Джоанна Линдсей - Любовь и ветер

Но сундучок не поддавался. Опять эта тетрадка! Он передвинул ее ближе к центру. Но уголок все время высовывался. Потом он попытался засунуть ее поглубже, но вещи лежали плотно. И тогда он, раздосадованный, вынул ее вообще.

Чейз оглянулся, желая убедиться, что никто его не видит, бросил тетрадь на пол и хотел ногой задвинуть под кровать. Глаза выхватили слово “Дневник”. Он подумал — нет, только не дневник. Это то, чего Рэчел не могла бы потерять. Смешно, но он не предполагал, что Рэчел способна вести дневник. Кто угодно, только не она.

Чейз наконец закрыл сундучок и вынес его на крыльцо, где уже ожидал Джеб с повозкой.

— Еще будет что? — проворчал Джеб, пристраивая сундук на повозку. Чейз ухмыльнулся.

— Я не думаю, что у Билли сундук будет легче. В городе попросите кого-нибудь, чтобы вам помогли разгрузиться.

— А ты думаешь, я сам это потащу? Если женщина не тронется сейчас, мы только к ночи попадем в Шайенн.

— Ты, случайно, не видел Джесси? — спросил его Чейз.

— Ты что, парень, слепой? Ты только что прошел мимо нее в гостиной.

Чейз никогда бы не подумал, что ради Рэчел и Билли Джесси захочет принарядиться. Можно ли было узнать Джесси в красотке возле камина? Да, это была она. В платье из розового бархата, украшенного кружевами. Ее волосы были собраны на затылке в пучок и перевязаны белыми лентами. Он потерял дал речи — самая красивая женщина, какую ему когда-либо доводилось видеть!

В комнату вошли Рэчел и Билли и встали как вкопанные.

— О Боже!

Билли расплылся в улыбке:

— В Чикаго ты бы затмила всех девушек! — Он подбежал к ней и обнял за талию. Ей хотелось прижать к себе мальчика и стиснуть его в объятиях. Но она смотрела поверх его головы на Рэчел и руки ее не двигались. Спазм перехватил горло: ей не следовало приходить, ей надо было запереться у себя в комнате и сидеть, пока они не уедут!

Билли даже не заметил, что она не ответила на его объятия.

— Я буду по тебе ужасно скучать, Джесси. А можно я приеду еще раз?

Она прошептала ответ, который никто, кроме Билли, не мог услышать:

— Если ты не приедешь, я тебе этого никогда не прощу.

Ее губы скользнули по его щеке. Билли отступил на шаг, сияя, и с воплем восторга выскочил из гостиной, едва не сбив с ног Чейза.

Рэчел с надеждой шагнула вперед:

— Джессика, я…

— До свидания, Рэчел.

Она едва не потеряла над собой контроль, но, когда Билли выскочил, снова взяла себя в руки.

Рэчел оглядела Джесси с головы до ног. Дочь была еще красивее, чем она могла себе представить.

— Спасибо за это, — сказала Рэчел, указывая на ее платье.

Джесси кивнула и отвернулась. Рэчел секунду смотрела на ее спину.

— Что бы ты ни думала, Джессика, я люблю тебя. Звук удаляющихся шагов Рэчел, пересекающей комнату, стук закрывающейся двери отдавались в голове Джесси, ей стало трудно дышать. Она ухватилась за спинку стула, боясь упасть. Джеб скомандовал, и повозка выехала со двора. Джесси все еще слышала, все еще слышала, все еще слышала… И уже ничего не слышала…

— Джессика — ты просто неотразима!

Как давно он здесь? И как давно она сидит здесь, подумала она.

— Что?..

— Ты слышала? — произнес Чейз, подходя к ней. — Ты проявила тепло к мальчику, хотя и не веришь, что он твой брат. Но к своей матери, к своей собственной матери…

— Она меня не интересует.

— Врешь!

Джессика вскочила со стула, он схватил ее за руку и притянул к себе:

— Ты просто не можешь смириться с тем, что была не права все эти годы.

— Ты ничего не знаешь.

— Ничего не знаю? А ты знаешь, что Кейт сбежала?

— Сбежала? — переспросила Джесси.

— Кейт, видимо, слышала, что ты кричала своей матери прошлой ночью.

— Ну и что, если слышала? Это еще не значит, что Кейт в чем-то виновата. Она где-то поблизости.

Чейз сдерживался, чтобы не закричать на нее. Он подтащил ее к дивану и толкнул.

— Сиди! — резко скомандовал он. — Я хочу кое-что тебе показать.

Он положил перед ней тетрадь.

— Читай, — сказал Чейз. — Я вынул это из сундука твоей матери и забыл вернуть. Может, это чепуха, а может, и нет. Посмотри, что может писать такая женщина, как Рэчел.

Чейз вышел из комнаты и оставил ее одну. Она взяла тетрадку и сразу же отложила ее в сторону. Это ее не интересует! Здесь ничего, кроме вранья, нет. Но, с другой стороны, не будет же Рэчел врать в дневнике? Ведь она писала дневник только для себя. Джесси снова взяла тетрадку и начала читать.

"Декабрь, 12, 1863. Я и не мечтала, что пальцы так хорошо срастутся. Когда доктор Харрисон предложил мне для тренировки писать, я рассмеялась. А кому писать? Впрочем, не это главное — оказывается, я еще могу смеяться. Челюсть больше не болит. И доктор Харрисон уверяет, что, поскольку я беременна всего два месяца, ребенок не пострадал”.

"Декабрь, 13, 1863. Я все еще не в силах изложить на бумаге то, что случилось в Роки Вэлли. И не думаю, что когда-нибудь смогу. Доктор Харрисон сказал, что дневник — прекрасная идея, и он считает, что я должна описать в нем все, что со мной случилось. Мне сразу же станет легче. Но я пока не могу”.

"Декабрь, 23. Я уже забыла, что значит поесть досыта. Доктор Харрисон заботится обо мне и даже дал немного денег. Бог благословит его за то, что он поверил, что я когда-нибудь рассчитаюсь с ним. Но я никак не могу найти работу. Я еще недостаточно окрепла, чтобы работать”.

"Декабрь, 27. Наконец я нашла работу. Живу в маленьком городке, о котором раньше и не слышали. Но только до него я смогла добраться на деньги доктора Харрисона. Прислуживать за столом не так уж и трудно. Только вот рабочий день очень длинный. Даже если я буду экономить каждый цент, мне понадобится еще три недели, чтобы я могла поехать и забрать Джессику”.

«Декабрь. 30. Как я могу писать об этом? Но почему нет? Что такое изнасилование пьяным стариком по сравнению с тем, что тебя до полусмерти избивает человек, которого ты любишь? Это был один из клиентов, по крайней мере я так думаю. Он ждал меня у ресторана. Слава Богу, это быстро кончилось — или я стала безразличной к боли?»

"Декабрь, 18, 1864. Оказалось, мне понадобилось больше времени, чтобы уехать отсюда, чем я предполагала. Когда ребенок зашевелился во мне, я от неожиданности уронила поднос с тарелками. Теперь я должна за них заплатить. Но ребенок шевелится, значит, он жив. Слава Богу, Томас не убил своего сына”.

«Январь, 26. Боже, прости меня, но я начинаю ненавидеть Томаса. Ему показалось мало избить меня и выгнать в чем была на улицу, не заботясь, выживу я или нет. Но теперь он отнял у меня Джессику. Единственное, что ожидало меня в ее школе, это письмо от Томаса, в котором он объявил о разводе со мной и о том, что убьет меня, если я попытаюсь увидеться с Джесси. Он забрал ее из школы три с лишним месяца назад. Должно быть, Джеб сообщил ему, что я выживу, иначе он оставил бы ее там. Что мне теперь делать?»