Барбара Картленд - Укрытые любовью

Нанк Осман вздохнул.

— Малышке Рами будет не хватать вас, — продолжал он, — но я позабочусь, чтобы она по-прежнему учила французский язык. Если я куплю ей побольше подарков, то, надеюсь, она вскоре забудет вас.

Он слегка улыбнулся.

— Как я уже сказал великому визирю, я глубоко польщен тем, что в моем доме находится женщина, которую он возжелал.

После этих слов Надин почувствовала себя так, словно за ней уже захлопнулись двери темницы.

Девушка из последних сил старалась сдерживать себя, чтобы не закричать.

— Вы должны понять, господин, — тихо сказала она, — что это для меня большая неожиданность. Я хотела бы подумать немного об этом, хоть ваши слова и пришлись мне по вкусу.

— Конечно, разумеется! — согласился Нанк Осман. — Однако в среду, когда великий визирь посетит этот дом, ублажите его так, как положено женщине ублажать мужчину.

В его голосе прорезалась строгая нотка — он уловил в поведении девушки непокорность.

Надин встала и с чувством собственного достоинства произнесла:

— Я хотела бы удалиться, господин, — и сделала реверанс.

— Идите, — разрешил Нанк Осман. — Мы отпразднуем это счастливое событие. К приезду великого визиря я велю приготовить трапезу, которая лучше всяких слов расскажет о том, как я ценю его покровительство.

Выйдя из комнаты, Надин взбежала по лестнице и устремилась в свою спальню. Там она бросилась на постель, но не зарыдала, как сделала бы на ее месте любая отчаявшаяся женщина. Она стала молиться, а потом обратилась к отцу, как делала это всегда, оставшись без него.

— Помогите мне, папенька... помогите! Что... что бы вы сделали... на моем месте?

Их семья постоянно переезжала из одной страны в другую в поисках прибежища, сопровождаемая постоянным страхом, что будет обнаружена врагами и разоблачена.

И все же, подумала Надин, они выжили и даже были невероятно счастливы.

— Помогите мне, папенька... помогите мне! — взывала она.

И ответ пришел.

На следующее утро Нанк Осман отправился в город.

И тотчас Надин сказала старшему лакею, что собирается за покупками. В этом не было ничего необычного, а потому слуга всего лишь осведомился, к какому времени подать карету. Девушка ответила, что поедет сразу же после обеда, так как во время сиесты Рами сможет побыть с матерью.

Надин пообедала вместе с двумя женами Нанка Османа и их сыновьями, а потом попросила мать Рами присмотреть за дочерью.

— Если вы собираетесь за покупками, то зачем ехать так рано? — спросила женщина. — Чуть позже я бы составила вам компанию. Мне нужно купить кое-какую одежду.

Эта идея совсем не понравилась Надин, и она не стала менять своего решения. После обеда турчанки обычно спали — в это время на улице было слишком жарко.

Надин извинилась и покинула столовую.

Она надела чадру и широкий бурнус, укрывший ее с головы до пят. В таком наряде она становилась абсолютно неузнаваемой: ей могло быть от восемнадцати до восьмидесяти лет. Поэтому мужчины не станут глазеть на нее, чего нельзя было бы избежать, пойди она за покупками в европейском платье.

Карета, запряженная парой лошадей, доставила девушку в город. Она велела кучеру подвезти ее к магазину, который находился недалеко от британского посольства.

Лошади остановились у коновязи большого магазина в несколько этажей.

— Подождите меня здесь, — сказала Надин. — Мне надо очень много купить, поэтому я вернусь не скоро.

Кучер, поворчав немного, настроился на сон, а значит, ожидание не покажется ему слишком томительным.

Девушка вошла в магазин, где бывала уже не раз. Прошла мимо прилавков первого этажа и очутилась в задней части магазина. Она предположила, что где-то здесь должен быть второй выход, и не ошиблась. Небольшая дверь выходила в грязный двор, где начинался узкий переулок, а оттуда уже рукой подать до британского посольства.

Огромное здание находилось в саду, окруженном стеной. Над главными воротами развевался британский флаг.

Надин нерешительно произнесла имя мистера Лайла Уэстли и вдруг испугалась, что его обладатель мог куда-нибудь уехать.

— Мистер Уэстли ожидает вас? — спросил слуга.

— Нет, но я прошу вас передать, что к нему пришла мадемуазель Надин Ревон.

Девушка откинула чадру, и капюшон бурнуса упал с ее головы.

Слуга удивился, но без лишних слов провел ее в приемную. Там никого не было, и Надин сняла бурнус. Когда слуга вернулся, она уже ничем не походила на ту особу, какой предстала перед ним пять минут назад. Теперь на ней было красивое муслиновое платье под цвет глаз. Посмотрев в зеркало, она подумала, что эта девушка вполне могла прийти сюда с Рю де ла Пэ, хотя на самом деле пришла из мусульманского дома, где ей заявили, что нет большей чести, чем стать третьей женой великого визиря.

— Следуйте за мной, мадемуазель.

Надин пошла за слугой по коридору и вскоре попала в уютную гостиную, обставленную в английском стиле. Здесь она увидела Лайла Уэстли и тотчас испытала такое облегчение и радость, что вскрикнула и почти побежала к нему через всю комнату.

Он совсем не походил на того человека, который удирал во взятой у Нанка Османа одежде. Сейчас он выглядел моложе и в большей степени походил на англичанина, к тому же весьма симпатичного.

Он протянул ей руку.

— Вот это сюрприз, мадемуазель! — возликовал он. — Рад вас видеть!

— Я пришла просить вас о помощи, — сразу приступила к делу Надин. — Ужасно не хочется надоедать вам, но больше мне не к кому обратиться.

— После того, что вы сделали для меня, я у вас в неоплатном долгу и сделаю все, чтобы помочь вам, — ответил Уэстли, придвигая к ней стул.

Девушка улыбнулась, и Лайл Уэстли подумал, что она действительно одна из прекраснейших женщин, каких он когда-либо встречал. После темнокожих турчанок, наводнявших улицы города, и русских женщин Надин казалась прелестным цветком английского сада. Впрочем, Лайл тут же вспомнил, что она француженка, а вовсе не англичанка. Но вряд ли у француженки, если только она не уроженка Нормандии, могли быть глаза такой голубизны.

Он сел напротив девушки и попросил:

— Расскажите, что произошло.

— Мне нужно немедленно покинуть Турцию! — решительно заявила Надин.

Лайл Уэстли поднял брови.

— Немедленно? Но почему? Когда я услышал, как вы поете песню на моем родном языке, вы казались вполне счастливой.

— Так оно и было, — согласилась девушка. — Однако... кое-что произошло, и теперь мне нужно бежать.

— Куда вы хотите уехать?

Надин тяжело вздохнула.

— В Англию... я должна добраться до Англии, а там... там я буду спасена.

Лайл Уэстли удивился еще больше.

— Англия? — переспросил он. — А почему не Франция?

— Потому что я... я англичанка.