Сабрина Джеффрис - Только герцогу это под силу

Саймон слегка расслабился.

Но Луиза ещё не закончила.

— Меж тем, это не означает, что я оставлю свою организацию, и слова не сказав. Будет правильно, если я подготовлю их к моему уходу, лично встречусь с ними и мистером Филденом, чтобы объясниться, приму меры, чтобы другие члены заняли моё место в комитетах. Уверена, ты не откажешь мне в такой возможности.

— Луиза… — начал он, помрачнев.

— Я не буду делать это публично, не тревожься. И я не хочу проводить встречу тут. — Она не могла удержаться от резкости, что вкралась в голос. — Я не хочу, чтобы до твоих «друзей» дошли слухи о том, что ты позволил моим леди посетить твой дом. — Она оглянулась на окно кабинета, в котором уже брезжил рассвет. — Поэтому я уеду к Регине.

Эта новость застала Саймона врасплох.

— Надолго?

— Насколько потребуется. — Пока она не придумает, как жить без Саймона. Того, кто, видимо, так и не оставил прошлое позади.

— Тебе не нужно уезжать к моей сестре, — хрипло произнёс он. — Уверен, ты позаботишься о том, чтобы благоразумно удалиться из политики. Пока ты здраво себя ведешь, я бы предпочёл, чтобы ты оставалась тут.

— Ты в любом случае планировал отослать меня на несколько недель в Шропшир, поэтому какая разница, где я проведу время… — Она замолкла, так как её осенил ответ. — О да, я поняла. В Шропшире ты мог бы скрыть от меня того мужчину, которым стал. А если я остаюсь в нашем доме, ты думаешь, что можешь использовать нашу «страсть», чтобы я не видела твоего истинного лица.

Когда лицо мужа вспыхнуло от гнева, Луиза мягко добавила:

— Но я слишком сильно тебя люблю, чтобы прятаться от правды. Если я должна провести остаток своих дней, наблюдая как ты отступаешь от своих принципов, чтобы что-то доказать этому дьяволу в лице деда, мне нужно время, чтобы побыть вдалеке от тебя и подготовиться.

— Чтобы лелеять свой гнев, хочешь сказать, — выплюнул Саймон.

— Можешь уверять себя в этом, раз тебе так легче, — прошептала она. — Но единственный человек, к которому я сейчас испытываю гнев — это граф Монтит. Если бы не он, мой муж — ни капли в этом не сомневаюсь — стал бы самым великим государственным деятелем за всю историю Англии.

Луиза зашагала к двери, глотая слёзы.

— Луиза, — раздался позади его голос. — Ты сказала, что любишь меня.

— Сказала, — прошептала она.

— Тогда останься. Прошу тебя.

Саймон ни о чём и никогда не молил её вне стен спальни. Он требовал, приказывал, принуждал. Её так и подмывало уступить. Ох, каким же это было искушением.

Но хотя он мог сравнительно легко позволить себе компромисс за компромиссом, себе она такого позволить не могла.

— Не могу сейчас. Прости. У меня есть дела, о которых мне надо позаботиться, и которые мне не уладить, если я буду с тобой.

Саймон фыркнул.

— И кто теперь прячется от правды? Единственная причина, по которой ты сломя голову бежишь к Регине, в том, что я признался, что не способен ответить тебе любовью. И это тебя разозлило.

— Разозлило? Нет. Потому как ты очень даже способен любить, Саймон. Ты боишься любви. И я не разозлилась… мне стало грустно.

Саймон не покинул кабинета, пока она паковала маленький чемоданчик под недремлющим оком Раджи, потом выпустила обезьянку из их спальни. Он не вышел в холл, когда она вызвала экипаж, и не сказал прощальных слов, когда она выходила за дверь, а Раджи сражался с лакеем, тщетно пытаясь отправиться за ней.

Но как только экипаж стал удаляться в свете раннего утра, она оглянулась и увидела, как он, стойкий и сдержанный, стоит в окне кабинета, наблюдая за ней. И это сильнее всего разрывало ей сердце.

Дорогая Шарлотта,

Помыкать вами? Я бы и пытаться не стал. Мне дорога моя голова. А правда ли, что ваша подруга, герцогиня Фоксмур, может покинуть общество Лондонских женщин?

Ваш любопытный кузен,

После отъезда жены Саймон беспокойно мерил шагами кабинет. Раджи угрюмо следовал за ним по пятам — вёл себя так, словно потерял самого близкого друга.

Саймон испытывал те же чувства.

Он сердито глянул на любимца:

— Да не глазей ты так на меня, черт тебя раздери. Она нас бросила, дружище. Не моя вина, что она сбежала к Регине. Она просто дуется, что потеряла свою чёртову власть надо мной.

Потеряла окончательно. Он вышел победителем в их бесконечной битве. Он таки убедил Луизу покинуть Лондонское женское общество.

Тогда почему он не чувствует вкуса победы? Почему не поднимает бокал за успех? Он наконец-то направил карьеру в нужное русло. Почему же, окончательно возобладав над страстными порывами, он так и не ощущает восторга? Неужели виной тому бредовое замечание жены по поводу страстей и чувств?

Саймон чертыхнулся про себя. Ей не понять. Она женщина, а женщины только и думают, что о «заботе» да о «чувствах». Но есть вещи поважней. Политика, к примеру.

— Дело не только в политике, — проворчал он. — Что за вздор!

Что она об этом знает? Ей никогда не приходилось идти на компромисс, повода не было.

Если не считать повод, который нашёл для неё он. Если не считать выдвинутые им требования.

Саймон стиснул зубы. Наверняка ни одному другому политику не приходилось иметь дело с такой дерзкой женой. Вероятно, только он и стерпел бы подобное поведение. Вероятно, лишь он один снисходит до того, что выслушивает мнение жены.

Луиза сама его вынудила. У политики есть свои требования, и он не виноват, что Луиза отказывается их признавать. Вот почему женщины не становятся политиками — они не понимают, что политика, по сути, — грязное дело. Как всегда говаривал дед Монтит: «Женщины…»

Саймон застонал. Он не превращается в своего деда. Избави бог!

Да, он очень многое узнал от него и порой вспоминал его советы, но это не значит, что он в него превращается. Разумеется, нет. Он ни за что и никогда не станет таким как дед, никогда!

Луиза сводила его с ума. Ему нужно бежать отсюда и избавиться от её нелепых обвинений.

Но куда податься? Заседания начнутся гораздо позже и, в любом случае, вряд ли он сможет спокойно смотреть на Сидмута с Каслри. Ему надо занять себя физически, чтобы изгнать её голос из головы. Скачкой во весь опор. Да, чтобы прочистить мозги, пока остальная часть лондонского света ещё видит сны.

Саймон поспешил наверх переодеться в бриджи для верховой езды, но, едва войдя в спальню, изверг проклятие. При виде кровати он мгновенно подумал о жене, вдобавок в комнате ещё витал аромат сирени — её запах.

Раджи запрыгнул на её туалетный столик и сердито застрекотал на хозяина.

— Прочь, влюблённый болван!

Схватив Раджи, Саймона бросил его на кровать, где питомец тут же начал раскачиваться на занавесях и визжать.

— Полагаешь, мне больше твоего нравиться, что она ушла? — прорычал Саймон.