Мэдлин Хантер - Грешница в шелках

«А может, он передумал заходить? - спрашивала себя Селия. - Тогда почему же он не уходит? Почему стоит за дверью?»

Селия поднялась с постели, набросила халат и осторожно подошла к двери. Собравшись с духом, открыла дверь.

Джонатан стоял, прислонившись к дверному косяку. Стоял, скрестив на груди руки.

- Вы собираетесь стоять здесь всю ночь? - спросила девушка.

- Я не знал, что помешал вам. Прошу меня извинить.

Но Селия чувствовала: он не постучал в дверь вовсе не потому, что боялся ее разбудить. Скорее всего он знал, что она еще не спала, и стоял за дверью, дожидаясь, когда она ему откроет.

- Почему вы пришли сюда? - спросила Селия. - Вы хотите что-то сказать мне?

Джонатан молча переступил порог. Селия инстинктивно отступила, пропуская его в комнату. И лишь сейчас, при свете камина, она рассмотрела его лицо. Он ответил на ее вопрос пристальным взглядом, и этот его взгляд все объяснял, так что не требовалось слов. «Вы знаете, почему я пришел», - говорили его глаза.

Заметив платья, лежавшие на стульях, он подошел к ним и взял одно из них. Взглянув на девушку, тихо сказал:

- А я-то думал, что вы действительно решили отдать их подругам.

- Их оказалось слишком много, и я оставила кое-что для себя, - ответила Селия. - Почему бы не оставить?… - добавила она, пожав плечами.

Джонатан окинул ее взглядом, потом, кивнув на платья, пробормотал:

- Я хотел бы когда-нибудь увидеть вас в одном из них. Но только не сейчас.

Селия прекрасно понимала: ей следовало сказать ему, что он должен удалиться. Ведь она не приглашала его в свою спальню… Но она не знала, как сказать ему об этом - не находила слов. А уж если честно, то она не хотела, чтобы он уходил; ее уже снова к нему влекло, и так происходило всякий раз, когда они оказывались рядом.

Тут Джонатан вдруг нахмурился и, приблизившись к столу, взял лежавшее на нем письмо. Прочитав его, он еще больше помрачнел и, повернувшись к Селии, сказал:

- Вы не сделаете этого. Во всяком случае - в ближайшие дни.

О Господи, неужели он сейчас начнет ее отговаривать? Но у него нет на это никаких прав! Она сама знает, как ей устроить свою жизнь.

- Я сделаю то, что решила сделать, - заявила Селия. - Я вам уже сказала об этом сегодня днем. И не вам меня осуждать, мистер Олбрайтон, какое бы решение я ни приняла. Между прочим, вы сами несколько раз говорили, что не станете осуждать меня, разве не так?

- Я вовсе не осуждаю вас, Селия. Я только говорю, что вы сейчас не примете предложение этого дурака. - Он кивнул на письмо.

- Как вы смеете?! Я не позволю вам…

Джонатан бросил письмо в камин, и бумага тотчас же вспыхнула. Селия же, насупившись, пробурчала:

- Очень красивый жест. Но совершенно бессмысленный. Кроме того, вы ничего не понимаете. То есть не понимаете, почему я приняла именно такое решение. Имейте в виду, я не так глупа, как вы думаете. Я не из тех, кто принимает скоропалительные решения. Я раздумывала над этим более пяти лет. И сейчас так поступаю вовсе не потому, что мне вдруг захотелось приобрести новые наряды.

Он внимательно посмотрел на нее. Сейчас глаза его были такими бездонными и такими страстными, что у Селии перехватило дыхание. А Джонатан внезапно привлек ее к себе и взял ее лицо в ладони - как в тот первый вечер в саду.

- Селия, еще раз повторяю: я вовсе не осуждаю вас, - проговорил он почти шепотом. - Я просто не хочу, чтобы вы связывались с этим человеком.

В следующее мгновение Джонатан поцеловал ее, и Селия тотчас же почувствовала, как ее захлестнули чудесные, ни с чем не сравнимые ощущения. Колени ее подгибались, и ей казалось, что она вот-вот забудет обо всем на свете и здравый смысл окончательно ее оставит.

«Нет- нет! -мысленно воскликнула она. -Я не должна!… Не должна этого допустить! А если я сейчас сдамся, то это будет даже хуже… чем идти к Энтони».

«Всегда делай так, чтобы они спрашивали разрешения, Селия, - вспомнились ей наставления матери. - Не забывай об этом даже при первом поцелуе».

Но Джонатан Олбрайтон не просил разрешения. И судя по всему, не собирался этого делать.

И все же было так приятно в его объятиях… И с каждым мгновением ей все сильнее хотелось большего. Да, она страстно его желала и ничего не могла с собой поделать, хотя и понимала, что должна взять себя в руки, должна образумиться…

Но Джонатан все крепче прижимал ее к себе, и казалось, что от тела его исходило жаркое пламя, сжигавшее ее волю почти так же, как пламя камина сожгло тот листок бумаги.

И вот наконец Селия почувствовала, что больше не в силах бороться с искушением, не в силах противиться сжигавшей ее страсти. Она сдалась - и тотчас же сердце ее радостно подпрыгнуло в груди. Когда же поцелуй Джонатана наконец прервался, она снова прижалась губами к его губам; теперь она поняла, что с ее стороны было бы глупо себя сдерживать, поняла, что надо хоть однажды испытать то, что испытывает женщина, предаваясь любви с тем, к кому ее влечет.

«Ты должна держать все под контролем. И должна сохранять достоинство», - снова вспомнились ей советы матери. Но у нее сейчас не осталось ни достоинства, ни самообладания. Рядом с этим мужчиной она ничего не могла контролировать. И, если уж честно, не желала себя контролировать - желала совсем другого…

Чуть отстранившись от Джонатана, она обвила руками его шею и развязала узел на шнурке, стягивавшем на затылке его длинные черные волосы. Волосы тут же упали ему на плечи, и Селия снова к нему прижалась; все мысли вылетели у нее из головы, и сейчас ей хотелось только одного - слиться с этом мужчиной воедино, стать с ним одним целым.

«Ах, как чудесно, как восхитительно!» - воскликнула она мысленно. И все же ей хотелось большего, хотелось того, ради чего он пришел к ней. В какой-то момент Селия услышала громкие стоны и тут же поняла, что стоны эти вырываются из ее груди. «Джонатан, ну что же ты медлишь?» - подумала она. И в тот же миг, словно услышав ее мысли, он осторожно, но настойчиво подтолкнул ее к кровати. И Селия вдруг обнаружила, что на ней уже нет халата - каким-то образом получилось так, что теперь она была в одной лишь ночной рубашке. «Как странно… - промелькнуло у нее. - Неужели я сама его сняла? Или это он как-то умудрился?…» Впрочем, сейчас все это не имело значения. Потому что перед ними была кровать, и через несколько секунд он наконец-то уложит ее… и заполнит мучительную пустоту, терзавшую ее тело. Она отчаянно желала облегчения, и ей казалось, что ожидание вот-вот сведет ее с ума.

Но Джонатан вдруг отступил от нее и уселся на кровать. Селия уставилась на него в изумлении. А потом поняла, что он снимает ботинки. «Ах да, конечно… - подумала Селия со вздохом. - Ведь он полностью одет. Но почему же он все так медленно делает?»