Виктория Холт - Единственная любовь королевы

— Повезло, значит, некоторым из нас, что Ваше Величество не в палате общин, — сказал лорд Пальмерстон с улыбкой.

Но она была уверена, что если и есть человек, способный справиться с возникшими трудностями, так только лорд Пальмерстон.

Она написала дяде Леопольду:

«Мы переживаем из-за Индии, которая поглощает все наше внимание. Никак не соберем войска. А зверства и издевательства, которым подверглись несчастные женщины и дети, сводят с ума. В общем все гораздо больней и мучительней, чем было в Крыму, там ведь военные действия не затронули мирного населения…»

Лорд Пальмерстон не признавал уступок, которые могли истолковать как слабость, поэтому мятеж был подавлен силой армии.

Королева по-настоящему тревожилась за лорда Пальмерстона.

— Он такой старый, — сказала она Альберту. — Но что же мы будем без него делать?

Она не раз корила лорда Пальмерстона за то, что он не бережет себя.

Но на старом подкрашенном лице лишь появлялась плутовская улыбка, и случались мгновения, когда королева готова была видеть его где угодно — даже, если на то пошло, и на смертном одре, — где угодно, только бы подальше от парламента.

После обручения Вики с нею обращались как со взрослой, а это означало, что в дни, когда не было гостей, королева и Альберт садились за стол в обществе старшей дочери. До обручения Вики ела в детской вместе с братьями и сестрами. При этом почти все разговоры касались предстоящих перемен в судьбе старшей дочери.

Альберту и всегда-то ничего не доставляло большого удовольствия, чем обсуждение всякого рода планов. Можно себе представить его пыл, когда дело коснулось любимой Киски. Вики должна лучше изучить историю Германии — он составит для нее примерный курс. С ее умом она найдет предмет очень увлекательным. Конечно же, надо больше практиковаться и в языке, чтобы овладеть им в совершенстве; того немецкого, на котором она говорила в детской, явно недостаточно.

Неудивительно, что на этих обедах втроем королева порой чувствовала себя забытой.

— Скорей бы, — заметила она как-то вечером Альберту, когда Вики уже ушла, — состоялась свадьба. Хоть тогда-то, надеюсь, вы снова будете принадлежать мне.

— Но я же всегда с вами, — возразил Альберт.

— Нет-нет, вы либо сидите за своим рабочим столом, либо устраиваете различные дела во всяких комитетах.

— Любовь моя, это наш труд… ваш и мой.

— А когда мы остаемся вдвоем, — продолжала она, не обращая внимания на то, что он ее прервал, — у вас не находится для меня ни одного слова, поскольку все ваши мысли заняты дочерью.

— Вы, верно, будете рады избавиться от нее, — сказал он с некоторой иронией.

— Альберт, как вы смеете говорить такое!

— Такое у меня по крайней мере создается впечатление.

— Моя дочь… мое дитя, о котором я постоянно думаю! Я боюсь за нее… боюсь, что она, как и я, начнет рожать одного ребенка за другим. Девять! Вы только представьте себе, Альберт! Беатриса девятая.

— Мне и представлять не надо, — спокойно ответил Альберт. — Я всегда помню, сколько у меня детей.

— У вас ! Да, но кому приходится их рожать… и терпеть все муки, которые с этим связаны?

— К сожалению, никто другой не может перенести за вас ваши страдания. Только вы сами, бесстрашно, смело глядя в лицо испытаниям. И не нужно печалиться, не нужно предаваться грустным размышлениям.

Она вдруг почувствовала раскание, так как вспомнила о его здоровье, и заплакала. Альберт, как всегда, принялся успокаивать ее.

Наступил новый год, а 25 января должна была состояться свадьба Вики. На Рождество королевская семья собиралась в Виндзор, но на свадьбу предполагалось возвращение в Букингемский дворец. Медовый месяц должен был пройти в Виндзоре, как в свое время у королевы, и, готовясь вернуться в Лондон, она тепло вспоминала о том счастливом времени. Только бы Вики была счастлива, как ее мать, ничего больше не нужно, твердила она себе. Только, разумеется, пусть у нее будет поменьше детей.

Она пошла взглянуть на апартаменты, предназначенные для молодых, и вновь задумалась о судьбе дочери: «Дай Бог, чтобы она была счастлива!»

Войдя туда вслед за нею, Вики увидела в глазах матери слезы.

— Ах, Вики, мое дорогое дитя! — вскричала Виктория, позабыв о собственной ревности, позабыв обо всем на свете и помня лишь, что это ее любимая Киска, которая, кажется, совсем недавно была грудным ребенком.

Вики бросилась в материнские объятия, словно ища защиты.

— Дражайшее дитя мое, — пробормотала королева, стараясь не думать о том, что она называла теневой стороной брака: о томительных месяцах вынашивания ребенка, заканчивающихся родовыми муками. Она молилась, чтобы ее дочери не пришлось страдать столько, сколько ей. — Дорогая моя, — сказала она, — ты же любишь Фрица?

— Да, мама, но мне не дает покоя мысль о том, что придется покинуть дом и папу… и тебя.

— Ты будешь счастлива, дражайшее дитя мое, и постепенно смиришься с этим, — сказала королева.

Дворец был полон гостей. Приехал и дядя Леопольд, и, разумеется, родители Фрица. На обеде присутствовало около девяноста человек.

Бедный Альберт не мог скрыть своей грусти. Чем ближе было расставание с дочерью, тем тяжелее он переживал его. Даже приезд брата Эрнеста, хотя Альберт и обрадовался ему, не смог развеять его печальных мыслей.

Эрнест был, как всегда, галантен.

— Господи, — воскликнул он, здороваясь с королевой, — кто бы мог подумать, что прошло уже восемнадцать лет с тех пор, как вы стояли под фатой! Просто невероятно. Вы кажетесь такой молодой!

Ах, как приятно, когда тебе льстят! Она так любила комплименты, а Альберт из-за своей сдержанности на них скупился.

25-е выпало на понедельник, а в предшествующую субботу Альберт должен был встретить Фрица по его прибытии в Англию. Перед его отъездом королева гуляла с ним и с Вики, рука в руке, в саду, и они с Альбертом всячески подбадривали Вики, которая из-за предстоящего отъезда чувствовала себя подавленно.

— Повезло Берти, — с завистью сказала Вики. — Когда он женится, его невесте придется ехать сюда.

«Бедные маленькие принцессы, — подумала королева, — им так рано приходится покидать родное гнездо! За Вики наступит очередь Алисы».

Но, когда Альберт вернулся с Фрицем, Вики встречала их, стоя наверху лестницы вместе с Алисой; ослепительность ее улыбки успокоила королеву.

На следующий день состоялся смотр подарков, среди которых оказалось несколько великолепных бриллиантов и изумрудов. Вики и Фриц пришли в восхищение, разглядывая их.

— Мама, у меня для тебя маленький подарок, — сказала Вики, входя через некоторое время в комнату королевы и протягивая ей брошь с вложенным в нее локоном своих волос.