Бетти Нилс - Подарки фортуны

Девочек строго наказали, но узнавшие об этой истории друзья Вильяма подвергли его такому граду насмешек, что он поклялся никогда в жизни не прощать этого сестрам и рано или поздно расквитаться с ними.

Эта возможность представилась ему гораздо раньше, чем можно было ожидать: их родители умерли в одночасье и Вильям остался старшим в семье.

Тетя сбежала из дому первой, выйдя замуж против воли своего брата, но ей уже исполнился двадцать один год, так что Вильям ничего не мог поделать. А вскоре и мать Фрэнни повстречала своего будущего мужа. Ей было только девятнадцать, когда она вступила в брак, несмотря на яростное сопротивление Вильяма.

Фрэнни, с детства считавшая дядюшку кем-то вроде семейного людоеда, теперь узрела его воочию, стоящего перед ней в дверях.

– Какой сюрприз, дядя Вильям! – изумилась она и кивнула его жене, худенькой женщине в элегантном зимнем пальто, которому Фрэнни невольно позавидовала. – Здравствуйте, тетушка!

Она проводила их в гостиную, где миссис Блейк, сидевшая у камина, уже начала подремывать. Открыв глаза и увидев брата, она зажмурилась и снова открыла их. Фрэнни, понимая, что она вовсе не рада появлению незваного гостя, тронула ее за руку.

– Тетя, это дядя Вильям и тетя Эдит. Они еще не объявили о цели своего приезда.

Она предложила гостям сесть, стараясь не обращать внимания на то, с каким презрением Эдит оглядывает их убогую гостиную.

– Финн сейчас в медицинской школе, он скоро придет.

Дядя заговорил:

– Да, в мать не пошла, верно? Та была хорошенькой… Что ты с собой наделала? Краше в гроб кладут. Больна, что ли?

– Я отлично себя чувствую. Если вам интересно, как у нас дела, то могу рассказать, что тете сделали операцию на сердце и теперь она поправляется. – Фрэнни с неприязнью посмотрела на дядю Вильяма. – Что вас сюда привело, дядя, после того как вы столько лет нами и не думали интересоваться? Мы вполне могли все умереть или уехать за границу.

Тетя раздраженно добавила:

– Да, действительно. Из примерного братца вырос примерный дядюшка для своих племянников, ничего не скажешь. Ведь они же твоя родная кровь! – И, обернувшись к его жене, добавила: – И супругу выбрал себе под стать!

Тетя Эдит была изумлена – насколько она вообще могла изумляться. Сестра мужа никогда прежде не говорила с ней в таком тоне – впрочем, к старости люди иногда впадают в маразм… Она открыла было рот, чтобы ответить, но дядя Вильям опередил ее.

– Именно поэтому мы здесь, – он попытался немного смягчить свой голос. – Чтобы закрыть все счета.

Он замолчал, но ожидаемого выражения благодарности на лицах слушательниц не обнаружил и, подождав немного, продолжил:

– Мы с Эдит решили дать тебе крышу над головой. Насколько я вижу, Эмма, ты в этом нуждаешься. Это твой дом?

– Нет, Вильям. Фирма моего мужа предоставила мне его за небольшую плату. Спасибо, но у меня есть крыша над головой, и жить с вами я не собираюсь.

– Я просто застал тебя врасплох. Тебе нужно время, чтобы все обдумать. Там будет место и для Франчески, и для Финлея – конечно, когда он окончит учебу.

– А где мы будем жить? – спросила Фрэнни.

– С нами в Дорсете, конечно. Могу сказать, не хвастаясь, что у нас прекрасный дом – правда, Эдит? К тому же приличное общественное положение, хорошие соседи, свежий воздух, вкусная еда. – Упиваясь собственными словами, он добавил: – За тобой, Эмма, будет должный уход и забота, а Франческа, я уверен, найдет себе круг общения по своему вкусу.

Фрэнни ответила:

– Надеюсь, вы говорите из самых лучших побуждений, дядя, но ваше предложение запоздало. Мы вполне счастливы вместе. Финн учится, тетя быстро идет на поправку, а у меня здесь отличная работа.

Она бросила взгляд на тетю, которая согласно кивнула.

– Я принесу чай. Вы не откажетесь выпить чашечку перед уходом?

Это было не очень вежливо, но ведь и дядя Вильям едва ли помнил о вежливости, когда отказал им в помощи, в которой они так нуждались.

Дядя Вильям пил чай, время от времени сокрушенно покачивая головой, а тетя Эдит задавала Фрэнни наводящие вопросы, на которые приходилось отвечать, греша против правды. Когда наконец чай был допит, Фрэнни приготовилась к тому, что дядя Вильям повторит свою атаку, но он только сказал:

– Попомните мои слова, вы еще оцените мою доброту. Но я не отказываюсь от сделанного предложения и готов принять вас в свой дом, когда вы пожелаете.

С такой высокопарной речью он взял под руку тетю Эдит и вышел из дома к ожидающему его автомобилю – старомодному «даймлеру» с шофером. Проводив его взглядом, Фрэнни вернулась к тете в гостиную.

– Что это на него нашло? – недоуменно спросила тетя. – Да еще после стольких лет. Как ты думаешь, Фрэнни, может быть, нам следовало принять его предложение? Ты могла бы не работать, и у тебя появились бы друзья и красивые вещи…

Фрэнни собирала на поднос чашки.

– Я счастлива и так, тетя. Ты ведь тоже не хочешь ехать, не правда ли?

– Нет, дорогая; Только если меня потащат туда силой.

Четыре дня спустя, возвращаясь утром домой, Фрэнни поскользнулась на льду и вывихнула лодыжку. Проходивший мимо молочник остановился и помог ей добраться до дому. Он же вызвал врача, который вправил вывих и велел не наступать на эту ногу. Написав ей направление в больницу, он попросил ее приехать туда немного позже. В больнице ей осмотрели ногу, заверили, что ничего страшного нет, и отвезли домой. Добрый служащий, отвозивший ее, сказал, что ей придется еще раз приехать к доктору через несколько дней, а пока стараться не наступать на больную ногу.

Для подвижной Фрэнни необходимость почти не двигаться казалась настоящим кошмаром. Финн, когда был дома, помогал чем мог, и тетя, несмотря на возражения Фрэнни, делала почти всю работу по дому. Но, невзирая на указания доктора, Фрэнни несколько раз нарушала его предписания, отчего нога, несмотря на болеутоляющее, сильно ныла. К ее огромному облегчению, доктор, осмотрев ногу через несколько дней, разрешил ей ходить. Фрэнни поковыляла домой, чувствуя себя хуже некуда.

Дома ее ждало еще одно расстройство – ответ от миссис Кемп, в котором сообщалось, что хотя она и сожалеет о несчастье, постигшем Фрэнни, но больше не может держать ее место свободным – временная сиделка, заменявшая Фрэнни, согласилась остаться. Значит, недельный заработок пропал.

– Что ж, – громко и нарочито весело сказала Фрэнни, – теперь уже и вправду хуже некуда, так что дела могут пойти только лучше.

Но кажется, она ошиблась. Услышав стук в дверь, она поковыляла к ней, чтобы открыть, и увидела на пороге дящю Вильяма.

Профессор, даже полностью погруженный в работу, к немалому своему раздражению, обнаружил, что лицо Фрэнни, ничем вроде бы не примечательное, прочно обосновалось в его мыслях. Нужно еще раз, решил он, поехать туда и увидеть ее, чтобы убедиться в том, что для него она не имеет ровно никакого значения. Его весьма бурный нрав, который он давно научился контролировать, вдруг снова стал выплескиваться наружу, так что даже честный Крисп как-то раз спросил, не слишком ли он усердствует на работе. «Может быть, вам стоит несколько дней отдохнуть, сэр?»