Кэтрин Коултер - Хозяин Ястребиного острова

– Да.

– Я не понимаю. Дай мне еще минутку, пожалуйста. Я чувствую себя очень странно.

Рорик выглядел так, словно был страшно доволен собой. Его голубые глаза сияли ярче солнца. Он стоял – высокий и подтянутый, хозяин своих владений.

– Я дам тебе все, что пожелаешь, – громогласно заявил он.

Хафтер, услышавший эти слова, просто покатился со смеху.

– Ты слышала это, детка? Рорик настолько опьянен ею, что готов дать все, что она пожелает, – сказал он, повернувшись к Энтти, которая смотрела на него как на букашку, попавшуюся под ее ногу.

– Тебе нечего волноваться, самодовольный болван, ты в полной безопасности, поскольку она никогда не захочет получить тебя.

Глаза Хафтера недобро сузились, когда он уловил в ее голосе издевку.

– Надеюсь, поскольку буду очень занят в постели с тобой. Думаю подержать тебя возле себя некоторое время. Слушайте все! – закричал он, поворачиваясь к мужчинам. – Эта девчонка моя. Вам придется подождать!

Не долго думая Энтти ударила Хафтера в глаз.

Хафтер, который обычно отличался добрым нравом и отличным чувством юмора, взвыл от ярости. Эта девчонка, эта рабыня, эта психованная ведьма, с которой он всегда был ласков и добр, осмелилась поднять на него руку. Не помня себя от гнева, он схватил ее за руки и принялся трясти изо всех сил до тех пор, пока ее голова не откинулась назад.

– Будь ты проклята, Энтти, я обнимал тебя и дарил гораздо больше удовольствия, чем ты заслуживаешь!

– Удовольствия, ха! Ты просто зверь, грязное животное, заботящееся только о себе. Ты пустил бы меня по кругу за тарелку кабаньего жаркого! Убирайся к черту, мерзкий ублюдок.

Хафтер замер.

– Ты и в самом деле так считаешь? – нахмурившись спросил он.

– Все мужчины одинаковы, все вы думаете только о себе.

– Но только не я. Уверен, что не раз доставлял тебе удовольствие. Ты не можешь это отрицать. Ты назвала меня грязным. Это не так. Викинг не может быть грязным. Я каждый день моюсь в бане. Как ты смеешь меня так называть?

– Оставь меня, Хафтер. Ты несешь вздор.

– Не раньше, чем ты мне ответишь. Ты рабыня и должна чтить меня и уважать. Ты мне ответишь, ты…

Хафтеру следовало быть более осмотрительным, поскольку теперь перед ним стояла уже не та наивная девочка, которая так нежно и безыскусно улыбалась ему прежде. Теперь лицо Энтти было враждебным. Не долго думая она ударила Хафтера коленом в пах. Он взвыл от боли и выпустил ее.

Увидев, как он, согнувшись, со стоном упал на колени, она бросилась было бежать. Все мужчины онемели от неожиданности. Но потом вдруг остановилась, присела перед ним на корточки и положила руки ему на плечи.

– Прости меня, Хафтер, – сказала она. – Прости, я поступила плохо. В конце концов ты такой, каким тебя создали боги, и я не могу так жестоко наказывать тебя за это.

Хафтер стонал, не поднимая головы. Рорик поморщился, отчетливо представляя себе, как и другие мужчины, те неослабевающие приступы боли, которые не давали Хафтеру разогнуться.

– Да уж, ты не слишком хорошо обошлась со мной. Хотелось бы, чтоб ты никогда так больше не делала.

– Прости. Я была вынуждена защищаться. Никому больше не позволю пользоваться собой. Я больше не могу это выносить. Мне приходилось туго раньше, но теперь я не желаю быть шлюхой. Если ты обещаешь сдерживаться и прекратишь распускать язык, я обещаю никогда так не делать.

– Ты и правда не хочешь больше со мной спать? И никогда не хотела? Ты никогда не испытывала удовольствия со мной?

– Говори тише. Тебя все слышат. Я вижу, ты не можешь поверить в то, что я больше не стану спать ни с одним из вас. Но это действительно так. Это никогда не повторится вновь. А теперь вставай, хватит распускать нюни. Давай поднимайся, ты же мужчина. Хафтер с трудом разогнулся.

– Я никогда не считал тебя шлюхой, Энтти, – сказал он.

– Ха! Ну а кем же тогда, Хафтер? Любимой матерью? Девственницей, явившейся на Ястребиный остров, чтобы почить на лаврах восхищения и поклонения? Все, что тебе нужно было сделать, это щелкнуть пальцами и приказать мне раздвинуть ноги, что я и делала. Больше это не повторится. Никогда. Итак, Хафтер, если ты не считал меня шлюхой, кем же тогда?

Хафтер серьезно посмотрел на нее.

– Ты была просто Энтти, и все. Ты была ласковой и нежной и дарила мне все, что я хотел. И никогда не повышала на меня голоса.

Энтти возмущенно фыркнула и отвернулась.

– Какой же ты дурак, – презрительно сказала она. – Держись от меня подальше!

Мирана и Рорик, как и остальные, молча наблюдали за этой сценой.

– Очень странно, – удивленно заметил Рорик, сжимая пальцы Мираны. – Почему Хафтер не ударит ее? Отчего так умильно смотрит на нее? Клянусь богами, он убил бы любого, кто попытался бы оскорбить его мужское достоинство.

– Он слишком любит себя, потому и делал вид, что умирает от боли, – ответила Мирана.

– Так и было или по крайней мере он молился, чтобы это случилось. Ты не представляешь себе, что это такое. Гораздо хуже, чем мучения от расстройства желудка, и больнее, чем ножевые ранения в плечо. Интересно, что он с ней сделает, когда окончательно придет в себя. В отличие от Хафтера, когда ты попыталась лишить меня моего мужского достоинства, я действовал гораздо проворнее и решительнее. У бедного Хафтера не было ни малейшего шанса. Энтти до сих пор не перестает меня удивлять.

– Кстати, она отлично готовит.

– Это меня не удивляет. Будь прокляты эти женщины…

Мирана тихонько засмеялась. Это был странный, неожиданный звук. Рорик с удивлением уставился на нее. Наконец он улыбнулся, демонстрируя белоснежные зубы, затем наклонился и поцеловал ее в губы.

– Пора за праздничный стол и давай оставим Хафтера и Энтти в покое. Они сами разберутся между собой.

Был поздний вечер. Прекрасный день сменился мрачными сумерками. Небо затянулось тяжелыми грозовыми тучами. Подул сильный ветер, клоня до земли пшеничные колосья и молоденькие побеги елей. Притихли птицы и животные. Даже дети перестали носиться взад и вперед. Керзог спал, положив огромную голову на передние лапы. Он съел все, что ему бросали со стола, и все же остался голодным.

Полил дождь. Быстро стемнело. Рорик улыбался счастливой глуповатой улыбкой, направляясь с Мираной в спальные покои.

Укрепив на стене горящий факел, он повернулся к жене. Ее лицо пылало от выпитого вина из запасов Рорика. Оно было изготовлено из отборных сортов винограда, растущего южнее берегов Сены. Мирана была так хороша в эту минуту, что Рорик замер, любуясь ее красотой. Он не жалел ни минуты, что женился на ней. Что сделано, то сделано, и ничего нельзя изменить. Эта мудрость была у него на слуху с самого детства.

Действительно, не было пути назад, но теперь у него была она – прекрасная жена.