Бренда Джойс - Маскарад

— Я вам не нравлюсь.

— Я вас не знаю. Я только знаю, что мой брат увлекся вами и это не временно и не хорошо для него. Его выгода — это леди Бланш, мисс Фицджеральд. Леди Бланш выгодна для «Адара».

Лизи напряглась.

— Тайрел не увлекся, — сказала она низким голосом. — И я не преследую его. Это он настоял на таком положении вещей, сэр. Я не могу оставить своего сына. И никогда не оставлю.

Его ресницы, длинные и густые, как у брата, опустились.

— И это достойно восхищения, я думаю. Но вам лучше вернуться к себе в комнату, мисс Фицджеральд, потому что если вас заметил я, то могут заметить и другие. А скандал сегодня никому не пойдет на пользу, даже вам.

Лизи кивнула.

— Я делаю то, что идет на пользу моему сыну, — прошептала она.

— Как это похвально, — сухо заметил Рэкс.

Он поклонился и похромал прочь.

Лизи бросилась за колонну, раздосадованная почти до слез. Брат Тайрела счел ее эгоистичной, корыстной проституткой, печально подумала она. Но он был прав в одном — если Бланш увидит ее и узнает, кто она, случится скандал. Лизи представила, как рассердятся граф и графиня, и задрожала; затем она представила, как разозлится Тайрел, и ей стало дурно.

Нет, она должна уйти.

Лизи выглянула из-за колонны, с унынием понимая, что прошла довольно большое расстояние от двери, через которую смогла бы убежать. Затем ее сердце словно остановилось. Совсем недалеко от того места, где она стояла, леди Бланш и две другие красивые девушки уединились, чтобы посекретничать.

Лизи уставилась на них. Две девушки оживленно болтали и даже дергали Бланш за руки. Сердце Лизи заколотилось.

Она сказала себе, что не должна подслушивать. Вместо этого ее ноги сами сделали шаг, и она оказалась позади другой колонны — как раз за спиной Бланш.

— Ну же, Бланш, расскажи нам, как прошла поездка в карете?

— Это была приятная прогулка, Бэс, — мягко ответила Бланш, улыбаясь.

— Приятная прогулка? — недоверчиво воскликнула рыжеволосая Бэс. — Бланш, он так красив и галантен! Он поцеловал тебя? Не скрывай от нас правду!

Лизи закрыла глаза, говоря себе, что заслуживает той боли, которую испытывала сейчас, за то, что так бессовестно шпионила. Простого упоминания о том, что Тайрел мог держать в объятиях другую женщину, было достаточно, чтобы довести ее до слез.

— Он бы никогда этого не сделал, — сказала Бланш; в ее голосе зазвучали легкие нотки веселья. — Нет, он не поцеловал меня, потому что он истинный джентльмен, как мне сказал отец.

Две леди переглянулись.

— Сейчас не время быть такой спокойной! — воскликнула брюнетка. — Разве ты не взволнована теперь, когда увидела его? Этот мужчина, за которым бегают все женщины, будет твоим!

— Мне очень повезло, — искренне согласилась Бланш, — и за это следует благодарить отца, поскольку он старался найти мне такого великолепного мужа. А сейчас нам лучше вернуться, мы и так невежливо покинули общество.

И вся троица, рука об руку, вернулась к гостям.

Лизи сказала себе, что она должна быть довольна. Бланш элегантна, красива и, кажется, также добра. Лизи не сомневалась, что она станет хорошей женой и матерью и хорошей графиней. Это будет яркая пара.

Лизи хотела ненавидеть ее, но не могла, поскольку в Бланш было нечего ненавидеть. Ее мысли были прерваны ощущением того, что на нее смотрят.

Лизи быстро осмотрела толпу. У другого входа стоял Тайрел. Он заметил ее и наблюдал за ней.

Лизи хотела убежать и спрятаться, но было слишком поздно. Тайрел приближался к ней.

И он был недоволен.

Лизи не медлила. Она развернулась и выскользнула из бальной комнаты в коридор. Ей нужно только миновать еще одну дверь, и она окажется в крыле для гостей. Лизи ступила в коридор и сразу почувствовала, что она в безопасности.

Тайрел схватил ее за плечо.

— Я не думал, что мои глаза подвели меня! — с недоверием воскликнул он, развернув ее лицом к себе.

Лизи прижалась спиной к стене.

— Я могу объяснить! — воскликнула она.

— Ты можешь объяснить свое присутствие на балу по случаю моей помолвки? — гневно спросил он. — Неужели для тебя слишком трудно — оказывать хоть немного уважения моей семье?

— Я не хотела показаться непочтительной, — печально произнесла Лизи.

Их взгляды встретились. Лизи смотрела на него, жалея, что осмелилась пойти на бал. Она также жалела о том, что он скоро обручится; лучше бы этого не было, ни сейчас, ни вообще никогда. Как же она была глупа. Его рот искривился.

— Не люблю, когда ты смотришь на меня так, словно я тебя обижаю! — воскликнул он. — Почему ты шпионила за леди Бланш? Не смей отрицать это, потому что я видел тебя за колонной, как ты подслушивала ее разговор с подругами.

— Я ничего не отрицаю, — выдохнула Лизи. — Я просто хотела ее увидеть. Слышала, что она очень красивая, и слухи были правдивые.

— Если думаешь заплакать, подумай снова, — натянуто сказал он. — Меня не тронут твои слезы.

Лизи подумала, что его слова немного странные, но не в состоянии была сейчас трезво мыслить. Вместо этого она пыталась сохранить самообладание.

— Мне очень жаль, что я пошла в бальную комнату. Но могу ли я поздравить вас, милорд? Леди Бланш станет для вас хорошей женой, — прошептала Лизи, в самом деле так думая.

В ее сердце и голосе не было насмешки.

Повисло молчание. Она хотела убежать в свою спальню, где сможет подержать Нэда. Внезапно Тайрел коснулся ее подбородка, заставляя посмотреть ему в глаза.

— Что это за игра? — Но сейчас он говорил спокойно, испытующе на нее глядя. — Другой мужчина мог бы поверить, что ты говоришь искренне, но я не верю. У тебя есть какой-то план помешать моей помолвке? В этом нет смысла!

Его слова были подобны удару ножом. Лизи покачала головой:

— Вы так несправедливо судите обо мне, милорд. Я ничего не замышляю!

Он отпустил ее подбородок.

— Я сужу о тебе несправедливо? — Он изучал ее взглядом, и Лизи чудом удалось не вздрогнуть. — Кто осмелился прийти сюда, в мой дом, и заявить, что я отец ее незаконнорожденного ребенка?

Он уперся рукой о стену, прямо на уровне ее подбородка, загнав ее тем самым в ловушку. Было невозможно не думать о нем как о мужчине, особенно после того, что у них недавно было. Он никогда не был столь завораживающим и красивым, как в тот момент, и Лизи очень хотелось быть в его руках, но не в жаре страсти, а в нежных и любящих объятиях.

Глаза Тайрела выражали больше чем гнев; было видно, что он в смятении.

— Я уже объяснила это недоразумение, милорд. Вы подавлены по какой-то другой причине?

— Какая другая причина может быть?

— Не знаю. Я ничего не знаю о вашей жизни, кроме того, что вы сегодня обручились и что у вас важный пост в Дублине. Но кажется, что вы… — Она помедлила. — Печальны или, возможно, очень несчастны.