Виктория Холт - Единственная любовь королевы

Почему же, вопрошала пресса, Англия держится в стороне, пренебрегая собственными интересами? Да потому, что королева против. А кто направляет королеву и пытается через нее править страной? Ее немецкий муж.

Если Пальмерстон стал героем драмы, Альберта выбрали в ее злодеи.

Печатались карикатуры, памфлеты и клеветнические статьи, и все они были направлены против «этого немца» Альберта. Он хочет отдать Англию своей германской родне, а потому и жаждет унизить ее. Он сочувствует России, потому что состоит в родстве с русской царской семьей. Возможно, он и муж королевы, но он враг страны.

В народе Альберта всегда недолюбливали. Он-де немец, говорит с гортанным акцентом, он холодный и равнодушный, напрочь лишен чувства юмора и этим разительно отличается от лорда Пальмерстона, который даже в самые серьезные минуты не откажется от шутки. Альберт — человек добродетельный, это правда, но зато какая яркая личность лорд Пальмерстон! А сколько ходит историй о его веселом прошлом! Сколько на его счету всяких амурных приключений! Правда, в более поздние годы он женился на сестре лорда Мельбурна, которую, как известно, всегда любил, и теперь живет счастливо: у него жена, единственная цель которой в жизни — заботиться о муже и способствовать его карьере.

Недовольство Альбертом было безграничным. Говорили, что у него есть ключ от королевской вализы для официальных бумаг и что он заглядывает в нее, прежде чем она попадает в руки королевы. Он изменяет послания министра иностранных дел и отправляет их по назначению, не представляя их больше ни королеве, ни в министерство иностранных дел. На Рождество он за обедом откушал индейки и выпил за здоровье российского императора. Короче говоря, Альберт — предатель.

Королева была в ужасе от подобного вероломства. Она плакала от ярости. Ведь совсем недавно Альберт устроил удивительную выставку. Все аплодировали ей, говорили, что никогда еще не встречали столь умной, артистичной и блестящей организации. Все прекрасно знали, что это творение Альберта, а теперь те же самые люди, которые поливали Альберта ложью, отзывались о Пальмерстоне как о герое и величайшем патриоте. Но она ничего не могла сделать, чтобы помешать истерии, клубившейся вокруг принца.

Прошел слух, что принца вот-вот отправят в Тауэр, и у «Врат изменников» [37] «Врата изменников» — главные «водные ворота» в Тауэре со стороны р. Темзы; через них в Тауэр привозили узников. собирались толпы. Когда же он так и не появился, все разошлись, ворча, что он-де склонял королеву разделить его судьбу, а она отказалась, и тогда он вынудил ее снять выдвинутые против него обвинения.

Все это было до того нелепо, что люди ответственные — вроде мистера Гладстона — поняли, что гнусной болтовне надо немедленно положить конец, иначе толпа может так распалиться, что возникнет угроза убийства принца. Мистер Гладстон написал в «Морнинг пост», объясняя беспочвенность обвинений принца, затем дело обсуждалось в палате общин, где лорд Джон Рассел активно защищал принца и убедительно доказал, что обвинения против него — сплошная клевета. Это его выступление остановило поток поношений. Однако по-прежнему ходили сплетни — много сплетен — о подрывной деятельности принца, а когда королева отправилась на открытие парламента, толпа освистала ее с принцем, и пришлось принимать меры предосторожности.

Французские изгнанники все еще находились в Клермонте, что давало еще один повод для недовольства королевой и ее мужем. Французов при Наполеоне III связало с Англией обязательство помогать Турции, а поскольку французская королевская семья нашла прибежище в Англии, Альберт и Виктория оказались врагами Наполеона III.

Перечисленные неприятности не могли не сказаться на королеве, и, когда Альберт заметил, что надо бы воздержаться от посещения Клермонта, она вспылила.

— Давайте подождем, пока буря уляжется, — сказал Альберт.

— Тогда они подумают, что вы потому и не едете, что виноваты, неужели непонятно?

— По-моему, ехать неблагоразумно, — твердо повторил Альберт.

— А что же подумают бедные изгнанники, если вы не явитесь?

— Любовь моя, нам нужно думать о своем положении.

— Это жестоко. И несправедливо!

— Разумеется, несправедливо, но разговоры об этом нам нисколько не помогут. Мы должны думать и действовать благоразумно и с осторожностью.

— Я думаю, нам следует бросить всем вызов и поехать.

— А по-моему, этого делать не следует.

Она топнула ногой. Она как-никак была королева. Но кто бы этому сейчас поверил, если судить по тому, как относится к ней ее же народ или даже как относится к ней Альберт!

Она вызывающе повернулась к нему, но вдруг увидела, какой он усталый и жалкий, и заплакала.

Он сразу же смягчился, а она успокоилась. Ее намерение было, как всегда, твердым, но пришлось его изменить. Не ехать в Клермонт, а удостовериться, что народ Альберта ценит, — вот что сейчас было важнее. Их надо заставить признать его редкие душевные качества. Она не успокоится, пока не добьется этого.

Недели две-три спустя у Англии уже не оставалось иного выбора, кроме как вместе с Францией в качестве союзника объявить России войну.

Люди на улицах были полны энтузиазма. Война шла далеко, на чужой территории, до них еще не дошло, какие она несет невзгоды и напасти. Они стали призывать Пальмерстона, который выжидал удобный момент, когда можно будет выйти на авансцену. По крайней мере, заявил он, страна теперь предпринимала хоть какие-то действия. Запоздалые, правда, но русским все-таки показали, что с Англией нельзя не считаться.

Альберт работал по многу часов — он неутомим, говорила королева; когда он приходил в спальню, усталый, с покрасневшими глазами, она просила его поберечь здоровье, не изнурять себя трудом. Однако чувство долга было для него превыше всего. Как бы его ни оскорбляли — и прежде, да и сейчас тоже, — он думал только о своем долге и выполнял его независимо от того, чего это ему стоило.

Начали поступать сообщения о потерях на фронте. Больше всего солдат убивали болезни: свирепствовала холера, обычным явлением стали дизентерия и лихорадка. Из еды была только солонина, да и той не хватало; погода стояла чрезвычайно холодная, усы у солдат примерзали к лицу. Тяготы войны были ужасные, а тут еще последовало это бедствие — поражение под Балаклавой и ужасная тревога в ожидании известий, которые почему-то никак не поступали. Солдаты умирали в Крыму, и мисс Флора Найтингейл [38] Флора Найтингейл (1820–1910) — английская медсестра, организатор и руководитель отряда санитарок во время Крымской войны 1853–1856 гг. Создала систему подготовки кадров младшего и среднего медперсонала в Великобритании. Международным комитетом Красного Креста учреждена медаль имени Найтингейл (1912). отправилась туда выхаживать их.