Элизабет Бойл - Стань моей судьбой

— …разбираетесь в этих вещах, — торопливо договорил Клифтон. — В шифрах и тому подобном.

— Да, конечно, в шифрах, — ответила Люси, отведя взгляд.

Он не мог сказать, успокоилась она или раздосадована.

— Ваш отец мне сейчас не помощник. — Клифтон разболтался, как Марианна после бокала кларета.

— Предполагаю, что папа спит…

— Да, и я не хотел…

— Лучше его не тревожить.

Они оба поглядели в гостиную, где Марианна и Малком смеялись над сплетнями, которые Марианна узнала от миссис Кьюин.

— Давайте пойдем на кухню, — предложила Люси. — Там тише. — Она повернулась и, можно сказать, убежала.

Но он не позволит ей удрать.

Клифтон последовал за ней и улыбнулся: она решительно стучала каблуками, словно солдат, отправившийся на битву.

Кухню освещали только свеча, горевшая на большом столе, и угли в очаге.

Люси достала и зажгла еще одну свечу. Теперь света было достаточно, чтобы читать.

Но вместо того чтобы сесть за стол, Люси подошла к печи и вытащила тарелку.

— Малком сказал, что вы можете задержаться, так что я поставила туда ваш ужин, чтобы не остыл. — Она улыбнулась и устроилась рядом с ним. — Терпеть не могу холодную еду, а вы?

— Я тоже, — ответил он. — Вы превосходно управляете домом вашего отца.

— Спасибо. Я занимаюсь этим с тех пор, как графиня уехала.

— Когда это случилось?

— Лет десять назад. Она никогда не вписывалась в Хэмпстед, здесь для нее слишком тесно. Она один день здесь, другой… — Люси пожала плечами. — Что касается моих навыков хозяйки дома, скажите спасибо, что не оказались здесь раньше. Мне пришлось многому научиться. Слава Богу, я с этим хорошо справилась. Возможно, я смогу зарабатывать этим на жизнь, когда папы не станет.

— Когда вашего отца не станет?

— Да, конечно. Он немолод.

— Да уж. — Джорджу Эллисону было далеко за семьдесят. — Но почему вы не останетесь здесь?

«Почему вы не выйдете замуж?» Покачав головой, Люси откупорила бутылку и налила ему бокал вина.

— Дом не наш. Он принадлежит Паркертону. Старый герцог предоставил папе дом в пожизненное пользование, но после его смерти дом вернется во владение Паркертона.

— Но Паркертон никогда бы…

— Старый герцог — возможно. Но сын понятия не имеет, чем занимался его отец…

— Вы имеете в виду шпионаж?

— Да. — Она рассмеялась. — Джек клянется, что его брата хватил бы удар от мысли, что их благочестивый папа «якшался с низшими классами». Вы только представьте, какая истерика случилась бы с нынешним герцогом, узнай он, во что его брат превратил Тислтон-Парк! Против контрабанды он мог и не возражать, но шпионаж?! — Люси вздрогнула.

— Да уж, новый герцог никогда не был поклонником выходок Безумного Джека, героических или иных. — Клифтон улыбнулся. Нынешний герцог Паркертон славится своим высокомерием и щепетильностью.

— Точно. — Люси вернулась к печи и навела порядок. — Нет, я примирилась с тем, что после папиной смерти нам с Марианной придется самим искать место в мире.

— Но если вы попросите Джека или Темплтона…

Люси резко повернулась к нему.

— Нет. Мы с сестрой никогда не воспользуемся связями. Эллисоны милостыни не берут. Мы сами зарабатываем свой хлеб.

Люси вздрогнула, словно просить о таком заступничестве слишком… это слишком похоже на их мать, которая пользуется покровительством мужчин, чтобы оплачивать свои расходы, и получает не только деньги, но и презрение светского общества.

Люси перевела разговор на другую тему:

— Если ничего другого не найдется, я буду превосходной экономкой. Хотя все еще льщу себя надеждой, что хорошенькое личико Марианны позволит ей удачно выйти замуж, несмотря на отсутствие хорошего происхождения. И если я не смогу найти место, буду вести ее домашнее хозяйство.

— Полагаю, ваша решительность и навыки сослужат вам хорошую службу, — сказал Клифтон, зная, что большинство леди огорчились бы от подобной характеристики.

— Спасибо, — ответила Люси, восприняв его слова не как осуждение, а как похвалу, чем они и были на самом деле.

Не спрашивая, она забрала бумаги, поставила перед ним хлеб и масло и занялась расшифровкой.

Ей не потребовалось много времени, чтобы разрешить проблему.

— Черт побери, — пробормотала она себе под нос.

— Простите? — Клифтон оторвался от еды и перестал размышлять об итальянской графине и ее замечательных дочерях.

— Извините, милорд.

Это игра его воображения, или Люси Эллисон покраснела?

— Тут все перепутано. Как будто он писал в большой спешке и забыл, какой шифр использовать. — Люси вздохнула и продолжала просматривать строки.

— Вы узнаете руку?

— Да, это Дарби. — Люси покачала головой. — Славный человек, хотя несколько нервозный, третий сын барона Ризби. Интересно, что привело его в такое состояние?

— Дарби? — с трудом выговорил Клифтон. — Дарби Брикнелл?

— Да. Он обручился с дочерью графа Уайтона. Она кроткое создание, выносит бурное веселье Дарби. Вы его знаете?

— Нет. — Это все, что Клифтон смог выговорить.

Во рту у него пересохло, аппетит пропал.

Люси подошла к буфету за пером и бумагой. Взяв чистый лист, она начала переставлять слова и буквы. И наконец написала абзац.

— Откуда вы знаете, что это правильно?

— Я сама придумала шифр, — ответила она. — Хотя Дарби чересчур спешил и ставил числа в неправильной последовательности. От этого и путаница. Впрочем, я понимаю причину. Он пишет, что французы идут за ним по пятам и он опасается, что в Марселе есть предатель. Он хочет, чтобы Ларкен послал кого-нибудь, чтобы остановить того, кто может предать нас.

У Клифтона кровь застыла в жилах.

— Предал нас.

— Предал? Нет, Дарби пишет: «…может предать». Он не уверен в этом.

Клифтон не знал, почему сделал это, почему эти слова вырвались у него.

— Дарби мертв, Люси. Его предали. Так что никаких «может».

Она замерла.

— Не может быть. Видите, это он написал. Я знаю его руку.

— Это не единственное донесение в пакете. — Перебирая бумаги, он вытащил ту, которая проливала свет на историю.

Взяв ее, Люси быстро просматривала строки. Когда она добралась до конца страницы, руки у нее рожали.

— Дарби погиб? — произнесла она шепотом. — Нет, не верю. Вы перевели неправильно. Вы ошиблись. — Она порывисто встала и отпрянула от стола. — Подобное часто случается. Плохие новости оказываются пустыми слухами, а через месяц правда… правда выходит на свет…

Клифтон тоже поднялся. Голос Люси дрожал, и у негo разрывалось сердце.

— Нет! Не Дарби. Никто из них. Не…не… — Она смотрела на него, глаза ее налились слезами. «Не ты!» — казалось, безмолвно кричала она. — Я этого не допущу, — с трудом выговорила она. — Нет.

Закрыв лицо руками, Люси Эллисон оплакивала человека, погибшего за Англию.