Барбара Картленд - Заветное желание

– Как вы умны! – воскликнула Корнелия.

Мари улыбнулась комплименту и на секунду, показалось, стала менее возмущенной недомыслием англичанок.

– Теперь, если вы собираетесь к «Максиму», то ваш муж не узнает вас, – сказала Рене. – Я должна еще кое-какие мелочи проделать с вашим лицом. Я знаю, что в Англии женщины не пользуются косметикой. Но вы в Париже, и если вас увидят в моей компании, то вы покажетесь странной без пудры и губной помады.

– Тетя Лили пользовалась пудрой, – ответила Корнелия, – но она говорила мне, что я не должна пользоваться косметикой до замужества.

– Замужняя женщина имеет свои привилегии, – улыбнулась Рене, – и теперь, когда вы замужем, вы можете поступать так, как вам хочется. Первое и основное – ресницы.

Рене достала маленькую щеточку и черную тушь, чтобы подтемнить ресницы Корнелии. Она положила тонкий слой румян на ее щеки и накрасила ей губы. Когда Корнелия уже было повернулась к зеркалу, чтобы оглядеть себя, Рене остановила ее.

– Погоди! Я не хочу, чтобы ты видела себя прежде, чем я закончу. Мари! Ярко-красное кружевное платье, которое я купила на прошлой неделе.

– Но, мадам! Вы не должны одалживать мне свое новое платье, – запротестовала Корнелия. – Какое-нибудь старое, которое вам надоело, мне вполне подойдет.

– И весь Париж узнает, что ты наряжаешься в мои обноски? – спросила Рене. – Нет, нет, это никуда не годится. У меня есть план. Потерпи, дитя мое, еще немножко, и я тебе все расскажу.

Из гардероба, удобно встроенного в стену так, что Корнелия и не заметила его вначале, Мари достала платье. Это было самое прекрасное платье, какое только Корнелия видела в своей жизни! Яркие, огненно-красные кружева в узких оборках превосходно облегали фигуру. Платье было сильно декольтированно и едва прикрывало грудь; узкое в талии и на бедрах, оно образовывало широкий водоворот кружев вокруг ног.

– Это платье, должно быть, сшито специально для тебя! – в восхищении воскликнула Рене. – У нас с тобой один размер.

– Я не верю в это, мадам, – ответила ей Корнелия. – У вас такая узкая талия.

– Как и твоя, моя дорогая, – улыбнулась Рене.

Из шкатулки с драгоценностями она вынула длинные бриллиантовые серьги в виде капель и вдела их в уши Корнелии.

– Сними свое обручальное кольцо, – велела она. – Сегодня ты не замужем – мадемуазель!

И не успела Корнелия возразить, как Рене уже положила ее кольцо на туалетный столик.

– Черные перчатки, Мари, – приказала она. – А теперь, наконец, моя очаровательная английская подружка, ты можешь взглянуть на себя!

Рене подвела девушку к зеркалу. С секунду Корнелия думала, что она, должно быть, ошиблась – она видела не свое отражение, а отражение незнакомой прелестной молодой женщины. Но затем она поняла, что это она сама и есть. В это было невозможно поверить – такое преображение случается лишь в волшебном сне!

Лицо Корнелии стало неузнаваемым. Исчезла не только несчастная страдалица герцогиня Роухэмптон, но и маленькая Корнелия из Росарилла!

Волнения и мучения последних двух дней, в течение которых Корнелия почти ничего не ела, в результате истончили черты ее лица, и глаза по контрасту казались огромными. Превосходной формы, обрамленные длинными загнутыми ресницами, они напоминали зеленые островки под весенними лучами солнца. Глубокого зеленого цвета с мерцающими золотистыми искорками глаза, казалось, вмещают все чувства и эмоции Корнелии. Теперь же, широко распахнутые от возбуждения, они сверкали так, что невольно приковывали взгляд.

Остальные черты лица, миниатюрные и правильные, подчеркивали величину глаз Корнелии, и только рот еще выделялся на ее бледном лице – слегка накрашенные, манящие, трепещущие губы, которые боялись говорить о любви.

Изящная головка, посаженная с гордостью осознания своей неожиданной красоты, была украшена короной роскошных волос, играющих мягким блеском.

И только теперь Корнелия поняла впервые, почему же ее туалеты, приобретенные в Лондоне, были столь ужасны. Яркое пламя кружев подчеркивало белизну ее кожи и утонченность ее красоты.

Как бы угадав мысли Корнелии, Рене произнесла:

– Тебе никогда не следует носить ничего, кроме самых ярких и чистых цветов или черного. Поразительно, но у тебя кожа испанки, того удивительного цвета магнолии, которому все мы, женщины, завидуем. Но белый, бежевый и другие пастельные тона убивают этот цвет и делают его болезненно-желтоватым.

– Я запомню, – просто сказала Корнелия.

– И теперь, Мари, – улыбнулась Рене, – шляпку с перьями и накидку из чернобурой лисы.

– Шляпку? – удивленно переспросила Корнелия.

– Ты сама увидишь, что все посетительницы у «Максима» носят шляпки, – ответила Рене. – В Париже это положено к вечернему туалету. Только англичанки показывают ночью свои плохо причесанные волосы.

Черная бархатная шляпка со струящимися перьями была безусловно к лицу Корнелии и превосходно гармонировала с остальным ее нарядом и особенно с длинными, мерцающими на свету бриллиантовыми серьгами, свисающими вниз из-под полей шляпки. Завершая картину, Рене прикрепила к шляпке изумрудную заколку, которую извлекла из собственной головы. Мари подала меховую накидку, чтобы Корнелия могла накинуть ее на себя в экипаже.

Корнелия была полностью готова.

– Одну секундочку, – сказала Рене, когда девушка уже направилась к дверям спальни. – Важно, чтобы ты кое-что запомнила! Твой муж не ожидает увидеть тебя сегодня ночью, он даже и на мгновенье не сможет вообразить себе, что это обворожительное, красивейшее создание, которое он увидит сегодня в моем обществе, – его собственная жена. Я говорю тебе это для того, чтобы ты держала свою голову высоко, и, если герцог подойдет к нам, смотрела ему прямо в глаза и ничего не боялась. Ты прекрасно говоришь по-французски. Но не забывай про акцент, если тебе придется что-нибудь сказать по-английски.

– Я постараюсь, – сказала Корнелия. – Вы действительно полагаете, что герцог может заговорить со мной? – она испугалась.

– Я знаю твоего мужа не первый год. Если он у «Максима», он непременно подойдет поздороваться со мной. Хватит ли у тебя смелости встретиться с ним лицом к лицу?

Корнелия издала глубокий вздох.

– Я сделаю все, что вы скажете мне, мадам. Вы правы – он не узнает меня.

– Тогда ты должна все время помнить, что должна делать все так, как тот другой человек, которого ты изображаешь сейчас. Вот почему Корнелии, герцогини Роухэмптон, сейчас не существует. Ты моя подруга, я дам тебе новое имя и буду всегда обращаться к тебе с ним. Как бы нам назвать ее, Мари?

– Не трудно придумать новое имя, мадам, – ответила Мари. – Mademoiselle est elegante, desirable!