Виктория Холт - Рожденная для славы

Берли убеждал меня, приводил веские аргументы. Ведь Мария написала Норфолку преступное письмо, согласилась на мое убийство, хотела отнять корону.

Я помнила об этом, но все же не могла поверить, что королева Шотландская была полностью посвящена в дела заговорщиков. Хотя почему бы и нет? Ведь согласилась же она на умерщвление Данли.

Тогда Роберт предложил другой план, коварный и хитроумный, вполне в его духе, и Сесил поддержал его затею.

План состоял в следующем. Я предоставлю Марии свободу, но с непременным условием, что она вернется к себе в Шотландию. Там вчерашняя пленница попадет в руки своих заклятых врагов, закоренелых злодеев — Джеймса Дугласа, графа Мортона (он был в числе убийц несчастного Давида Риччио) и Джона Эрскина, графа Марр. Этот последний недавно прикончил двух своих соперников, Моррея и Леннокса, и провозгласил себя регентом Шотландии. Оба правителя должны были немедленно схватить Марию, судить ее и тут же привести приговор в исполнение. На все это им отводилось не более четырех часов.

В Шотландию отправилось тайное посольство во главе с неким Генри Киллигрю, человеком толковым и надежным. Он должен был заключить с шотландскими правителями договор, убедив их в несомненной выгоде предприятия.

Берли напутствовал нашего посланника, велев ему объяснить шотландцам все преимущества затеваемой интриги, а также выяснить, чего они хотят взамен.

Началась затяжная торговля, которая вызывала у меня лютое отвращение. Лишь настойчивость Берли и Роберта не давала мне поставить крест на всей этой истории.

Граф Марр не слишком опасался Марии, считая, что в протестантской Шотландии королева-католичка ему неопасна. Зато проповедник Джон Нокс, религиозный фанатик (я всегда терпеть не могла этот сорт людей) с удовольствием присоединился к заговору, ибо ненавидел Марию всей душой.

Когда в конце концов договоренность с Марром была достигнута, регент вдруг скоропостижно скончался. Казалось, сами ангелы, к которым взывала Мария в своих молитвах, спустились с небес, чтобы спасти ей жизнь. С графом Мортоном вести переговоры оказалось куда сложнее, чем с Марром. Для начала он потребовал пожизненную ренту, равноценную сумме, которую я ежегодно тратила на содержание Марии в Англии. Подобная наглость возмутила меня до глубины души. Я всегда считала, что процветания можно достичь лишь посредством строгой экономии, и терпеть не могу, когда деньги пускают на ветер. Конечно, я тратила крупные суммы на наряды, с годами у меня накопился весьма обширный гардероб, но ведь королева всегда должна быть одета подобающим своему сану образом. Мой двор содержался на широкую ногу, к столу подавали дорогое вино и хорошую пищу. Правда, сама я ела очень мало, а вино непременно разбавляла водой. Я с уважением отношусь к деньгам, хоть никогда и не занималась стяжательством и это качество унаследовала от своего деда. Многие называли его скупцом, но лишь благодаря Генриху VII Англия стала процветающей страной, а вот расточительство моего отца оставило казну совершенно пустой. Я считала делом чести расплатиться за долги всех моих предшественников, а это была сумма весьма крупная. Англичане, и прежде всего жители Лондона, знали о моей скрупулезной честности и высоко ценили это качество. Отец считал, что служить королевскому двору — уже высокая честь, не нуждающаяся в дополнительной оплате. Я же всегда платила тем, кто на меня работал.

При мне страна добилась еще большего богатства, чем при Генрихе VII, и я достигла этого благодаря осторожности, экономности и предусмотрительности.

Вот почему мне не хотелось платить столько денег негодяю Мортону, а между тем его требования делались все наглее и наглее. Несомненно, он догадывался, как сильно заинтересован лорд Берли в том, чтобы не только избавиться от королевы Шотландии, но и проделать это чисто, никоим образом не замарав мою репутацию. Марию должны были казнить ее собственные мятежные подданные, тогда Англия останется в стороне и все можно будет свалить на дикость шотландских варваров.

Затем Мортон выдвинул новое требование, уже откровенно невыполнимое. Он захотел, чтобы казнь Марии происходила в присутствии трех тысяч английских солдат, а также моих посланников — графа Бедфорда, графа Эссекса и графа Хантингдона.

Получив сей ультиматум, мы поняли, что нашему плану осуществиться не суждено. Ведь для того и затевалась эта хитроумная интрига, чтобы Англию нельзя было обвинить в расправе с королевой, и Мортон прекрасно все понимал. Зачем же ему тогда понадобились мои солдаты?

— Мы попусту теряем время, — сказала я. — Мортон нарочно требует невозможного.

Берли с мрачным видом кивнул:

— Надеюсь, Господь пошлет вашему величеству достаточно сил, чтобы сохранить истинную веру, вашу жизнь и жизни миллионов ваших подданных. Да хранит нас Господь, ибо над всеми нами нависла угроза.

Я утешала его как могла. Бог с ней, с угрозой, в глубине души я была счастлива, что нам не удалось найти палачей для Марии.

Несмотря на ненависть, которой прониклись англичане к французским католикам после Варфоломеевской ночи, я продолжала тайные переговоры с Екатериной Медичи о сватовстве герцога Алансонского.

Екатерина была женщиной необычайно умной и изворотливой, я всегда считала ее достойной противницей. Одно удивляло, зачем ей так уж понадобилась английская корона. Неужели так важно, что еще один ее сын станет королем? Вполне допускаю, что Екатерина видела мои хитрости насквозь, считая, очевидно, что мы с ней — одного поля ягоды, что на самом деле мне нет дела до умерщвленных гугенотов. А между тем резня, начавшаяся в Париже, распространилась на всю Францию, казалось, католики никогда не насытятся кровью своих врагов.

Ламот-Фенелон регулярно доставлял мне послания от королевы-матери.

— Ее величество велела мне сообщить вашему величеству, что монсеньор герцог лечится особыми притираниями, которые позволят ему полностью избавиться от оспин.

Он имел в виду эликсир доктора Пенна, похвалявшегося, что умеет излечивать кожу от следов оспы. Екатерина Медичи наняла на службу этого лекаря, поскольку считала, что главное препятствие на пути к женитьбе — изуродованная физиономия ее отпрыска.

— Очень хорошая новость, — сказала я. — Если эликсир подействует, попрошу прислать такой же для леди Сидни.

Посол выглядел довольным. Он решил, что еще есть надежда на удачное завершение его миссии. Поразительно, до чего бывают слепы люди. Если уж до Варфоломеевской ночи я морочила французам голову, то неужели я согласилась бы после произошедшей трагедии?

Мы немного поговорили об эпидемии оспы, которая распространялась по Европе все шире.