Мэри Брэддон - Тайна леди Одли

Он выпил еще одну чашку чая, отодвинул блюдце и покормил собак. Фиби Маркс убрала со стола.

Зимний ветер, завывая на дворе, громко стучал по оконным рамам.

Роберт подвинул старый диван поближе к огню, укутал ноги старым дорожным плащом и закурил, пустив несколько серо-голубых колечек дыма, медленно растаявших под сводами грязного потолка.

— Нет, — пробормотал Роберт. — Такая женщина умеет держать язык за зубами. Угрозами от нее немногого добьешься.

Я уже упомянула о том, что между гостиной, занятой Робертом, и помещением, где подавали выпивку, была лишь тонкая перегородка, обитая рейками и обмазанная штукатуркой. Молодой адвокат слышал, как двое-трое деревенских торговцев, а также двое фермеров, сгрудившись у стойки, громко смеялись, обсуждая текущие дела, а Люк Маркс, подливая им вино, грубым хриплым голосом вставлял реплики и смеялся громче всех.

«Надо бы поговорить с этим болваном», — подумал Роберт, откладывая трубку в сторону.

Он дождался, когда поздние гости разошлись, наконец, по домам и Люк запер двери, а затем тихо вошел в комнату, где сидели хозяин заведения и его жена.

Фиби, склонившись над столиком, вязала мужу носки. Замужество нисколько не изменило ее: здесь, на постоялом дворе, она осталась такой же бледной, какой была, проживая в барских покоях Одли-Корт.

Когда Роберт вошел в комнату, она вздрогнула, взглянув на него не без некоторого раздражения, и в глазах ее мелькнула тревога, сменившаяся выражением ужаса, когда она поняла, что Роберт пришел поговорить не с ней, а с супругом.

— Я всего лишь на несколько минут, — сказал Роберт, присаживаясь поближе к огню. — Хочется немного поболтать перед сном. Не возражаете, если я закурю, миссис Маркс?

— Пожалуйста, сэр.

— Какие там, к черту, возражения, — проворчал Люк Маркс, — когда я тут с клиентами смолю целыми днями.

— Расскажите мне все, что вы знаете о Маунт-Станнинге, мистер Маркс, — попросил Роберт.

— Рассказ получится очень коротким, сэр, — отозвался Люк и хрипло расхохотался. — Из всех скучных мест, какие только есть на земле, это самое скучное. Дела, впрочем, потихоньку идут, жаловаться не приходится. Однако я бы предпочел обосноваться в Челмсфорде, в Брентвуде или Ромфорде, и я бы непременно обосновался там, — добавил он с явным неудовольствием, — не будь люди так скупы.

При этих словах Фиби украдкой взглянула на мужа и отложила вязанье.

— Мы забыли закрыть пивоварню, Люк, — сказала она. — Пойдем, поможешь мне поднять засов.

— Пивоварня подождет, — отозвался Люк Маркс. — Мне и тут хорошо, хочется посидеть да покурить. Никуда не пойду.

Он взял длинную глиняную трубку, лежавшую у каминной решетки, и начал медленно набивать ее табаком.

— Неспокойно у меня на душе, Люк, — с упреком обратилась к нему Фиби. — Дверь в пивоварню осталась открытой. Много там всякого народу толчется. Неровен час, залезет кто-нибудь чужой.

— Иди и подними засов сама; чего пристала? — пробурчал Люк.

— Засов тяжелый. Одна я не подниму.

— Ну тогда черт с ним. Сиди и не рыпайся, ежели такая нежная. Далась тебе пивоварня! Сдается мне, ты просто хочешь заткнуть мне рот, не желаешь, чтобы я поговорил с джентльменом. И не хмурься, когда муж с тобой говорит! Я и слова не успею сказать, как ты уж лезешь со своим языком, будто я у тебя вовсе дурак. Я этого не потерплю. Слышишь? Не потерплю!

Фиби Маркс пожала плечами, сложила вязанье, отодвинула в сторону ящик для рукоделия и, скрестив руки на коленях, устремила внимательный взор на бычью физиономию своего благоверного.

— Итак, жизнь здесь, на Маунт-Станнинг, вам не по душе? — обращаясь к Люку, вежливо осведомился Роберт Одли.

— Не то чтобы совсем уж не по душе, — ответил Люк, — но, как я уже сказал, не будь люди так скупы, я мог бы устроиться и получше, в каком-нибудь городе, где бывают базары, а не в этом богом забытом месте. Разве сотня фунтов…

— Люк! Люк!

— Что «Люк! Люк!» Опять ты мне рот затыкаешь! Так вот, я и хочу спросить, сэр: разве сотня фунтов имеет значение, ежели речь идет о добром деле?

— Нет, конечно же, нет, — заверил Роберт, обращаясь к Люку, но при этом глядя на встревоженное лицо Фиби. — Тем более если вы или ваша жена сможете повлиять на того, у кого есть эти деньги.

Фиби, и без того бледная, стала белой, как смерть.

— Однако уже четверть двенадцатого, — сказал Роберт, взглянув на часы. — Доброй ночи, уважаемый хозяин. Доброй ночи, миссис Маркс. Воду для бритья приготовьте, пожалуйста, к девяти часам утра.

Утром следующего дня, когда часы пробили одиннадцать, Роберт Одли сидел за обеденным столом, нехотя просматривая местную газету. Собачонки вертелись рядом, ожидая подачки.

Роберт взглянул в окно. Снег валил, не переставая — погода для прогулок весьма неподходящая, и потому Роберт очень удивился, заметив невдалеке одноконную карету, которая медленно поднималась в гору.

— И одолела же кого-то страсть к путешествиям в такую пору! — усмехнулся Роберт и сел в кресло у камина.

Через несколько минут Фиби Маркс, войдя к нему в комнату, объявила, что приехала леди Одли.

— Леди Одли! Ну конечно, конечно, весьма рад, — сказал Роберт, а затем, когда Фиби вышла, процедил сквозь зубы: — Глупый ход, миледи. Уж от вас-то я такого не ожидал.

Дурная погода нисколько не подействовала на прекрасную гостью. Она вошла, кутаясь в те самые соболя, что Роберт Одли купил ей в России, — свежая, задорная, излучающая свет и очарование.

Роберт Одли взглянул на гостью с тайным сожалением.

— Фу, какое утро, мистер Одли! — воскликнула миледи, смахивая снег с роскошной муфты.

— Да, хорошего мало. Почему же вы приехали сюда в самый снегопад?

— Потому, что хотела повидаться с вами.

— Вот как?

— Да, мистер Одли. С вами обошлись не слишком дружелюбно, и я приехала извиниться.

— Не нужно мне никаких извинений, леди Одли.

— Но с вами поступили несправедливо. Вам так славно жилось в Одли-Корт, но мой дорогой, мой глупый супруг вбил себе в голову, что восемь-девять-двенадцать сигар, выкуренных его племянником в моем будуаре, могут нарушить мое душевное равновесие. И вот результат: наш маленький милый семейный круг распался!

— Леди Одли, — твердо сказал Роберт, — я не хочу, чтобы горе и бесчестье моего дядюшки были связаны с моим именем. И потому лучше мне быть вне вашего дома. И потому лучше бы я вообще не переступал его порог!

Миледи недоуменно пожала плечами.

— Вы говорите загадками, мистер Одли. Не взыщите, если бедная женщина не сможет их разгадать.

Роберт промолчал.

— Вы можете поступать, как вам угодно, — сказала леди Одли, — но ответьте: что привело вас в это мрачное место?