Элизабет Мейн - Дева озера

— Я это знаю. И поэтому Венну лучше держаться подальше от Варвика.

— Принц останется в Варвике вместе с вами, — заявил Эдон. — Под моей защитой.

— Вы очень добры, — опустив глаза, сказала Тала. — Но мы не хотим быть в тягость.

— В тягость? — усмехнулся Эдон и нахмурился. Ему хотелось слегка стукнуть ее, как в тот раз, когда она упала перед ним на колени, моля за жизнь брата. Он вздохнул. — Вы вовсе не обуза для меня, Тала ап Гриффин. — Он поднялся с кровати и взял из чаши мокрую салфетку.

— Пора смывать следы моего преступления. Боюсь, что поранил вас. Я должен обращаться с вами осторожно, дорогая. Сегодня нам лучше воздержаться от любви.

Эдон был волевой человек, и Тала не нуждалась в лишних доказательствах этого.

— Как же мы проведем остаток ночи, Эдон?

Он прикрылся тонким одеялом и улегся рядом, притянув ее к себе. Разгладив длинные волосы Талы, Эдон поцеловал ее в нежную белую кожу за ухом.

— Мы будем спать, миледи, — сказал он. — Но предупреждаю, что не стану сдерживаться, стоит запеть петухам. Закройте глаза и отдыхайте.

Тала зевнула и потянулась. Сегодня столько всего случилось. Потрясенная изменениями в своей жизни, Тала свернулась клубочком и крепко заснула. Разбудило ее пение жаворонка, сидящего на подоконнике.

Эдон тоже проснулся и, увидев раннего гостя, сказал:

— Это хорошая примета, моя маленькая колдунья из Мерсии.

Тала уткнулась щекой в грудь Эдона, слушая нежное пение птички. Когда она открыла глаза, жаворонок поднялся ввысь.

Но едва он взлетел, как откуда-то метнулся ястреб и схватил крошечную пташку. Никогда в жизни Тала не видела более зловещего знамения.

Эмбла спустилась по мокрым ступеням темницы, едва сдерживая ярость.

— Ты, ты во всем виноват! — закричала она на изможденного побоями человека, прикованного цепями к скале.

Харальд Йоргенсон бредил и едва смог поднять голову на пронзительные вопли жены. Она ходила перед ним, потрясая мечом, зажатым в кулаке, и злобно выкрикивала в приступе бешенства:

— Ты мог бы убить этого сукина сына еще десять лет назад — у тебя была такая возможность, — но ты струсил, как всегда!

Она сунула меч в ножны и кулаком ударила Харальда по лицу, черному от синяков. — Всем должна заниматься только я, не так ли? — глумилась она, глядя на свисающую голову мужа.

Ей уже не доставляло удовольствия оскорблять его, поскольку он больше не мог сопротивляться. С отвращением бросив взгляд на бессильно повисшее, прикованное цепями к сырой каменной стене тело, Эмбла отвернулась и отбросила ногой ведро с объедками, которое Немой Эрик иногда приносил в темницу. Часть помоев выплеснулась на пол, и это немного утолило гнев Эмблы. Гордой походкой она удалилась, чтобы раз и навсегда покончить с Эдоном Халфдансоном.

Гвинт ап Гриффин, наплакавшись, уснула на руках старой Анны. Служанке так и не удалось утешить принцессу.

Тегвин, то и дело стуча терновым посохом по пыльной земле, ходил взад и вперед между скатом, ведущим в храм, и двором охотничьего домика короля Оффы.

— Я напущу саранчу на викингов в день праздника урожая! — грозился он.

— Ха-ха! — скептически усмехнулась матушка Врен. — Ты, Тегвин, даже мух-однодневок не можешь прогнать из болотных камышей. Прекрати болтать ерунду. Принца спасем мы!

— Да, — согласно закивал Селвин, отчего толстая коса запрыгала у него по голой татуированной спине. У старого воина даже на макушке был изображен ястреб с распростертыми крыльями. — Пора показать нашу силу. Датчане только это и понимают.

А Тегвин продолжал свою гневную речь. Он терпеть не мог, когда старая Врен спорила с ним в присутствии других старейшин клана. Она такая же бестолковая, как Эмбла Серебряная Шея, раз сомневается в его силе.

— Я прекрасно знаю, как напускать саранчу, и покажу это тебе.

— Ох, замолчи, старый дурак, — снова зашикала на него матушка Врен. — Тебя готовили вовсе не в друиды, а в менестрели, уж мне ли этого не помнить!

— Послушай меня, старая ведьма! — Тегвин загремел раковинами и костями с золотыми наконечниками, которые носил нанизанными вокруг шеи. — Я единственный друид этого клана уже шестьдесят лет.

Рассердившись, Врен подняла руку и сделала знак креста — самое сильное из всех заклятий. Тегвин поспешно спрятался за Селвина на случай, если старуха вздумает превратить его в лягушку. Все жители леса знали, что самая могущественная та колдунья, которая обратилась в христианство.

— Нам нужно действовать сообща, — серьезно заявил седовласый Стаффорд. Он не обращал внимания на перебранку двух давних недругов.

— Сегодня базарный день, — сказала Анна. — Давайте возьмем корзинки и пойдем на холм. Мы отвлечем викингов и вызволим принца. Врен, ты должна забыть о своей новой вере и произнести заклинание, от которого оборвутся его цепи.

— Лучше положиться не на заклинания, а на железо. — Селвин любовно провел ладонью по рукоятке секиры. Уже лет десять он использовал ее только для рубки дров. — Нашему принцу не долго оставаться пленником.

Врен понравилось предложение Анны.

— Решено. Мы пойдем все вместе. Анна, разбуди принцесс и одень их. Вначале мы отыщем Талу, а она уж точно знает, что нам делать.

Настоятель Эвешемского аббатства отец Бедвин на горьком опыте убедился в необходимости наблюдать за Фосской дорогой, так как викинги из Варвика трижды совершали набеги на Эвешем. В последний раз они опустошили монастырские погреба и унесли все оставшееся вино, и целый год Бедвин был вынужден справлять обедню с безвкусным варевом, приготовленным из воды с изюмом.

У кротких монахов не было другого выбора. В ближайших аббатствах не осталось ни капли вина на обмен или продажу. Из-за засухи все запасы вина и зерна кончились, и это происходило не только в Британии, но и на материке.

В Эвешеме имелись свои вековые виноградники. И хотя уже несколько десятилетий не плодоносила ни одна лоза, урожай этого года обещал стать обильным. Непрекращающаяся жара и безжалостное солнце выжгли ячмень и овес, но налили соком виноград, чего в Мерсии давно не наблюдалось. Климат в Британии не подходил для виноделия, однако этот год обещал наполнить погреба Эвешемского аббатства до отказа, и еще кое-что должно было остаться. Отец Бедвин кончал ежедневные молитвы просьбой к Всемогущему, чтобы тот продлил жаркую погоду до тех пор, пока первого августа не будет убрана последняя лоза.

Сегодня аббат ходил по винограднику, горделиво показывая королю Альфреду огромные пурпурного цвета гроздья.

— Я поражен таким изобилием винограда! — сказал король, вытирая лоб тонким платком. — При подобной жаре мало что вызревает.

Аббат Бедвин согласился с королем. Здесь, в аббатстве, монахам удалось оросить поля водой из Эйвона.