Виктория Холт - Тайный брак

Мне бы следовало, наверное, больше интересоваться тем, что происходит вокруг, потому что события назревали весьма серьезные, но что я могла поделать, если все мои мысли сосредоточились на ожидаемом ребенке. Разве это не естественно для матери?

По слухам, французское войско, вдохновленное Девой, уже осадило Орлеан, удерживаемый англичанами… Доходили слухи, что с Небес Жанна д'Арк получила благословение и что она освободит город. Я не следила за всеми этими событиями, больше всего меня интересовало, кто же родится на этот раз — опять мальчик или девочка?..

В эти же дни мы переезжали из Хэдема в Хатфилд. Дорога оказалась для меня довольно утомительной, потому что, дабы не возбуждать излишних разговоров о самочувствии, я проделала ее верхом. Однако порой все-таки приходилось пересаживаться в носилки.

Я несказанно обрадовалась, когда наконец завидела стены замка и въехала в его ворота. Гиймот заставила меня немедленно лечь в постель, и я подчинилась с большим облегчением и удовольствием.

Конечно, сам переезд таил в себе некоторую опасность. Неминуемы новые слуги, а значит, пересуды и сплетни. Но я верила, что мои верные друзья и помощницы, и Оуэн как главный распорядитель моего небольшого двора, сумеют обеспечить нам всем спокойное существование. Такое, как в Хэдеме.

— Лучше бы оставались на старом месте, — ворчала Гиймот. — Новые стены — новые заботы.

— Мы прожили там слишком долго, — не уставала я объяснять ей. — Это могло вызвать подозрения, будто я больна или, что куда хуже, что-то замышляю в отдалении и тиши…

Дворец Хатфилд выглядел впечатляюще — он был намного больше, красивее и удобнее для жизни, чем скромный Хэдем, и находился в девятнадцати милях от Лондона, что не настолько близко, чтобы можно опасаться бесконечных визитов, и не настолько далеко, чтобы меня могли заподозрить в желании стать отшельницей. Здесь простирались длинные крытые галереи, располагалась часовня с витражами необыкновенной красоты и темным дубовым полом. Я подолгу сидела там, вознося молитвы и глядя, как лучи света играют в цветных стеклах. Я благодарила Бога за то, что послал мне в мужья хорошего человека, за то, что дал сына Эдмунда, и просила не забывать меня, когда придет пора дать жизнь третьему ребенку.

Мне так хорошо и спокойно жилось. Я молилась, чтобы так оставалось и впредь — для меня и всей моей семьи; чтобы всегда мой дом оставался тихим, бестревожным, с мужем, детьми… Чтобы все мы никогда не испытывали страха…

Поэтому, как я уже говорила, меня мало волновали вести, проникавшие в мой маленький семейный мир из-за стен дворца. Однако совсем отгородиться от всего не связанного с моей семьей не представлялось возможным. Хотя бы оттого, что Гиймот все больше интересовалась происходящим во Франции и не умела, да и не хотела об этом молчать.

— …Уверена, это чистая правда, — сказала она однажды.

— Что правда, Гиймот? — спросила я, не поднимая головы от шитья.

— Что Дева послана Господом.

— Опять ты об этом, милая?

— Мадам… дорогая мадам, не только я, все говорят об этом!

— Считают ее святой?

— Да нет… она Божья посланница.

— Разве это не значит, что она святая? — спросила я, хотя не испытывала большого желания продолжать разговор.

— Сама она говорит, что простая деревенская девушка, которая услышала голоса с Неба, повелевающие ей взять в руки оружие и повести солдат к победе.

Я слегка зевнула и продолжала работать иглой, заканчивая вышивку на детской простынке.

Не дождавшись от меня ответа, Гиймот продолжала:

— Идут разговоры, что Орлеан вот-вот перейдет в руки французов. Вы ведь знаете, они осадили город.

— Да, слышала. Но англичане все равно очень сильны.

— Если мы его возьмем, — Гиймот так и сказала — «мы»… — то следующим будет Париж!

— Гиймот, — сказала я, — то, что ты говоришь, здесь могут счесть предательством.

— Но ведь никто не слышит!

Меня она, видимо, в расчет не брала.

— Что же еще тебе известно? — спросила я с улыбкой.

— Говорят, Дева бросается на штурм впереди всех и ведет за собой солдат. Они близки к победе.

Она повторяла уже сказанное только что и чувствовалось, какое удовольствие это ей доставляет.

— Но как она может… женщина? — искренне изумилась я.

— С Божьей помощью, — не замедлила ответить Гиймот.

— Неужели ты сама веришь, что такое возможно?

— Верю, — твердо ответила она.

— Герцог Бедфорд не допустит поражения. Он опытный воин.

Но и на это Гиймот не задержалась с ответом. По-видимому, заботы о ребенке и прочие хлопоты не мешали моей милой няне глубоко задумываться над судьбой Франции.

— Герцог Бедфорд, — сказала она, — связан с бургундцами только через свою жену, леди Анну. Не такая уж крепкая ниточка. Если Орлеан падет, вся Франция встанет под знамена Девы.

— Откуда ты берешь такие слова? — не могла не удивиться я. — Эта Дева просто заворожила тебя.

— Она одурманила всех во Франции.

Я не принимала тогда всерьез эти рассказы, но поняла вскоре, что ошибалась.

Прошло еще немного времени — и Орлеан пал. Франция торжествовала первую крупную победу.

Я не могла не думать в тот момент о Бедфорде, о его душевном состоянии. Ведь он считал своим священным долгом — дал клятвенное обещание умирающему Генриху — сохранить все его завоевания во Франции и прибавить к ним новые. И вот один из главных, ключевых городов страны утерян. Дело даже не столько в самой потере города, сколько в моральном самочувствии солдат, как это поражение скажется на английской армии, уже привыкшей к победам.

В отличие от Гиймот Оуэна страшно угнетала эта первая победа французов. Он не уставал повторять, что, будь жив король Генрих, такое оказалось бы невозможным.

— Трудно представить, что может произойти дальше, — в тревоге говорил он. — Не хочется думать, что наступает перелом в ходе войны. Однако ясно: Дева, или кто там ею управляет, на этом не остановится.

— Ты веришь разговорам о том, что она послана Богом? — спросила я.

— На свете много странного и необъяснимого, — отвечал он. — Главное, появление Девы всколыхнуло всю страну. Даже нерешительный дофин стал проявлять, как говорят, больше напористости…

— Мой брат, насколько я знала его, никогда не стремился к трону.

— Боюсь, Дева изменила его намерения, — сказал Оуэн. — Вдохнула желание властвовать…

В этот период множество посланцев беспрерывно прибывали в Англию с континента или отправлялись туда. Герцог Бедфорд вел постоянную переписку с Королевским советом, что было вполне естественно.

Однажды посланец прибыл к нам, в Хатфилд.

Я напугалась. Неужели в дворцовых кругах стало что-то известно обо мне? Я-то полагала, что даже на мой переезд никто не обратил особого внимания.