Мэри Стюарт - Побеги любви

Вот почему Гилберт обращался с ней хорошо. Он надеялся, что Ровена все же захочет его, когда удастся, в конце концов, завлечь ее в постель. Он желал ее настолько, что даже женился бы на ней, если бы в этом была хоть какая-нибудь выгода. Но поскольку дЭмбреи сейчас и так контролировали ее земли, то такой брак, ни к чему.

С точки зрения Гилберта, выдать Ровену замуж без ее согласия было бы очень просто, но это настроит девушку против него. Он совсем не думал о том, что избиение матери скажется не в лучшую сторону в его отношениях с Ровеной, поскольку считал, что это обычная вещь, отец его ведь часто избивал леди Анну. Это был самый заурядный способ воздействия, и Гилберт использовал его в первую очередь, когда не удавались словесные уговоры. Однако не учел, что Ровена жила последние три года в Кэмеле, а не с матерью в замке Эмбрей, и не видела того, что привык видеть он сам. Кроме того, ошибкой Гилберта было предположение, что Ровена относится к своей матери так же, как он к своей, то есть никак. Поэтому он не ожидал никакой реакции со стороны Ровены на избиение и даже не смотрел в ее сторону. Но когда Анна повернулась и взглянула на дочь, Гилберт тоже оглянулся и разозлился, увидев, какой промах допустил. Девчонка привязана к матери, и очень. Ее большие сапфировые глаза полны слез.

Лучше бы он опоил ее и выдал замуж за Лионса в бессознательном состоянии, чем сделал то, что сделал. Сейчас эти милые голубые глаза смотрели на него с такой ненавистью, что Гилберт понял — она никогда не пожелает его так, как ему хотелось. Ну ладно! Он все же ее получит, и, злясь на то, что это будет не так, как, задумывалось, рыцарь сжал кулак и нанес Анне удар по голове. Она беззвучно рухнула на руки оруженосцев.

Ровена издала придушенный крик и прошептала:

— Нет. Не надо больше.

Он оставил мать висеть без чувств на руках его людей и подошел к дочери. Гилберт все еще прикидывал, во что обойдется ему этот промах с ней в плане его личных притязаний. Он приподнял ее за подбородок, чтобы заглянуть в глаза. В силу своих чувств он не был груб с ней, даже, несмотря на гнев. Не желая того сам, он вдруг вытер слезы с одной из ее щек. Однако спросил жестко:

— Ты выйдешь за лорда Годвина Лионса?

— Да.

— И будешь при этом веселой?

Ровена посмотрела на него, побледнев, и выпалила:

— Ты просишь слишком многого.

— Нет. Что тебе стоит улыбнуться, если это поможет быстрее добиться его согласия на брачный контракт?

— Есть сомнения в его согласии?

— Нет. Но нельзя терять времени. Фулкхест сейчас бездействует, но лишь потому, что он только что взял Турес.

Ровена побледнела, услышав это. Она знала, что взяты уже два укрепленных пункта вблизи Дайвуда, но Турес был одним из самых крупных владений ее отца, его главная крепость, и он гораздо дальше к северу. Она выросла в Туресе. Все, что она знала в жизни приятного и счастливого, связано с Туресом, происходило внутри его каменных стен. Теперь вражеский главнокомандующий взял крепость — нет, враги взяли ее еще три года назад, так, что какая ей теперь разница? Она точно не владеет Туресом и даже не надеется получить его обратно. Даже если лорд Годвин отвоюет его, крепость будет ее владением только на словах.

Гилберт неверно истолковал выражение ее лица и попытался утешить ее.

— Не отчаивайся, Ровена. Лионс двадцать лет владеет Крикбургом и двадцать лет тянет деньги из купцов. На сколоченное им богатство можно взять столько наемников, что они быстро отравят Фулкхеста домой. Ты получишь Турес назад через месяц.

Ровена не ответила. Ей уже говорили, что брачный контракт будет сделан к ее выгоде и что ее владения, когда их отвоюют, возвратятся к ней, а не станут собственностью мужа. Но это ничего не значило во времена беззакония, хотя оставляло какую-то надежду, если вернется к власти король Генрих. Лионс, без сомнения, думает пользоваться полностью ее владениями. Гилберт, очевидно, рассчитывает получить их в свои руки; это, по ее мнению, может означать, что, если Лионс не умрет достаточно скоро, то Гилберт ему в этом поможет. И еще Гилберт надеется, что она родит от Лионса наследника. Она содрогнулась при одной мысли об этом и помолилась, чтобы Генрих Аквитанский отвоевал английский трон. Ее отец был его вассалом, и Ровена тотчас бы дала вассальную клятву Генриху. Тогда и только тогда она сможет избегнуть опеки сводного брата.

Она спросила Гилберта:

— Означает ли все это, что мои вассалы поклянутся мне или они опять будут столь же заняты сражениями в твоих войнах?

Он покраснел. Это был еще один из способов сэра Хьюго обходить закон, поскольку после смерти Беллейма его девять вассалов должны платить дань Ровене. Но она их так и не увидела. Ее держали в одной из маленьких крепостей, и каждый раз, когда она спрашивала о вассалах, ей отвечали, что ее рыцари собираются на войну или уже на войне, и тому подобное. С другой стороны, ее люди думали, что она умерла. Это был для Хьюго самый простой способ добиться их подчинения.

Гилберт ответил тоном, пресекающим всякие дальнейшие возражения и расспросы на эту тему:

— Пять твоих вассалов погибли, сражаясь с Фулкхестом, а жив ли Джералд — непонятно, так как он был кастеляном Туреса. Возможно, этот монстр повесил его, как он поступил и с моими рыцарями.

Ровена не задавала больше вопросов, боясь узнать, что погибли и остальные ее рыцари. И кого проклинать ей за их смерть — Фулкхеста или Гилберта и его отца? Милостивый Господь, когда же эта страна вернется, наконец, к миру?

Ровным голосом она попросила Гилберта, чтобы он ее перестал держать. По его кивку, оруженосцы отпустили девушку, и она немедленно рванулась к матери. Гилберт поймал ее за руку и направил к двери.

Она вырывалась, но он держал ее крепко.

— Пусти меня к матери.

— Нет, ее служанки позаботятся о ней.

— Я не видела ее три года.

— Когда ты будешь иметь ребенка от Лионса, чтобы обеспечить его и свои земли за собой, тогда и повидаешься.

— Ты мерзкий, даже хуже своего отца. Тот, по крайней мере, не притворялся!

Рука Гилберта крепче сжала ее, единственное, что указывало, как эти слова его задели.

— Я имею в виду только твои интересы.

— Лжец! Я сделаю, что ты требуешь, но если еще раз скажешь, что действуешь в моих интересах, я закричу.

Он не спорил. Чего он хотел, так это схватить и затащить ее и постель — гнев девушки разжигал в нем желание даже сильнее, чем ее красота. Но он даже не поцеловал Ровену. Если Гилберт не доставит ее в целости и сохранности Лионсу, конец его надеждам на богатство старого лорда.

Поэтому он только сказал:

— Тогда мы поскачем в Киркбург сегодня. Завтра будет свадьба!

Они прибыли в Киркбург как раз с заходом солнца. Ворота города были еще открыты. Городские стены горели в отблесках заходящего солнца, и Ровене почудилось, что она въезжает в ад.