Барбара Картленд - Контрабанда, шпионаж и… любовь

Леди Каррингтон взглянула на Георгию смеющимися глазами. Девушка поняла, что та подшучивает над ней, поскольку вдова прекрасно знала, почему кожа ее протеже не так белоснежна, как того требовала мода.

– Совершенно справедливо, миледи, – согласилась мадам Бертин. – Да и глаза мадемуазель требуют не пастельных тонов, а более ярких. Хотя должна заметить, что для юных особ одеваться в яркое – это не комильфо.

– Мадемуазель, к вашему сведению, вовсе не относится к юным особам, – отрезала леди Каррингтон. – Разве вы не заметили обручального кольца?

– Да-да, миледи, вы правы. Конечно, я обратила внимание, что у мадам на левой руке кольцо, – поспешила оправдаться мадам Бертин. – Однако я не предполагала, что оно обручальное, – мадам выглядит такой молоденькой! Прошу простить мою оплошность. Мадам, примите мои наилучшие пожелания.

– Спасибо, – смутилась Георгия.

– Теперь понимаю, – продолжала мадам Бертин, – почему ваше сиятельство выбрали именно это платье из газа на розовой подкладке и с изумрудными лентами. Оно идеально подходит именно замужней даме. Воображаю, как мистер будет гордиться такой хорошенькой женой!

Георгия рассчитывала купить только два платья: вечернее – для поездки в Карлтон-хаус и что-нибудь попроще, на каждый день, – в конце концов не могла же она ходить по Лондону в старенькой бархатной амазонке! И она совсем растерялась, когда леди Каррингтон решительно заявила, что им требуется, по меньшей мере, дюжина платьев, и принялась переворачивать вверх дном салон, не обращая внимания на Георгию.

Девушка, не представляя, как за все расплатится, в ужасе бросилась к грозной леди и прошептала:

– Простите, но у меня нет таких денег, и я не могу допустить, чтобы мистер Рейвен…

– Конечно не можешь, – вмешалась дама. – Это перешло бы все границы приличия! Нет, милочка, наряды – мой вклад в наше общее дело.

– Но вы же меня совсем не знаете. И я не вправе себе позволить… – пролепетала Георгия, но та только отмахнулась от нее.

– Дай мне пожить в свое удовольствие, – сказала леди Каррингтон. – Давненько я не заботилась о молоденькой, хорошенькой девушке. Когда-то у меня была такая же превосходная фигура, как и у тебя, но, увы, прежняя мода не позволяла мне ее демонстрировать.

И Георгия больше не возражала. Но с каждым новым платьем ее долг возрастал с катастрофической быстротой, и мысль о том, что она не сможет рассчитаться за всю свою жизнь, не давала ей покоя.

Наконец, когда Георгия уже была готова упасть в обморок от усталости – примерять платья в крошечном душном салоне показалось ей тяжелее, чем переправляться через Ла-Манш, – вдова объявила, что они уходят.

– Все туалеты должны быть готовы сегодня же вечером, – произнесла она безапелляционным тоном.

– Миледи, это невозможно! – воскликнула мадам Бертин. – Два или три непременно будут доставлены на Гросвенор-сквер вечером. Остальные – только завтра утром. Моим девочкам придется работать всю ночь.

– Хорошо, – согласилась вдова. – Я думаю, вы совсем не заинтересованы, чтобы красавица, о которой скоро заговорит весь Лондон, пользовалась услугами другой модистки.

Георгия бросила растерянный взгляд на леди Каррингтон. Она знала, что пылкие комплименты, расточаемые в ее адрес мадам Бертин, не стоило принимать всерьез. В конце концов не настолько она провинциальна, чтобы не понимать: модистки всегда льстят своим клиенткам. Но то, что ее назвала красавицей леди Каррингтон, привело Георгию в изумление.

Догадавшись, какие чувства испытывает Георгия, почтенная дама улыбнулась.

– А сейчас, мадам Бертин, принесите белое муслиновое платье с бирюзовыми лентами, – распорядилась она, – и помогите миссис Бейли одеться. Да, чуть не забыла: пошлите купить в парфюмерном магазине лосьоны, пудру и помаду. На девочке нет ни капли косметики, разве я могу допустить?

Казалось, десятки рук помогали Георгии облачиться в новый наряд, в то время как она волновалась: не слишком ли прозрачен тончайший муслин и не будет ли выглядеть в нем слишком худой – ведь они с няней питались довольно скудно.

Вот удивится мистер Рейвен, когда она предстанет перед ним в великолепном наряде. Ей вдруг так захотелось увидеть в его глазах восхищение, а не то чуть насмешливое выражение, с которым он обычно смотрел на нее. Георгия не могла не чувствовать, что до сих пор Трайдон воспринимает ее лишь как забавного, шустрого сорванца.

Любопытно, подумала она, откуда у мистера Рейвена такие богатые и влиятельные друзья? Он сказал ей, что находится в затруднительном положении, а сам, по возвращении в Лондон, без труда устраивает все таким образом, что их приглашают в Карлтон-хаус. Как ему, изгнаннику, вынужденному скрываться, удалось все это устроить?

Георгия была настолько погружена в мысли о герцоге, что даже не заметила, как ее припудрили, причесали и надели на голову шляпку с широкими полями.

– Все! – воскликнула мадам Бертин. – Изумительно, не правда ли? Просто картинка! Шедевр, который может быть создан только в моем салоне.

– Да, вы неплохо потрудились, – удовлетворенно сказала леди Каррингтон. – Повернись, дитя мое, позволь взглянуть на тебя.

Но Георгия словно приросла к полу. Когда мастерицы, помогавшие ей одеться, отошли в сторону, она увидела себя во весь рост и не поверила глазам.

Платье из тончайшего белого муслина эффектно подчеркивало ее стройную фигуру. Оно было расшито лентами бирюзового цвета, скорее всего привезенными из Франции. Плечи и руки прикрывала накидка из бирюзовой тафты. Остроконечная шляпка, украшенная лентами такого же цвета, была отделана по полям маленькими перышками в форме ракушек. Шляпка зрительно уменьшала ее лицо, отчего глаза казались огромными. Легкое прикосновение губной помады – и губы стали пунцово-красными. Немного огуречного лосьона и прессованной пудры – и обветренное морскими ветрами, загоревшее на солнце лицо стало матово-белым. Темными от загара оставались лишь руки, и мадам Бертин, как будто прочитав ее мысли, принесла длинные бирюзовые перчатки, которые прекрасно сочетались со всем нарядом.

– Неужели это и вправду я? – поразилась Георгия.

– Когда джентльмены поднимут бокалы за ваше здоровье, миссис поверит в это, – улыбнулась хозяйка салона.

– Надеюсь, ничего подобного не произойдет, – возразила леди Каррингтон. – Настоящие джентльмены никогда не позволят себе такой вольности по отношению к леди – это неприлично. О чем вам известно не хуже меня.

Глаза француженки лукаво сверкнули.

– Говорят, в свое время джентльмены с Сент-Джеймса не раз пили за здоровье вашего сиятельства, и весь Лондон почитал вас как самую несравненную из несравненных.