трагедия заставляла смотреть на все вокруг совершенно по-новому, и Эвелинда, решив, что не желает в подробностях представлять себе страшную картину несчастья, отвела взгляд от потолка и сосредоточилась на камышовых подстилках. Их надо немедленно выкинуть. Определенно воздух в комнате сразу станет значительно чище. Однако сначала необходимо удалить паутину, иначе придется продираться сквозь нее на каждом шагу.

— Пойду возьму метлу и все такое прочее, — решила Милдред.

Эвелинда посмотрела ей вслед, затем еще раз неторопливо огляделась по сторонам. Несомненно, уборка отнимет массу сил, но солар стоит того… хотелось бы надеяться.

Чувствуя, что окружающая обстановка навевает на нее уныние, Эвелинда отвернулась, высунулась в окно и, глядя во двор, с наслаждением вдохнула чистый свежий воздух. Все-таки в комнате совершенно невыносимый запах. Наверняка здесь полно мышей, гораздо больше, чем в обыкновенных пустых помещениях, и, помимо парочки мышиных гнезд, полуистлевшие камышовые подстилки таят в себе основательное количество дохлых грызунов.

Фу, гадость какая… Эвелинда брезгливо поморщилась. В это время откуда-то сзади раздалось тихое покашливание, заставившее ее выпрямиться и оглянуться.

— Тетя Бидди, — вымолвила Эвелинда. При виде женщины, стоящей в дверном проеме, ее захлестнуло острое чувство вины.

— Ты собираешься использовать солар? — тихо произнесла тетя Каллена, глядя прямо на Эвелинду и явно стараясь не смотреть ни на что вокруг.

— Я хотела сначала посоветоваться с вами, но да, — смущенно призналась Эвелинда. — Может получиться вполне уютно. Если только мои планы не огорчат вас.