Кэтрин Крилл - Леди Алекс

Он вспомнил, что его сестра писала ему о Гвендолин, но это было много лет назад. Тогда она посчитала своим долгом сообщить ему, что замужество Гвендолин обернулось широко обсуждаемой катастрофой. Ходили слухи о непристойном поведении и ее, и ее мужа, о скандальных суммах, расходуемых на наряды, званые приемы и мебель, о яростных ссорах супругов. Хотя все эти новости и не доставляли ему удовольствия — к тому времени он уже давно пережил и сердечную боль, и чувство мести, — его это совсем не удивляло.

— Полагаю, что она хотела избавить вас от новой боли, — вздохнула Гвендолин и вернулась на диван. — А потом, когда Генри умер, я просила ее не сообщать вам об этом. Мне кажется, я всегда знала, что приеду в Австралию, найду вас и мы наконец опять будем вместе. — Она снова повернулась к нему лицом, и из глаз ее хлынул новый поток слез. — Прошу вас, Ион! Поймите, я уже достаточно настрадалась. Конечно, вы не можете сомневаться в искренности моего желания исправить ошибки юности. Особенно теперь, когда я столько выстрадала, чтобы разыскать вас.

— Уже слишком поздно, Гвендолин. — В его голосе не было ни страдания, ни печали. Одна лишь жалость. — Мне жаль, что ваша жизнь оказалась не такой, к какой вы стремились. Но возврата к прошлому быть не может. Вы могли бы избежать трудностей и расходов на поездку, если бы…

— Вы хотите меня наказать? — вскинулась она. — Честно говоря, я не могу винить вас за это, так как знаю, что причинила вам боль. Именно из-за меня вы оказались вынуждены провести целых пять лет вдали от дома. Но разве вы не понимаете? Это лишь доказывает, насколько глубоки и неотвратимы ваши чувства ко мне. Ведь не было и нет никакой другой причины, которая заставила вас оказаться так далеко от всего, что вам дорого, и поселиться в этой страшной, Богом забытой стране.

— Сначала действительно именно вы были причиной, которая удерживала меня здесь, — признался он. — Но это было только на первых порах. А потом случилось так, что я теперь считаю эту «страшную, Богом забытую страну» своим домом.

— Вы не можете так думать! Возвращайтесь со мной в Балтимор. — Она опять подбежала к нему, чтобы обнять его за плечи с явной целью как-то умаслить его. — Вы не принадлежите этой стране. Вы, черт побери, американец.

— Вот об этом мне все время напоминает моя супруга. — Отстранившись от Гвендолин, он подошел к окну. Его глаза холодно сверкнули, когда он спросил ее: — Для вас имеет какое-то значение, что сейчас я женат? Черт побери, Гвендолин! Неужели вы настолько потеряли всякий стыд?

Воздух сотряс оглушительный раскат грома. Он нахмурился, и его мысли вернулись к Алекс.

— Когда я ехала к вам, у меня не было никакого стыда. Да и вообще у меня никогда его не было! Вы все еще любите меня, Ион. Я знаю это! Поскольку вы обвенчаны всего несколько дней назад, будет нетрудно расторгнуть ваш смехотворный брак…

— Хватит! — положил он конец ее разглагольствованиям. Когда он повернул к ней голову, она увидела, что выражение его лица стало угрожающе суровым.

— Неужели вы думаете, что мой приезд сюда именно в этот момент — случайность? — спросила она, испугавшись того, что прочла в его глазах, но все еще не желая отказаться от своего плана, предприняв всего лишь одну-единственную попытку его осуществления.

— Для меня ваш приезд просто составляет неудобство. И ничего больше. — Небо внезапно осветила вспышка молнии. Озабоченность тем, где же Алекс, наконец помогла прекратить эту тягостную беседу. — Вы можете оставаться в Бори до тех пор, пока я организую вашу обратную поездку в Америку. — Он направился к двери.

— Я так легко не признаю свое поражение, — без обиняков визгливо прокричала она ему вслед. — Я не уеду из Австралии, если вы не поедете со мной.

Джонатан тихо выругался, но не замедлил шагов. Когда он сбегал вниз по лестнице и пересекал двор, ему на лицо упали первые капли дождя. В поисках Алекс он сначала бросился в конюшню, а затем в оба амбара. Никаких признаков ее присутствия там он не обнаружил.

Его беспокойство усиливалось по мере нарастания урагана. Когда он достиг земельных участков, его глаза тревожно потемнели. Рабочие и члены их семей уже спрятались в укрытия от надвигающейся яростной летней бури. Небо потемнело, и в нем закипели тучи. Воздух был наэлектризован разрядами.

— Капитан!

Он быстро повернул голову и увидел спешившего к нему Финна Малдуна. Ирландец выглядел необычайно озабоченным.

— Вы видели Александру? — спросил Джонатан более тромким, чем обычно, голосом, чтобы перекричать вой ветра, гонящего по полю листья и пыль.

— Да, капитан, видел, — подтвердил Малдун кивком головы. Он указал в ту сторону, где невдалеке от них мычали и бесцельно метались обезумевшие коровы и быки. — Бедная девочка шла вдоль восточного пастбища. Я пытался убедить ее, что сейчас неподходящее время для прогулок. Но она ничего не хотела слышать. Вы бы лучше…

— Идите домой и оставайтесь там с леди, — коротко приказал Джонатан. Он уже отправился дальше искать Алекс.

— С леди, капитан? — спросил в замешательстве Финн.

— Делайте то, что я вам говорю! — К этому времени дождь резко усилился, и его бурные потоки скрывали почти все окружающие предметы. Джонатан шел вдоль изгороди, тянущейся в восточном направлении. Его охватили ужасные предчувствия, когда он подумал о всех опасностях, которые могла встретить на своем пути Алекс. Она могла слишком далеко зайти в чащу и заблудиться. Ее могло поразить разрядом молний, которые продолжали расчерчивать своими вспышками темноту неба. Ее могло даже снести потоками воды, если она, к несчастью, попыталась пересечь реку вброд.

Он вновь выругался и ускорил шаг, молча молясь за безопасность Алекс. А также обещая себе дать хорошую взбучку своей строптивой, своенравной жене, как только доберется до нее. Мысль о том, что с ней может что-нибудь приключиться, казалась ему невыносимой. Черт побери, никогда в жизни он не предполагал, что может так безоглядно и бесповоротно полюбить…

Не зная, что Джонатан идет по ее следу, Алекс кое-как добрела до изгороди и крепко ухватилась за ее верхнюю перекладину. Промокшие муслиновые юбки запутались у нее в ногах, не давая сделать ни шагу, а хлеставший в лицо дождь мешал ей видеть окружающее. Она уже сожалела, что вспыльчивость завела ее так далеко, хотя сердце ее все еще сжималось от ненароком сделанного ею открытия.

Ощущая себя более несчастной, чем это было в прошлый раз, когда она попала в самое пекло грозы, Алекс подняла руку, чтобы защитить глаза от низвергающихся с неба потоков воды и лучше разглядеть путь обратно. Ни главного дома, ни других построек за стеной дождя уже не было видно. Она повернулась и безнадежно посмотрела в противоположную сторону. Подавив рыдания, она продолжала свой путь, крепко держась за перекладину изгороди, которая и поддерживала ее, и не давала сбиться с пути.