Джоанна Линдсей - Женщина-воин

Наконец Тедра заметила, что Джелла, широко открыв глаза, тревожно смотрит на нее, и постаралась взять себя в руки.

— А действует ли сок дхайя таким же образом на женщин?

— Не знаю, госпожа. С какой стати женщине пить этот сок?

— И правда, с какой стати? — отозвалась Тедра, загадочно улыбнувшись.

— Что ты сделала с шоданом, женщина?

Тедра обернулась с балкона. Она стояла там в неосознанной надежде бросить прощальный взгляд на Чаллена, собиравшегося уезжать в это утро. Тамирон стоял в арочном проеме, не пытаясь скрыть своего раздражения, и, судя по его вопросу, причиной его раздражения была она.

— Может быть, надо было постучаться, прежде чем входить в спальню?

— Я это сделал, и не один раз.

— Да? Наверное, я не услышала — столько всякого в голове! А может, просто ты стучал не слишком громко. Так что ты хотел узнать?

— Мне только что сказали, что мой друг провел ночь за бутылкой «Яварны», — процедил он. — Это само по себе странно, не говоря уже о том, что он отменил поездку. Он сидит, уставясь в пустоту, и почти не реагирует на вопросы. Он…

— Хватит, я поняла, воин! Это называется депрессия.

— Мне плевать, как это называется! Я хочу знать причину!

— И ты, естественно, полагаешь, что причина во мне?

Тамирон не стал тратить лишних слов — он просто сказал:

— Да.

При этом у него было такое выражение лица, что Тедра не осмелилась отрицать. Она пожала плечами, изображая равнодушие, которого на самом деле не испытывала. Обрывочные воспоминания о прошлой ночи были довольно смутными, но все же неприятными. Она сделала то, что собиралась. Но когда Чаллен в конце концов понял, что Тедра абсолютно не хочет его, взгляд воина чуть не убил ее. То, что произошло, задумывалось как возмездие варвару, но получилось, что отомстила она, скорее, самой себе. Тедра знала, что права, но не могла избавиться от неприятного чувства, теснившего грудь. Это раздражало ее и делало агрессивной.

— Ты хочешь знать, что я сделала? — Она взглянула на Тамирона. — Я скажу тебе: просто выпила немного вашего сока дхайя. Конечно, Чаллену я не стала сообщать об этом, так же как и он не потрудился поставить меня в известность о той помощи, к которой прибег, чтобы устоять против меня. Он приписал себе самоконтроль, который дал ему сок. Он солгал мне!

— Солгал? Да каждая женщина знает о действии дхайя! Он просто дразнил тебя, думая, что ты все знаешь. Это обычная шутка, когда воин называет контроль, полученный от сока дхайя, своим собственным. Это намек его женщине, что он не в силах устоять перед ней.

— Надо думать, она должна принять такую шутку за комплимент? Прости меня, воин, но в намеках на средство, которое помогает выполнить наказание, нет ничего приятного.

— Для тебя, но ты ведь не капистранка!

— Нет, я кистранка и никогда не слышала о вашем дерьмовом соке дхайя. Я не собираюсь извиняться за то, что сделала. Вы, мужчины, считаете возможным пользоваться этим питьем и, значит, заслуживаете того, чтобы хоть разок испытать на собственной шкуре, каково приходится нам, женщинам.

— Значит, ты хотела наказать меня?

Тедра повернулась на голос и увидела Чаллена, который неслышно подошел и стоял теперь в другом арочном проеме. Он, подобно Тамирону, не пытался скрывать своего недовольства. Тедра воинственно вскинула подбородок.

— Вовсе нет, — откликнулась она, вставая напротив варвара. — Я просто дала тебе почувствовать вкус безразличия, того самого, которым попотчевал меня ты в день нашей встречи. Это нельзя рассматривать как наказание хотя бы по той простой причине, что здесь не может быть даже никакого сравнения. Твое безразличие полностью вырубает всю чертову машину, и я уже ничего не могу с этим поделать. Мое же безразличие просто глушит мотор, но вовсе не запрещает тебе забавляться со мною, не так ли?

— Этого я не сделал бы с тобой.

Она знала. В глубине души она знала и то, что он никогда не стал бы заниматься с ней любовью против ее воли. Значит, получалось, что она в самом деле наказала его, и он совершенно справедливо злился из-за этого. Варвар провел ночь, думая, что Тедра охладела к нему, вот отчего так муторно было у нее на душе.

— Я не стану извиняться, нет! Ты дал мне понять, что ты бесчувственный, бесчеловечный подонок, способный выключать свои чувства, моргнув одним глазом. Вот и получил небольшой «баш на баш», подчеркиваю — небольшой! Ты ведь не дошел до того предела, до которого дошла я — ты не плакал и не молил. Я даже не пыталась возбуждать тебя. Так какого черта ты злишься?

— Ты совсем не раскаиваешься?

— Я не собираюсь извиняться, если ты спрашиваешь об этом, — упрямо повторила Тедра.

— Тогда нам не о чем больше разговаривать.

Чаллен повернулся и хотел уйти, оставив Тедру страдать от сознания той вины, которую она отрицала. Она была слишком горда, чтобы признать свою неправоту, хотя в глубине души сознавала, что не права, особенно после слов Тамирона о том, что все разговоры воина о самоконтроле были только общепринятой шуткой. Чаллен мог заставить ее просить прощения, мог вытянуть из нее признание своей вины. Он всегда заставлял ее делать все, что хотел, но только не сейчас. Как раз тогда, когда ей самой хотелось оказаться в его власти, он повел себя по-кистрански, любезно оставив Тедре все права, в которых она теперь совсем не нуждалась.

— Реакция ее была чисто импульсивной: прыжок с разбега, захват шеи. Выигрыш в секундах — и варвар должен был свалиться на пол, а она — увернуться в сторону. Но в это утро все было против нее. Несмотря на неожиданность нападения и отлично выполненный прием, Чаллен не сдвинулся с места. Выигранные секунды закончились тем, что Тедра перелетела через его плечо.

Она упала на спину. В тот момент, когда воздух опять начал поступать в легкие, Тедра открыла глаза и увидела, что Чаллен очень осторожно опускается на нее сверху.

— Считай себя побежденной.

Тедра моргнула. Ни злости, ни разочарования больше не было в его лице, теперь оно лучилось самодовольством, как будто все произошло именно так, как он задумывал. Не надо было быть семи пядей во лбу, чтобы понять, чему он так радуется.

— Очень умно, — сказала она, скривив губы в насмешке. — Что же, останешься получать свой выигрыш? А собравшиеся шоданы будут томиться неизвестностью, ожидая тебя?

— Думаешь, я затребую от тебя еще один месяц такой же службы? Нет, ты не угадала, чемар. Я назначу тебе женские работы более трудового характера. Они не оставят тебе времени на разного рода проказы. Тебе некогда будет даже подумать о новых способах издевательства надо мной. В мое отсутствие ты будешь под началом дяди Лоуди. Если ты ослушаешься его приказов, он накажет тебя. Вот в чем будет заключаться твоя новая служба проигравшего в поединке. Она продлится до моего возвращения. Тебе все понятно?