Виктория Холт - Сердце льва

— Странно, — огорошил короля своим ответом Хью. — Я вас не понимаю. Вы живете отдельно от королевы, известной на весь мир своей добродетелью, и предаетесь забавам, которые не могут снискать одобрение у ваших подданных. Слухи об этом уже поползли по стране. У вас нет наследника, а вы не хуже меня знаете, какие страшные распри начнутся в государстве, когда вас не станет.

— Я назначил своим наследником принца Артура.

— Мальчика, который даже не видел нашу страну? Неужели вы думаете, народ его примет? А принц Джон, по-вашему, с этим смирится? О нет, мой король! Если вы умрете сегодня, ваша душа будет отягчена страшными грехами. Вспомните жизнь, которую вы вели, вспомните своих друзей… Откуда здесь было взяться наследнику?! Вы отбирали деньги у бедняков и тратили их на свои причуды, вы обложили народ непосильными налогами…

— Чтобы одержать победу в священной войне. А потом я наводил порядок в государстве! — принялся оправдываться Ричард.

— Подумайте о содеянном, ваше величество. Жизнь коротка. Смерть всегда маячит где-то у нашего порога. Вдруг ваша грешная душа предстанет перед Создателем уже сегодня? Каково ей придется?

С этими словами старик исчез так же внезапно, как появился.

Ричард молча смотрел ему вслед и думал:

«Верно говорит старик… Надо же, какой храбрец! Я, конечно, мог бы с ним расправиться, но не возьму еще один грех на душу. Мне нельзя сейчас умирать! Я должен перемениться, должен встать на путь истинный. Господи Всемилостивый, дай мне возможность исправиться!»

Он жарко молился, и через несколько дней здоровье короля настолько улучшилось, что он смог подняться с постели.

Едва оправившись, Ричард спешно поскакал в замок Пуату.

Беренгария сидела за вышиванием: с тех пор как Джоанна и юная принцесса с Кипра уехали, это было ее единственным утешением.

«Неужели я теперь всегда буду так жить?» — уныло думала Беренгария.

Замок почти никто не посещал; дни были настолько похожи друг на друга, что она потеряла счет времени. Роман Джоанны, отвлекавший Беренгарию от печальных мыслей, завершился счастливым браком. Малютки принцессы — и той уже не было рядом, так что Беренгарии не с кем было даже словом перемолвиться. Ей все чаще приходила в голову дерзкая мысль попроситься обратно к брату. Отец Беренгарии умер, и Санчо, конечно же, будет ей рад. Но вернуться в Наварру значит открыто признать, что Ричард ее бросил…

И вдруг, заслышав непривычный шум, Беренгария с радостью осознала, что в замок пожаловали визитеры!

Беренгария поспешно выбежала им навстречу и столкнулась… с Ричардом. Прекрасным, благородным рыцарем — таким, каким она его впервые увидела на турнире в Пампелуне.

Беренгария хотела склониться перед ним, но он обнял ее и сказал:

— Пойдем в замок. Мне не терпится с тобой о многом поговорить.

Сердце королевы гулко застучало, она растерянно посмотрела на мужа.

А Ричард взял ее за руки и заявил без обиняков:

— Беренгария, мы с тобой слишком долго жили порознь. С этим пора покончить.

Королева, разумеется, не понимала, почему муж так внезапно к ней переменился, но… разве это имело значение? Главное, что он приехал и пообещал с ней больше не расставаться!

Наконец они зажили вместе, и лишь война теперь разлучала их. Ричард часто принимал участие в военных действиях, так как за годы отсутствия английского короля Филипп, вступив в сговор с Джоном, завладел большей частью Нормандии. И Ричард намеревался вернуть себе эти земли.

Он не сожалел, что так получилось. Война была его стихией, смыслом его жизни. А раздоры с Филиппом приносили ему куда больше удовлетворения, чем ласки Беренгарии или даже таланты горячо любимого Блонделя. В этом отношении ничто не изменилось — Филипп по-прежнему властвовал над думами Ричарда. И Ричард был уверен, что его чувства взаимны. Их поступками двигала застарелая ненависть, от которой, как известно, до любви один шаг. И застарелое соперничество: каждый хотел одержать в этой борьбе верх.

Ричард приказал выстроить на берегу Сены замок. Ему хотелось, чтобы это был самый изящный, самый изысканный замок в Европе. Само его существование бросало вызов Франции: и своей красотой, и тем, что он должен был стать главным оплотом Нормандии, символом непобедимости Ричарда Львиное Сердце.

Пусть Филипп знает: ему не прорваться в эту крепость. И, следовательно, не завоевать Нормандию, усмехался Ричард.

И, улучив свободную минуту, ехал посмотреть, как продвигается строительство.

Не дожидаясь, пока замок будет достроен, Ричард назвал его Шато-Гайяр — Неприступная твердыня. И замок действительно был неприступен. Он дерзко смотрел в сторону Франции с высоты большого холма и словно призывал французов: «Ну-ка попробуйте захватить Нормандию! Попробуйте победить Ричарда Львиное Сердце!»

Ричард ужасно гордился толстенными стенами крепости, которые кое-где достигали двенадцати футов. Говорили, будто бы замок построен на французской крови. И чтобы придать достоверности этим зловещим слухам, Ричард однажды сбросил французских пленников со скалы на камни, лежавшие в основании замка.

Король обожал свое детище. Равного ему не было во всей Франции. Это было настоящее чудо света — неприступная твердыня, воздвигнутая вблизи нормандской границы. За время войны в Палестине Ричард успел набраться опыта по части строительства оборонительных сооружений и теперь воспользовался приобретенными знаниями.

Во Франции даже появилась новая поговорка: «Мощный, как Шато-Гайяр».

— В один прекрасный день я его захвачу! — грозился Филипп.

— Не захватишь, — усмехался Ричард. — Я его удержу, даже если он будет сделан из масла.

Через год после завершения строительства Ричард устроил грандиозный пир, на который позвал всех рыцарей и баронов.

— Полюбуйтесь на мое детище! Каков годовалый ребенок! — с великой гордостью хвастался король.

Его просто распирало от нахлынувших чувств. Он даже примирился с тем, что ему не удалось захватить Иерусалим! Зато он построил Шато-Гайяр!

Война с Филиппом не прекращалась и шла так успешно, что в конце концов Филипп вынужден был завести речь о мире.

Естественно, оба знали, что перемирие будет недолговечным, однако Ричард торжествовал победу, представляя себе унижение французского короля.

В письме, которое Филипп прислал Ричарду, говорилось: «Король Французский считает, что надежный мир может быть заключен только в случае его личной встречи с королем Ричардом».

Встречи! Господи, да они не виделись с тех самых пор, как корабль Филиппа отплыл от берегов Аккры. До чего же болезненный был у Филиппа вид! Тамошний климат явно не шел ему на пользу. Ричард вспоминал поредевшие волосы, бледное, осунувшееся лицо, выпадающие ногти Филиппа, сравнивал его с дерзким, самоуверенным юношей, каким тот был раньше, и тяжело вздыхал.