София Нэш - Встреча с мечтой

— Похоже, у вас это семейная черта, — с улыбкой прошептала Грейс, изучая документ, который держала в руках. Мысль о том, чтобы снова обладать деньгами Шеффилда, не принесла ничего, кроме ощущения тяжести. — Майкл, что ты подумал бы, если бы я сказала тебе, что мне больше не нужны эти деньги? Если бы я сказала, что они никогда не приносили мне счастья?

— Я бы спросил тебя, — с серьезным лицом произнес Майкл, — что ты предлагаешь с ними сделать.

Грейс посмотрела через его плечо туда, где мальчишка одной рукой вел двух коней, а другой — маленькую девочку Лару.

— Я бы хотела использовать большую часть денег на восстановление твоего фамильного имения, а потом предложила бы Уоллес-Эбби сиротскому приюту. Дети могли бы жить в деревне, где им будет намного лучше, и куда мы могли бы поставлять хорошие продукты. Там у них все будет лучшее. Ох, Майкл… пожалуйста, скажи «да».

— Ты правда хотела бы так сделать? — с изумлением и одновременно с восхищением в глазах спросил Майкл, увлекая ее в тень крепкого дуба.

— Да, Майкл.

— Тогда ты должна это сделать, Грейс. Потому что ты сотворишь такое место, которое будет намного лучше того, какое я себе когда-то представлял.

— Что это за место?

Майкл повернулся проверить, куда она так смотрит из-за ствола дерева. Увидев, как вдалеке смеются вместе Джеймс с Ларой, он нежно привлек ее к своей теплой груди и прошептал:

— Это рай. Теперь я понимаю, рай там, где есть ты, любовь моя.

Грейс заглянула в золотистые глаза единственного мужчины, который дал ей возможность выйти за рамки тщательно организованной и упорядоченной жизни, и очень неуклюже притянула к себе его голову.

— После этих слов ты должен меня поцеловать.

— В этот раз я изо всех сил старался не торопить тебя, — ослепительно улыбнулся Майкл и вытащил из ее волос куриное перо.

— Но я хочу, чтобы ты поторопил меня.

Майкл смотрел на нее во все глаза, ожидая. Тогда Грейс взяла все в свои руки и, поднявшись на цыпочки, встретилась с его губами.

И тогда, только тогда Майкл позволил дать волю своим чувствам. Его губы дразнили, покусывая и лаская, руки скользили по телу, касаясь твердых холмиков груди. Ему надо было убедиться, что она до конца понимает глубину и широту его любви. Его любовь — навеки вечные.

«Дорогой мистер Браун!

Пишу вам, чтобы поблагодарить за новую любовь в моей жизни. Не знаю, как вам это удалось, но почти месяц назад в Хелстон-Хаус доставили очаровательного маленького щенка, которого я назвала Аттила. Пес покорил мое сердце, совершенно безрассудно, понимаете, несмотря на те чувства, которые я все еще храню к большим собакам моего покойного мужа. Люк говорит мне, что у его собаки есть Богом данный талант вытаскивать злобных барсуков из их нор, но если моя собачка поймет хоть что-нибудь из моего ночного бреда, она начнет охотиться за напыщенными кровожадными герцогами на их складах оружия. Однако прямо сейчас Аттила самым очаровательным образом сидит на моих коленях, а ночью спит в моей кровати.

Джон, я уверена, ты поймешь, как это тяжело признавать, но мое поведение этой зимой было совершенно неподобающим. И хотя настоящее извинение не предполагает оправданий, я умоляю тебя принять мое объяснение. Я никогда никому не говорила, почему чувствую такую ответственность, когда дело касается Грейс Шеффи, которая, если есть справедливость на свете, скоро станет леди Уоллес. Я умоляю тебя не рассказывать ей, но именно мой невыносимый муж убедил отца Грейс вложить деньги в тот проект иностранного канала, который с таким треском провалился. И… молодая бесприданница вышла замуж за старого Шеффи.

И Люк причинил Грейс еще больше горя, разорвав помолвку. На самом деле семья Хелстонов не принесла этой молодой леди, у которой такой великодушный характер, какого больше ни у кого нет, ничего, кроме страданий.

Когда ты оставил ее на дороге в разрушенном экипаже в разгар снежного бурана, я винила не тебя. Я винила себя. Я несла ответственность за то, что не завоевала ее доверия. В свой самый тяжелый час она обратилась к тебе, а не ко мне. И меня это ужасно огорчило. Я была настроена самым решительным образом, исправить то зло, какое семья Хелстонов причинила ей.

Но кое-что я поняла. Я поняла, что должна прекратить приписывать себе вину за ошибки других. И еще я поняла, что должна признать вину за свои собственные промахи.

Все это я пишу для того, чтобы сказать, что я решила измениться. Я никогда не думала, что старость можно использовать в качестве оправдания за неблаговидные поступки. Я не виню тебя за то, что в последний раз ты уехал без меня. Я только прошу, если у тебя еще осталась хоть капля уважения ко мне, и я молюсь, чтобы Аттила оказался тому свидетельством, то ты уж прости меня однажды. Точно так же, как я прощу тебя за то, что ты намекнул, что Аттила, бесконечный нос и зубы которого затмили его шерсть и ноги, напоминает тебе обо мне.

И наконец, я хочу сообщить тебе, что думаю вернуться в Корнуолл. Хотя я и предполагала остаться в Лондоне этой весной, чтобы увеличить шансы на счастливое замужество и Элизабет, и Сары, но стало совершенно понятно, что я не должна ничего ускорять: Элизабет здесь совершенно счастлива. В самом деле, она уже не та бесстрашная и прямолинейная леди, которую мы знали. И я не могу понять почему. Сара продолжает все в том же духе, как всегда… Она настроена, глубоко чтить память о своем героическом муже. Поэтому я передумала задерживаться в Лондоне.

Тем не менее, я решила оставить этот вопрос открытым, пока не услышу новостей от тебя. Пожалуйста, передай моей дорогой девочке, что если она опять решила сбежать, тогда лучше всего сделать это с Майклом, с самым отъявленным проказником, какого мне еще предстоит встречать в своей жизни. И никаких разговоров о простом церковном оглашении. Им лучше приехать в Лондон, потому что я решила устроить настоящее бракосочетание по всей форме и только в церкви Святого Георгия.

Твоя настоящая девчонка-сорванец Эйта».

Старинная мера измерения объема — примерно 3,6 16 куб.м.

Веревка, ремень или цепь, предназначенная для фиксации лошади в проходе конюшни для чистки, ковки и т. д., а также во время уборки денника.

Каперы — частные лица, которые с разрешения верховной власти воюющего государства снаряжали за свой счет судно (также называемое каперским или корсаром) с целью захвата купеческих кораблей неприятеля.

Выражение ввел в оборот американский журналист и писатель Натаниел Паркер Уиллис (1806–1867) в значении «денежная, финансовая аристократия». Это выражение стало крылатым и в Англии, где оно вошло в обиход в сокращенной форме: the upper ten, то есть «верхние десять».