Шеннон Дрейк - Фрейлина

— Кто же он?

— Генри Стюарт, лорд Дарнли.

— А-а, — пробормотала Гвинет, глядя в сторону.

Она подумала, что Мария заслужила немного настоящего счастья: королева всю жизнь делала то, что от нее ожидали, выполняла свои обязанности. Услышать ее восторженный шепот было так радостно!

Генри Стюарт, лорд Дарнли был внуком, а Мария — внучкой Маргариты Тюдор, сестры короля Англии Генриха VIII. Гвинет мало знала этого лорда, но много о нем слышала. Сейчас он жил в Англии, формально — как гость королевы Елизаветы, и по этой причине английская королева считала, что отец лорда Дарнли, шотландец, совершает грех, действуя против нее. Однако мать лорда Дарнли была графиней Англии, так что его нахождение там нельзя было назвать заточением.

Гвинет встречалась с лордом Дарнли всего раз, и то недолго. Он приносил соболезнования по поводу смерти короля Франциска. Генри Стюарт был действительно красив, как сказала Мария, и мог быть обаятельным. Но Гвинет знала, что другие знатные шотландцы, особенно многие горцы, не любят его. Его интересовали попойки, азартные игры и все виды разгула. В нем была и кровь Стюартов, и английская кровь. Но такое происхождение имели и многие знатные шотландские дворяне. Поэтому Гвинет взглянула на Марию с явным беспокойством, хотя и радостно. Мария истолковала этот взгляд не как выражение личного недовольства подруги этим мужчиной, который, видимо, привлекал ее чувственно.

— Не смотри на меня так! Почему я не могу радоваться, что увидела мужчину, который и приемлем для многих, и привлекателен? Не бойся, я не потеряла рассудок. Я в трауре и, несмотря ни на что, действительно очень любила Франциска, хотя это была… наверное, больше глубокая и нежная дружба, чем страсть. Я продолжаю соблюдать траур и не буду принимать поспешных решений. Я буду вести себя осторожно и слушать своих советников. Я все еще обдумываю переговоры с доном Карлосом Испанским и с другими иностранными принцами. Моя сила в том, на что я сделаю ставку. Я не забуду, что для меня даже больше, чем в большинстве случаев, свадьба — политический союз, а не вопрос любви.

— Мария, я знаю, вы поступите правильно, но, несомненно, должны позволить себе мечтать о том, что сделает вас счастливой, — сказала Гвинет.

Мария, такая высокая и изящная в своем отделанном мехом платье, взглянула на нее прекрасными темными глазами.

— Я боюсь, — прошептала королева. — Боюсь, что, как бы я ни старалась делать то, что правильно, не смогу дать счастье своему народу.

— Ох, Мария! Вы не должны так чувствовать. Возвращение на родину прошло благополучно. И вы будете чудесной королевой. Вы уже замечательная королева.

— Здесь все так… по-другому.

— Эти люди — ваш народ. Они любят вас.

— Они такие… — Мария помолчала, потом улыбнулась и договорила: — Шотландские.

— Это правда, здесь не Франция. Но, Мария, это чудесная страна, в которой живут очень хорошие люди. Куда смотрят жители других стран, когда им нужна военная помощь? Они за большое вознаграждение нанимают шотландцев, чтобы те сражались в их битвах. Это потому, что мы свирепы, сильны и верны.

— Но я хочу мира.

— Конечно, хотите. Но мира часто добиваются с помощью… силы.

— Не в Шотландии.

— Ах, Мария. Не всегда это так. Вспомните прошлое. Мы независимы благодаря решимости и мужеству таких людей, как Вильям Уоллес и ваш предок Роберт Брюс. Шотландцы не только воины, но и поэты, ученые. Они учатся в школах других стран и узнают мир за пределами своей страны. Вам нужно только полюбить шотландцев, и они полюбят вас.

Мария тихо вздохнула:

— Я молюсь… да, я молюсь, чтобы было так. И спасибо тебе, мой друг. Мои четыре Марии — самые дорогие подруги, но они не знают эту страну так, как знаешь ты. Они, как и я, слишком давно не были здесь. Сегодня мне очень нужны твои дружба и понимание, и ты не разочаровала меня.

— Мария, любой, кто знаком с вами, знает, что у вас великое сердце, что вы и добры, и мудры. Я вам не нужна. Вам нужна только вера в себя и желание понять ваш народ.

— Я хочу постараться это сделать, потому что хочу быть великой королевой.

Мария помолчала, сомневаясь, продолжать ли, но потом договорила вполголоса:

— Даже более великой, чем моя кузина, которая сидит па английском троне.

Струя холода пробежала у Гвинет по спине. Елизавета Английская уже проявляла себя как очень сильная правительница. Она была на десять лет старше Марии и находилась на английском троне несколько лет. И в политике она была противницей Марии, потому что после смерти Марии Тюдор королевская семья Франции объявила Марию Стюарт королевой не только Шотландии и Франции, но также Англии и Ирландии, считая, что Елизавета — внебрачная дочь своего отца, короля Генриха, а потому не имеет права царствовать.

Политика могла быть очень опасной игрой. Гвинет знала, что Мария не желала свергать кузину с трона, но она хранила верность своей религии. И было совершенно ясно, что англичане не желали никакого другого правителя, кроме своей королевы. Они не хотели иметь ничего общего с королевой-католичкой, и в этом был зародыш возможной или даже неизбежной вражды.

Войны с Англией в течение многих столетий разрывали Шотландию на части. Никто из шотландцев не хотел, чтобы англичане снова заставили их проливать кровь, но каждый союз, заключавшийся тогда между государствами, вонзался, словно кинжал, в сердце какого-нибудь народа. Англичане настороженно следили за дружбой Шотландии с Францией, а испанцы наблюдали за ними обоими, поэтому шотландцы с французами, в свою очередь, приглядывались к испанцам. Все эти соображения имели значение для будущего замужества Марии. Она могла дать шотландцам союзника — или, наоборот, множество врагов.

Мария словно прочла мысли Гвинет и мягко произнесла:

— Я думаю, лучше всего мне со временем найти себе мужа в этом королевстве. А он хорош собой, правда?

— Кто?

— Лорд Дарнли.

— Он?

— Да.

Глаза Марии сузились, в них появилось веселое любопытство.

— По-моему, ты думаешь, что кто-то другой тоже красив? И кажется, я знаю кто.

— Кто же?

— Лорд Рован.

Гвинет вздрогнула и почувствовала, как ее позвоночник теряет гибкость.

— Он очень грубый.

— Это не грубость, а прямота. Ты же сама учишь меня быть такой, как мой народ, значит, должна понимать, что такой знатный шотландец, умелый и в бою, и в политике, говорит обо всем прямо. Он — образец шотландского дворянина.

— В таком случае почему же вы сами не обратили внимания на лорда Рована?

— Ты шутишь или нет?

— Я вовсе не шучу, — нахмурилась Гвинет.

— Ну, если так, то, похоже, слухи о нем не так широко распространились, как можно было ожидать, — рассмеялась Мария.