Виктория Холт - Шестая жена

— Как же ты предлагаешь продемонстрировать ему наше неудовольствие?

— Забрав назад драгоценности, которые король подарил Катарине Парр. Теперь она не имеет права владеть ими, ибо они принадлежат короне, и ты, как протектор, несешь за них ответственность.

Эдвард лукаво взглянул на нее.

— И многие из них очень подошли бы тебе, моя дорогая.

— Разумеется. Но они мне не принадлежат, а почему, спрашивается, жена твоего младшего бра- та должна украшать себя драгоценностями, которые не могу носить я?

Эдуард обнял ее за талию.

— Почему, в самом деле, — сказал он, — жена моего брата должна носить бриллианты, которых нет у моей жены!

Некоторым людям бывает трудно сосредоточиться на учебе, но юная Елизавета не принадлежала к их числу. Как бы ни была она оскорблена и унижена, временами она совсем забывала об этом. Она рассматривала случившееся недоразумение с Сеймуром как полезный опыт, который многому ее научил; в первую очередь тому, что никакие книги не дадут ей знания человеческой натуры, которое, возможно, пригодится ей больше любого другого. Ведь главное требование для того, кто собрался править людьми, заключается в умении понимать их.

Поэтому, даже проливая слезы и поддаваясь приступам тайного гнева, Елизавета не могла ненавидеть новобрачных.

У нее хватило мужества взглянуть правде в лицо. Катарина любила Томаса Сеймура, для нее он не был расчетливым волокитой, поэтому глупо сердиться на королеву. Что касается Томаса, то он таков, каков он есть, а она никогда не считала его святым.

Она должна быть спокойной, она должна научиться понимать мотивы поступков других людей, и потому надо приветствовать любой опыт, каким бы горьким он ни был.

Ее слуги были ее друзьями, поскольку она никогда их попусту не гоняла. Юная красота принцессы, опасное положение, в котором она находилась, беспокойное детство, оставшееся позади, — все это трогало их до глубины души и привязывало к ней. Более того, хотя принцесса обращалась с ними высокомернее многих других, она временами бывала на удивление сердечной. Она дорожила своими слугами и, если они попадали в беду, всегда вставала на их защиту. Такое отношение привязывало к ней, и даже если Елизавета и понимала, на чем держится эта связь, то от этого она не становилась слабее.

Ее казначей, Томас Парри, не задумываясь, сообщил ей о предательстве адмирала. Когда он услышал о женитьбе Томаса на королеве, взгляд его стал лукавым, и Елизавета, увидев это, захотела узнать, в чем дело.

— Миледи принцесса, — сказал Парри, — Сеймур женился на королеве, но, по моему мнению, он надеялся стать вашим мужем.

Елизавета не смогла скрыть торжествующей улыбки.

— Господин Парри, почему вы так думаете?

— Потому что я хорошо помню, что произошло на следующий день после похорон короля.

— И что же?

— Милорд адмирал разыскал меня и засыпал вопросами о вашей светлости.

— Обо мне? Да как ты посмел обсуждать меня с адмиралом?

— Он спрашивал не столько о вас, сколько о ваших владениях, ведь он конечно же знает, что лучше меня никто не осведомлен о состоянии ваших дел.

— Значит, его интересовали мои владения?

— Да, он хотел знать, какие земли и поместья вам принадлежат, и мне кажется, он был очень доволен, когда узнал, что вы получили в наследство.

Глаза принцессы сузились, и она преувеличенно громко рассмеялась:

— Адмирал очень осторожный человек, Том Парри.

— Да, осторожный, миледи. Но мне кажется, его интерес к вам не уступает интересу к вашим землям.

— А что, владения моей мачехи оказались обширней моих, а она сама — более привлекательной?

Она ждала ответа, и Парри, очень ее любивший, не захотел ее разочаровывать.

— Владения — да, миледи, но разве может женщина средних лет сравниться красотой с юной девушкой... которая к тому же...

— К тому же?.. Что вы хотели сказать, господин Парри?

— Признана всеми как истинная красавица. Елизавета вздернула голову.

— Вы мне льстите, — заявила она. — А я пришла к вам не за этим.

И она ушла, а Парри, улыбаясь, посмотрел ей вслед. Она его не обманула — он заметил и порозовевшие щеки, и вспыхнувшие глаза. Он решил, что хоть она и отказала милорду адмиралу — а Кэт Эшли сообщила ему об отказе принцессы, — но в душе жалела об этом. Сеймур знал, как сводить женщин с ума.

Парри тут же рассказал о разговоре с принцессой госпоже Эшли. Они оба были закоренелыми сплетниками, а поскольку благополучие их юной госпожи было делом их жизни, они больше всего на свете любили обсуждать ее поступки.

— Благослови ее Бог! — произнес Парри. — Нашу хитрую, тщеславную, юную принцессу. Благослови ее Бог! Пусть она станет королевой, а я не сомневаюсь, что она ею станет, ибо она очень хитра.

Елизавета шла, чувствуя себя слегка уязвленной тем, что Сеймур задавал вопросы о ее владениях. Она понимала, зачем он их задавал, она и сама бы на его месте спрашивала бы о том же самом и приняла бы решение на основе полученных ответов. Поэтому принцесса, будучи сама очень практичной, не могла винить Томаса Сеймура в том, что он слишком подробно расспрашивал о ее богатстве.

Она вспомнила несколько встреч, случившихся после его женитьбы. Он с нежностью поцеловал ее, и в его глазах она заметила скрытую страсть.

Они, казалось, говорили ей: «Мы так хорошо понимаем друг друга. Мы — люди одного типа и созданы друг для друга. Зачем же ты отказала мне, дурочка? Ты поняла теперь, какую сделала глупость? »

Теперь она его поняла. Он мог любить одновременно двух женщин, ибо в его глазах, когда он смотрел на жену, светилась неподдельная нежность. И в то же самое время он желал Елизавету.

Она тоже могла разделить свою любовь надвое. Она любила Сеймура, по не меньше его она любила и власть.

Однажды, несколько недель спустя после объявления о женитьбе Томаса, они оказались наедине. Принцесса гуляла по парку дворца Дормер, а Томас подошел к ней, когда она отпустила своих слуг и шла мимо моста Бланделс. Елизавета не сомневалась, что он видел ее и шел за ней, — вот почему она поспешила избавиться от приближенных.

— Какая приятная встреча! — воскликнул Томас, догнав ее у небольшой рощицы, за которой можно было спрятаться от любопытных глаз. Он сделал вид, что они встретились случайно.

— Приятная для кого? — спросила принцесса. — Для вас, милорд, или для меня?

— Смею надеяться, для нас обоих. Я почти не видел вас последние несколько месяцев.

— Мы встречались с вами всего два дня назад, милорд.

— Я имею в виду — наедине, — произнес он низким, ласкающим голосом, который, несмотря на ее хорошее знание Томаса и себя, взволновал ее.

— Наедине? — переспросила принцесса и огляделась, изобразив на лице удивление оттого, что не нашла рядом своих слуг.