Кэтрин Коултер - Тайная песня

Март 1275 года

Дарии хотелось, чтобы тяжелые облака над ее головой раскрылись и высыпали накопившийся снег, чтобы колючие снежинки били ее по лицу, жалили глаза, смешиваясь с обжигающими слезами.

Во второй половине дня погода ухудшилась, сделалось холоднее, ветер стал еще злее, он свистел и рвался сквозь голые ветки дубов, стоящих вдоль узкой дороги, но снег все не шел.

Девушка поежилась в своем подбитом горностаем плаще и закрыла глаза. Ее кобыла Генриетта брела вперед, опустив голову, стараясь не отставать от боевого коня. Каждые несколько минут Дрейк, оруженосец лорда Дэймона, оборачивался, чтобы убедиться в том, что она покорно едет за ним, молчаливая, послушная и смиренная. Дрейк не был плохим или жестоким, но, будучи фаворитом ее дяди, всегда без колебаний выполнял приказы своего господина. Ему никогда бы не пришло в голову усомниться в праве хозяина по своему усмотрению располагать племянницей. Она была всего лишь женщиной, и, значит, все решения принимались за нее.

Выбора не было, и, пожалуй, она никогда его не имела. Просто раньше не понимала этого так ясно. В детстве Дарии приходилось лишь иногда подчиняться приказам дяди, которые были не настолько суровыми, чтобы ей захотелось умереть. В конце концов, что он мог потребовать от ребенка? Но сейчас ей было семнадцать. Вполне достаточно для того, чтобы стать товаром. Она уже не ребенок, и ее дядя играл на этом. Девушка переходила от отца, или в этом случае родственника, к мужу. Собственность одного мужчины передавалась другому. Дария снова почувствовала, как на глаза навернулись слезы. Она презирала себя за слабость – слезы были бесполезны, ибо означали, что у нее еще есть надежда, а ее не было.

Дария провела ладонью по глазам, и в ее памяти возник образ дяди Дэймона, которого она увидела столь же отчетливо, как доспехи на спине Дрейка. Девушка увидела его в спальне, услышала его голос – низкий, твердый и равнодушный – и его слова, которые и сейчас, спустя месяц, все еще звучали у нее в ушах. Он с нетерпением ждал этого момента, чтобы унизить ее, а затем сообщить о своем решении. Нет, ее дядя был не просто жесток – он наслаждался своей жестокостью.

Дэймон лежал на постели под меховым покрывалом, а рядом с ним, совершенно обнаженная, лежала Кора, одна из служанок замка. Когда Дария вошла в спальню, Кора захихикала и потянула к себе мех белого кролика. Дядя как будто не заметил, что покрывало сползло с его тела. Конечно, он сделал это нарочно, решила Дария. Она никак не прореагировала, ожидая, пока он скажет, зачем послал за ней. Дядя тоже несколько минут молчал, небрежно поглаживая плечо Коры.

Дария прикрыла глаза. Похоже, он решил показать ей в очередной раз, что женщина должна быть такой, какой ее хочет видеть мужчина.

В ней вскипели привычные чувства ненависти, отвращения и беспомощности. Она презирала своего дядю, и он это знал. Казалось, молчаливая ненависть девушки его забавляла. Чего он хотел? Чтобы она накричала на него, заплакала, съежилась униженно и смущенно? Она стояла абсолютно неподвижно. С ним она научилась терпению.

Внезапно он словно устал от своей игры. Прикрыв Кору меховым покрывалом, он приказал ей повернуться к нему спиной.

– Мне надоела твоя рожа, – добавил он, не спуская глаз с племянницы.

– Вы посылали за мной, – наконец произнесла Дария, стараясь, чтобы ее голос звучал спокойно.

– Да, посылал. Ты уже взрослая, Дария. Два месяца назад тебе исполнилось семнадцать лет. Моей дурочке Коре только пятнадцать, а она уже настоящая женщина. Тебе пора кормить грудью младенца, как делает большинство женщин. Признаться, я слишком долго продержал тебя здесь, но я должен был дождаться выгодного предложения. – При этих словах он ухмыльнулся, обнажив большие белые зубы. – По крайней мере через месяц ты получишь мужа, который будет вспахивать твое маленькое лоно. И с большим рвением, уверяю тебя.

Она побледнела и отпрянула.

Он расхохотался.

– Разве мысль о замужестве не нравится тебе, племянница? Или ты боишься и ненавидишь всех мужчин? Неужели тебе не хочется покинуть меня и сделаться хозяйкой в собственном доме?

Дария не сводила с него глаз и молчала.

– Отвечай, глупая девчонка.

– Хочется.

– Вот видишь, и я это устрою. Скажи своей матери, что я желаю ее видеть. Кора только разожгла мой аппетит.

Дария знала, что он насилует ее мать, ее нежную, ласковую мать – жену его покойного сводного брата, обладая ею с момента случайной гибели Джеймса Фортескью на рыцарском турнире в Лондоне четыре года назад. Но ее мать, леди Кэтрин, ничего не говорила об этом Дарии, никогда не жаловалась, не плакала. Когда лорд вызывал ее, она шла молча, безропотно и выходила от него так же безмолвно, с опущенными глазами, иногда с распухшим ртом. Но слуги сплетничали об этом, и Дария подслушала их разговоры. Сегодня же ему захотелось открыть ей правду, догадалась девушка, но она не будет унижаться перед ним, умоляя пощадить мать. Вместо этого Дария спросила:

– Кто будет моим мужем?

– А, значит, это тебя все-таки интересует? Ты, безусловно, останешься довольна моим выбором.

Он замолчал, и она заметила злобный блеск в его бледно-голубых глазах.

Дэймон насладился произведенным эффектом и ответил, смакуя каждое слово:

– Это Ральф Колчестер, старший сын графа Колчестера. Они приезжали в Реймерстоун в прошлом году. Разве ты не помнишь? Ральф сказал мне, что ты им очень понравилась.

– Только не Ральф Колчестер! Нет! Он отвратителен! Он изнасиловал Анну и оставил ее с ребенком…

Дэймон покатился со смеху. Наконец-то он задел ее за живое!

– Да, я знаю это, – выдавил он, сотрясаясь от хохота, и большая кровать под ним заходила ходуном. – Видишь ли, я заключил с ним пари. Мы с его отцом хотим, чтобы он немедленно наградил тебя ребенком, и, дабы убедиться, способен ли он на это, я дал ему Анну, которой в любом случае уже пора было забеременеть. Он быстро обрюхатил ее, к нашему огромному облегчению.

Дария смотрела на него с отвращением. Но слова дяди не удивили ее.

– На что вы поспорили?

Дэймон снова захохотал:

– Кажется, ты не такая уж безропотная? Ну, это теперь не важно. Я поспорил на золотое ожерелье твоей матери. То, что мой сводный брат подарил ей к свадьбе.

Он внимательно наблюдал за ней, но она оставалась бесстрастной. Что ж, девчонка и так доставила ему немало удовольствия. Пожав плечами, она сказала:

– Оно ничего не стоит.

Дария посмотрела на него, и на мгновение ей показалось, что она уловила в нем сходство со своим отцом. Правда, она уже смутно помнила лицо отца, хотя после его смерти прошло только четыре года. Отец уезжал часто и надолго и не замечал ее даже во время короткого пребывания дома, в Фортескью-Холле, ибо Дария была всего лишь девочкой, женщиной, чья единственная ценность заключалась в выгодном для него браке. Но он, конечно, не был таким подлым, как его старший брат, разумеется, нет.