Ханна Хауэлл - В плену у миледи

В горле у Сорчи пересохло, и она, судорожно сглотнув, пробормотала:

— Ты… так считаешь?

Руари говорил о мужчинах вообще, но Сорча была уверена, что в этот момент он имел в виду себя. Ей стало трудно дышать, а сердце вдруг бешено заколотилось. Она постаралась успокоиться и начала мысленно ругать себя зато, что ее надежды взмывают до небес всякий раз, когда ей кажется, что Руари ее любит. И все же предвкушение пьянило ее, она вся обратилась в слух.

— Да, я так считаю, — ответил Руари. — Ни один мужчина не хочет, чтобы его сердце и душа принадлежали другому человеку. — Он обнял жену и поцеловал ее в губы. — Мужчина боится, что если такое произойдет, то он станет рабом женских капризов. И еще — мучительная неизвестность. Например, мужчина влюбился без памяти, но не знает, что чувствует она. Должен ли он сказать ей о своих чувствах? Не посмотрит ли она на него как на сумасшедшего?

Руари говорил и при этом не переставал ласкать жену и целовать. Страсть вновь начала заволакивать ее разум, но Сорча пыталась бороться с этим, она хотела ясно и отчетливо слышать каждое сказанное им слово. Но когда рука Руари скользнула меж ее ног, Сорча поняла, что не может более сдерживаться. Она вдруг почувствовала, что ей уже все равно, что говорил муж, главное — что он сейчас с ней делал.

— Если ты хочешь, чтобы я понимала, что ты мне говоришь, лучше перестань… — пролепетала она. Страсть так изменила ее голос, что Сорча едва узнала его.

— А может, я не хочу, чтобы ты меня понимала и слышала каждое мое слово, — ответил Руари и тотчас же вошел в нее.

Сорчу тут же захлестнула волна блаженства, и потребовалось какое-то время, чтобы она вновь обрела дар речи.

— Если ты не хочешь, чтобы я думала и слушала тебя, то зачем же говоришь?

— Потому что я должен это сказать. — Крепко прижимая к себе жену, Руари двигался все быстрее и быстрее. — Может быть, я трус, дорогая… — Он поцеловал ее в губы. — Возможно, именно поэтому я хочу использовать страсть, чтобы сказать о своих чувствах.

— Ты хочешь сказать о своих чувствах? — прошептала Сорча.

— Да, хочу. А для мужчины это не так-то просто.

Руари надолго умолк, и Сорча уже решила, что он забыл, о чем говорил. Она хотела ему об этом напомнить, но тут вдруг почувствовала, что ее тело содрогнулось. И в тот же миг Руари шепнул ей на ухо:

— Я люблю тебя, Сорча.

Эти три слова оказались для нее самой приятной, самой интимной лаской. Громко выкрикнув имя мужа, Сорча содрогнулась в последний раз и тут же услышала, как Руари выкрикнул ее имя, возносясь вместе с ней к вершинам блаженства. В следующее мгновение она замерла в изнеможении, и весь окружающий мир перестал для нее существовать.

Казалось, прошла целая вечность, прежде чем Сорча очнулась и в голове у нее прояснилось настолько, что она смогла наконец подумать о словах Руари. Она посмотрела на мужа, лежавшего рядом с ней. Он лениво поглаживал ее по бедру, и Сорча спросила себя: «Сколько же времени должно пройти, чтобы от этого прикосновения во мне вновь заговорила страсть?» Невольно улыбнувшись, она призналась, что уже снова чувствует желание. Но все-таки сначала ей хотелось как следует обдумать слова мужа.

Руари наконец произнес те самые слова, которые ей так давно хотелось услышать. Да, произнес, она не сомневалась в этом. Сорча вспомнила, как сама боялась говорить о своих чувствах, поэтому ей не трудно было понять, почему Руари сначала ослепил, оглушил ее страстью — и только потом прошептал свое признание. Она только не знала, как теперь собирался вести себя Руари. Может быть, он теперь намеревался сделать вид, что ничего не произошло? Может, это был первый и последний раз, когда он произнес эти слова?

Впрочем, пока что он вообще ничего не делал — просто лежал и молча смотрел на нее. Сорча решила, что если она смогла вновь заговорить о своей любви, после того как в ней призналась, то и Руари сможет. Хлопнув его по животу, она улыбнулась и сказала:

— Значит, вот в какие игры вы играете, сэр Руари?

— Понравилось, да? — спросил он с ухмылкой. — Подожди, сейчас еще немного отдохну, и мы еще разок сыграем.

— Я не это имела в виду. Я говорила о том, как хитро ты придумал — подождать со словами любви до той минуты, когда я обезумею от желания…

— А ты обезумела от желания?

Проигнорировав вопрос, Сорча заявила:

— Да, очень хитро придумал. Чтобы в этот момент я думала не о твоем сердце, а совсем о другой части тела. — Руари рассмеялся, а Сорча, улыбнувшись, продолжала: — Боюсь, что тебе придется стать храбрым, мой рыцарь, и сказать это еще раз. Я слишком долго мучилась, когда любила тебя и боялась, что ты никогда меня не полюбишь. Не могу сосчитать, сколько раз я плакала, думая о том, как глупо надеяться, что такой мужчина, как ты, может ответить на мои чувства.

— Почему же ты думала, что я не могу полюбить тебя?

— Множество причин. Не забывай, что сначала ты считал меня сумасшедшей.

— Ну… не совсем сумасшедшей, — поправил Руари. — Просто немного не в себе. И всех твоих родственников я считал такими же. — Он провел кончиками пальцев по ее губам. — Теперь я понимаю, дорогая, что вел себя ужасно глупо, когда пытался бороться со своими чувствами к тебе. Ты самая восхитительная из женщин. И поэтому я люблю тебя.

Щеки Сорчи залились румянцем, и Руари, поцеловав ее, продолжал:

— Ты похожа на вереск, который может окрасить в нежнейшие цвета даже самую мрачную гору. Да, милая, ты как вереск — такая же дикая, нежная и прекрасная. И такая же выносливая. Кроме того, ты общаешься с духами. Хотя Айвор и покинул нас, я думаю, ты найдешь в моем замке еще немало других привидений. Но это не имеет значения. Ты мне нужна, и я не могу без тебя.

— А ты нужен мне, Руари, — прошептала Сорча, обвивая его руками за шею и нежно целуя.

— Когда же ты это поняла? Когда почувствовала, что любишь меня?

— Я давно догадывалась об этом, но была уверена, что мы никогда не поженимся, поэтому старалась подавить свои чувства. Я боролась со своей любовью, боролась с ней так же отчаянно и бесплодно, как сражалась со страстью, которую ты во мне пробуждал. А сдалась я в ту первую ночь, когда пришла в твою постель. В тот момент, когда наши тела соединились, я поняла, что полюбила тебя.

— Как бы я хотел, чтобы со мной это произошло так же просто, — сказал Руари, целуя ее в лоб.

— Но ты — опытный воин. Поэтому и сражался гораздо дольше.

— Я еще долго думал о том, чтобы найти себе идеальную жену — такую, которую сам себе выдумал. Росс постоянно пытался образумить меня, но я его не слушал. — Руари убрал с лица жены несколько прядей. — И еще я ужасно злился, а злиться меня заставляла моя уязвленная гордость.

— Теперь это не имеет значения. Да, многие преграды, которые были между нами, мы возвели сами, но сами же их и преодолели. Теперь нам нужно ухаживать за нашей любовью, чтобы она оставалась сильной даже тогда, когда наши тела совсем одряхлеют.