Виктория Холт - Начало династии

— Он, видимо, сильно состарился, — заметила Матильда.

— Держится хорошо, и у него приятная внешность.

— Таким он был всегда. Он умеет нравиться людям. Я посмеивалась над ним за это. Когда был молод, он был готов отказаться от чего угодно, только чтобы ублажить людей, даже совершенно ему бесполезных. Я ему говорила, что так поступают только тогда, когда ожидают, что люди отплатят добром.

— Он такой, что просто не может не нравиться другим, и все время старался сделать мне приятное.

Матильда согласно кивала, погружаясь в воспоминания далеких дней, когда они со Стефаном были не просто двоюродные брат и сестра.

Потом поговорили о заботах, связанных с их семьей и домом.

— Знаешь, Жефруа никак не успокоится, — сказала Матильда.

— Знаю, мама.

— Он страшно разозлен, что отец почти все отдал тебе, а ему оставил лишь три замка. Правда, отец пожелал, чтобы ты отдал ему Анжу и Мэн, когда станешь королем Англии.

— Мне кажется, он их не заслуживает.

— Не любишь ты расставаться со своим добром, — рассмеялась Матильда. — Ты вроде моего отца. Говорят, и дед мой был таким же. Ты весь в них, Генрих.

— Других правителей, на кого мне хотелось бы походить, больше нет.

Встреча с Элинор вернула прежнюю страсть, и Генрих на некоторое время забыл свои победы и претензии брата.

Элинор снова забеременела. Это их обоих обрадовало. Маленький Уильям оказался слабеньким, они боялись потерять его. Если у них родится еще один сын, да к тому же здоровый, им легче будет пережить утрату первенца. Генрих вспоминал своих внебрачных сыновей и, как многие короли до него, задавался вопросом: почему незаконнорожденные дети бывают здоровыми, а законные все такие хилые?

Как-то утром одна из служанок, выглянувшая в окно высокой башни, увидела всадника, мчавшегося во весь опор на измученном коне, и поспешила сообщить госпоже.

— Что-то важное, — крикнула она служанке. — Беги сказать герцогу.

Элинор вышла во двор, туда же спустился Генрих, и они вместе встретили въехавшего всадника — то был гонец из Англии.

— Я от архиепископа Кентерберийского, милорд. Он просит герцога Норманнского срочно приехать в Англию. Король Стефан умер. Да здравствует король Генрих!

— Какое счастье, что я была в замке с вами, — сказала Матильда. — Сбылась моя мечта. И только подумать, это случилось со смертью Стефана! Сын мой, мы должны сразу все оговорить… втроем. Очень важно, чтобы ты сразу начал действовать.

Они уединились в личных покоях Генриха и Элинор. Он внимательно слушал все, что говорила ему мать-императрица. Она уже держала однажды английскую корону в руках, потеряла ее, поэтому ее советы для Генриха были очень важны.

— Стефан умер, но медлить нельзя, — сказала Элинор. — Обязательно найдутся такие, кто захочет посадить на трон его сына Уильяма.

— Хвала Господу, что у меня есть Лестер. Но вы правы. Я сейчас же еду в Англию.

— Возьми с собой побольше людей, — сказала Матильда. — Ехать с маленькой свитой было бы ошибкой.

— Я уже велел своим главным вассалам собраться в Барфлере и готовиться к отплытию в Англию. Их ждут там богатые земли и титулы, поэтому со мной они едут охотно. Задержки с этим не будет.

— Ехать надо как можно скорее. Элинор должна ехать с тобой.

— Я так и хочу сделать, — говорит Элинор.

— И вас обоих безотлагательно должны короновать. Король в Англии, пока не коронован, королем не является. Я была королевой… законной королевой, но мои враги в Лондоне изгнали меня. Если бы я была коронована… Ну, что было, то было. Но помни об этом.

— Сделаю все, чтобы коронация состоялась немедленно.

— А братья? Что будет с Жефруа и Уильямом? Что, по-твоему, они будут делать, пока ты будешь в Англии?

— Вот с ними беда, — вздохнул Генрих.

— Тебе и здесь тоже нужно быть. Но ты не можешь принять корону и сразу вернуться сюда. Ты должен показать англичанам, что Англия тебе дороже Нормандии. А Жефруа не забыл завещания отца. Не отдать ли ему Анжу и Мэн, когда ты получил Англию?

— Он уступит их Людовику… или еще кому-нибудь. Ты же знаешь его, у него ничего в руках не задерживается.

— Что верно, то верно. Ты же землю из своих рук не выпустишь. Держи ее крепче, сын мой. Тогда тебе остается одно — взять братьев с собой. Заставь их работать на себя. Пообещай им владения… там, за морем. Возьми их с собой, чтобы они не натворили чего-нибудь здесь.

— Верно! Я немедленно пошлю за ними, и при первом же попутном ветре мы отплываем в Англию.

— И счастье, что Стефан умер сейчас, а не через месяц или два, — заметила Элинор. — Тогда для меня морское путешествие стало бы не из приятных.

Генрих рвался скорее уехать. Он не терпел задержек. Очень скоро все, кто должен был с ним ехать, включая братьев, собрались в Барфлере. Он мог командовать своими вассалами и подданными, но ветрам приказывать он не мог. Погода стояла ветреная, штормовые дни шли один за другим. При такой волне выходить в море невозможно. Они прождали четыре недели. Но вот море успокоилось, погода установилась.

Генрих отплыл в Англию.

Однако переход оказался трудным, и корабли разбросало по бурному морю. Тот, на котором находились Генрих с Элинор, и еще несколько кораблей пристали в Саутгемптоне. Вскоре, к великому облегчению Генриха, стало известно, что и остальные благополучно бросили якорь, и через несколько часов все были в сборе.

Все это происходило недалеко от Уинчестера, а именно там находилась королевская сокровищница, и Генрих решил направиться сначала туда. Весть о его появлении быстро облетела округу, и местное дворянство вышло навстречу приветствовать его и заявить ему о своей верности. В Уинчестер он въехал с триумфом. Оприходовав английскую казну, Генрих, не задерживаясь, направился в Лондон.

Когда Генрих с женой и всей свитой прибыли в этот великий город, стоял холодный декабрь. После теплого Лангедока это Элинор не радовало. Но зато какая награда ее ждет впереди! Корона, богатая и большая страна с властью и могуществом куда большими, чем во Франции. При таком будущем не стоило раздражаться на дурную погоду.

Известие о приезде королевской четы быстро разошлось по Югу Англии. Все с нетерпением ждали конца беспрерывных грабежей и убийств, охвативших всю страну за время правления безвольного короля Стефана. С вниманием слушали рассказы стариков о царствовании Генриха I, когда преступников сурово наказывали: им отрубали руки, ноги, уши, нос и выкалывали глаза. Законопослушные граждане тогда могли жить спокойно. А при Стефане бароны по всей стране настроили себе многие сотни замков, ставших разбойничьими гнездами для набегов и грабежей путников; часто людей хватали, затаскивали туда и мучили просто ради удовольствия. Это было возвращение того зла, с которым покончили Вильгельм Завоеватель и Генрих I. Оно возродилось с воцарением мягкого и обходительного со всеми Стефана. У Стефана не поднималась рука осуществлять возмездие. Когда к нему приводили злодея, он говорил: «Давайте простим ему на этот раз. А ты больше так не поступай».