Джоанна Линдсей - Навеки

Ловко она перехитрила его. Храбрости ей не занимать: боится его до смерти, а все же стоит на своем, хоть и не знает, что он не имеет права и пальцем ее тронуть.

Проклятие меча делало эту женщину его полновластной хозяйкой. Но она имела над ним еще большую власть — власть, которую таило в себе его собственное желание. Невероятно, но он почти забыл о том, что находится у нее в плену.

Что же она наделала! Оставила Торна Бладдринкера рядом с мечом! Если он завладеет своим клинком, то как же ей удастся вернуть его обратно? А что если тогда она не сможет больше подчинить себе викинга? Вдруг он исчезнет, а вместе с ним и меч?

Как только эта мысль пришла ей в голову, Розалин со всех ног побежала обратно под дерево. Ее удивленным глазам представилась следующая картина: меч по-прежнему лежал в футляре, вокруг были разбросаны объедки, а Торн Бладдринкер гипнотизировал ее таким голодным взглядом, будто целую вечность не брал в рот ни кусочка.

Заметив выражение его лица, Розалин торопливо пробормотала:

— Я подумала, что ты… Ты мог бы… Да не смотри ты на меня так!

Викинг послушно отвел взгляд, и Розалин в ту же секунду захотелось, чтобы он вновь обернулся к ней. Боже милосердный, да она сама не знает, чего хочет! Нет, знает: она хочет, чтобы он рассказал ей о прошлом. Нужно сосредоточиться на этом и перестать обращать внимание на его красноречивые взгляды.

Розалин посмотрела на беспорядок, который он учинил, укоризненно пощелкала языком и стала собирать остатки пищи, которые он бросил в траву.

— Я знаю, что в твоем времени аккуратность не считалась важной добродетелью и ты, конечно, и понятия не имеешь о штрафе в пятьсот долларов за загрязнение окружающей среды, но раз уж ты здесь, Торн, тебе следует знать, что в наше время для мусора существуют мусорные баки. Мы должны все оставить здесь так, как было до нашего прихода, то есть, попросту говоря, убрать за собой.

— Вы недовольны мною, миледи? Вы хотите меня наказать?

Розалин бросила на него подозрительный взгляд, но лицо его выражало всего лишь невинное любопытство — дерзкое желание либо прошло, либо было тщательно скрыто.

— Да у меня и в мыслях не было… — начала было она, но тут же осеклась. Если она хочет и дальше с ним общаться, придется ей на время позабыть свою щепетильность: у нее и без того хватает проблем, чтобы еще беспокоиться, не обидела ли она его случайно оброненной фразой.

— Да, я тобой недовольна. Хватит швыряться вещами, которые тебе не по нраву. Ты должен их положить на место или вернуть тому, кто их тебе дал. Или выбросить.

— Я так и поступил, — возмущенно заметил он. Он явно обиделся на нее, но не потому, что она его побранила, а потому, что не смогла толком объяснить, за что именно она его упрекает, и он чувствовал себя незаслуженно оскорбленным. Розалин вздохнула. Неужели теперь ей придется тщательно обдумывать каждое свое слово? На это ведь никаких сил не хватит.

— Извини, я неточно выразилась. «Выбросить» — значит выкинуть в ближайший мусорный бак или контейнер. А так как поблизости его нет, мы соберем все в корзину и возьмем ее с собой.

— Не думаю, что дикие твари отблагодарят вас за это, леди.

В его тоне сквозил упрек, и Розалин чуть не села от неожиданности. Так вот в чем причина его неряшливости! Он, оказывается, хотел накормить диких животных. Такая щедрость и забота была в глазах Розалин настолько несовместима с образом сурового и жестокого викинга, что она от удивления не сразу нашлась что сказать.

Ненавидя себя в душе за эти слова, она все же вынуждена была заметить:

— Я не думаю, Торн, что в Англии ты где-нибудь найдешь в наши дни диких животных — по крайней мере тех, на которых ты охотился когда-то. Поэтому сделай одолжение, помоги мне тут убрать. Можешь собрать покрывало со всем, что на нем есть, и сунуть его в корзину, а я пока соберу остальное.

С этими словами она подхватила футляр с мечом с покрывала, опасаясь, что викинг опять поймет ее буквально. Прижав к себе свое сокровище, она спросила:

— Я думала, что ты заберешь меч, но ты к нему даже не прикоснулся?

Он наклонился, чтобы собрать покрывало, и ответил, не глядя на нее:

— Больше всего на свете я хотел бы вернуть свой клинок, но без твоего позволения я не могу к нему даже прикоснуться.

— Ты не можешь или не имеешь права?

— Проклятие мне это запрещает. Только тебе позволено передать мне мой меч.

Может, он говорит правду? Вот было бы хорошо — тогда ей не пришлось бы так волноваться.

— А если я тебе его дам?

Он поднял голову и впился в нее таким пристальным взглядом, что Розалин стало не по себе.

— Тогда власть перейдет ко мне. Ты сможешь сделать это для меня?

— Если ты после этого исчезнешь — никогда, — твердо произнесла она, несколько раз для убедительности тряхнув головой. — Меч принадлежит теперь мне. Торн. И я не собираюсь отдавать его кому бы то ни было.

При этих ее словах на лице его отразилось такое унылое разочарование, что она чуть было не предложила ему:

"На, возьми». Розалин вынуждена была собрать всю свою волю в кулак, чтобы подавить в себе этот неожиданный порыв великодушия.

— Ты и вправду исчезнешь, если я отдам тебе меч?

— Если ты отдашь мне его навсегда, в мое полное владение, то да. Если же ты позволишь мне только временно пользоваться им, то я не смогу уйти, пока ты не дашь мне на то своего разрешения.

До чего же запутанное это проклятие, сколько у него условий! Розалин не переставала этому удивляться.

— А что если я просто одолжу его тебе на время — не навсегда, учти, а именно на время — и потом тебя отпущу? Тогда ты имеешь право забрать меч с собой, чтобы я не смогла больше вызвать тебя обратно?

— Это невозможно, миледи. Я, конечно, могу уйти, но меч останется у вас. И только если вы сами согласитесь сопровождать меня, я смогу держать при себе свой клинок.

Перенестись с ним в Валхалу? Нечего сказать, заманчивое предложение! Оказаться в мифическом замке Одина среди драчливых, подвыпивших вояк? Нет уж, спасибо, как-нибудь в другой раз.

У нее внезапно возникла мысль, что он, возможно, говорит так потому, что именно это она и хочет услышать. На самом же деле все может оказаться совсем не так. И она не узнает правды, пока не будет уже слишком поздно и он не исчезнет вместе с мечом. Но рассуждения имеют смысл, только если он и вправду живет в Валхале, что он действительно тот, за кого себя выдает. А как она в это поверит? Розалин что есть силы ущипнула себя, так что даже почувствовала боль. Нет, всему этому надо найти разумное объяснение, иначе она сойдет с ума.

Факты. Ей нужны факты, доказательства, и она их получит. Сведения, которые он ей сообщит, легко можно будет проверить, и она заставит его освежить в памяти все важнейшие исторические события, свидетелем которых он стал. И это будет служить доказательством того, что он действительно жил в те времена или был перенесен в них посредством меча.