Филиппа Грегори - Избранное дитя, или Любовь всей ее жизни

Я вернулась домой расстроенная и хмурая. Та золотая нить, которая привела меня в лес к Ральфу, превратилась в перепачканную паутину, где я начинала запутываться. Все было плохо.

Дядя Джон вернулся после своей поездки в Чичестер улыбающийся, но вконец изнуренный.

— Мне кажется, я нашел компромиссное решение, — объявил он.

— Не сейчас, — твердо сказала мама. — Сейчас вам следует отдохнуть.

Он рассмеялся ее авторитетному тону, но послушно направился к лестнице.

— Я бы хотел повидать мистера Мэгсона перед ужином, — обратился он к Ричарду, тяжело опираясь на перила рукой с побелевшими костяшками пальцев.

— Ричард может сходить за ним, — предложила мама. — Только будь добр, передай мистеру Мэгсону, чтобы он не приходил позже девяти, и предупреди, что Джон не сможет заниматься с ним долго.

— Не забудь намекнуть ему, что я беспомощное дитя, которое должно отправляться в кроватку не позже одиннадцати, — дядя Джон бросил косой взгляд на маму. — И скажи, что во всех случаях, он должен прежде всего обращаться к доктору Селии.

Мама улыбнулась, но было ясно, что своего решения она не отменит.

Ричард проводил их кислым взглядом.

— Хочешь, пойдем вместе? — предложил он мне.

Я покачала головой. Своевольность и непокорность оставили меня. Сейчас я хотела быть послушной девочкой, разливающей чай, юной леди, вышивающей вечерком при свете свечей. Я уже забыла о рассаде, так бездумно брошенной днем и теперь, наверное, увядшей без воды. Мне хотелось спокойно посидеть и поболтать с мамой. Я словно бы устала от яркого солнца за окном, от накатывающего душистого аромата свежей травы, от сладости летнего тепла.

— Нет, — ответила я. — Мама хочет, чтобы я была дома. Я останусь здесь.

Ричард бросил на меня косой изучающий взгляд.

— Что-то непохоже на тебя, — сказал он, — чтобы ты не захотела прогуляться в Экр со мной.

— И тем не менее, — тоскливо ответила я. Я вдруг почувствовала себя такой усталой, что мне было даже безразлично, не обиделся ли на мой отказ Ричард. Если обиделся, ну и пусть. Я могу пойти с ним в другой день. А сейчас я просто не могла представить, что опять иду по пыльной дороге и опять окажусь в коттедже Ральфа, где меня встретят Бекки Майлз и всезнающие глаза хозяина дома.

— Сегодня я останусь дома, — повторила я. Гостиная казалась мне сейчас своего рода убежищем, в котором моя мама сможет защитить меня и от Беатрис, и от наваждения сна.

— Хорошо, — отозвался Ричард. — Если ты внезапно прониклась любовью к вышивке, я не стану разубеждать тебя. Я выпью чаю у мистера Мэгсона. Заодно узнаю, не получил ли он своего ястреба-тетеревятника из Лондона.

— Еще не получил, — ответила я, не подумав, и прикусила язычок. Разумеется, мне было ясно, что Ральф никогда бы не отправился на рыбную ловлю, если бы его ястреб был уже доставлен.

— Откуда тебе известно? — требовательно спросил Ричард. Он пристально смотрел на меня, и я почувствовала, как заливаюсь краской.

— Мне рассказала миссис Гау, — хватаясь за соломинку, придумала я. — Прошлой ночью она оставалась в Экре у сестры. И сказала, что почты из Лондона вчера не было.

Ричард кивнул, но я чувствовала, что червячок сомнения все еще точит его душу.

— Передай, пожалуйста, тетушке-маме, что я вернусь к ужину — попросил он и наклонился поцеловать меня на прощание. Но я невольно отстранилась, и его поцелуй пришелся на щеку. Он выпрямился и с любопытством глянул на меня, но ничего не сказал и вышел из гостиной.

Я подошла к окну и проводила взглядом его удаляющуюся фигуру. Теперь, когда Ричард вырос и его плечи стали шире, его походка стала более уверенной и спокойной.

В эту минуту в гостиную вошла мама и, увидев меня, обрадовалась.

— Как хорошо! Я как раз хотела, чтобы ты помогла мне выбрать занавеси для будущей столовой и обивку для стульев.

— Мама, — я медленно пересекла комнату и подошла к ней, чтобы обнять ее. — Ты же знаешь, что у меня совсем нет чувства цвета. Но я хотела бы остаться поработать с тобой дома. И завтра, если можно. Утром меня немного обожгло на солнце, и я хочу побыть дома. Хорошо?

Ее глаза внимательно остановились на моем лице.

— Я так и чувствовала, что ты какая-то сама не своя, — мягко сказала она. — Ты была очень раздраженной за обедом. Что случилось, моя дорогая?

— Это… — начала было я и остановилась. Но снова заговорила торопливо: — С тех пор как я начала носить новую прическу и дядя Джон вернулся домой, я заметила, что всем стала напоминать тетю Беатрис. И в деревне все так говорят. Миссис Гау и Страйд смотрят на меня, будто ожидают увидеть ее. И я чувствую себя из-за этого очень странно. Она не была очень красивой женщиной, правда?

— Нет, — быстро ответила мама, — она не была красавицей. Я чувствую, что мне надо многое рассказать тебе о ней, но не здесь, хорошо, дочка? Слишком многое в Вайдекре напоминает о прошлом. Пока мы живем здесь, я хочу только, чтобы ты помнила: ты родственница Беатрис, но ты и моя дочь. И сходство между вами больше всего заключается в том, что ты тоже принадлежишь к породе Лейси, гордой и древней породе. А все остальное — это фантазия и вымыслы крошечного мирка, в котором люди не ездят дальше Чичестера и видят так мало нового.

Ты — мой ребенок, — продолжала мама твердо, словно внушая мне это. — Хоть ты и принадлежишь к семье Лейси, но вырастила тебя я, а я совсем не поклонница ни Беатрис, ни Вайдекра. И ты тоже такой не будешь. Но как бы то ни было, — прозаически добавила она, — ты становишься молодой девушкой, а они самые своенравные создания в мире. Моя сводная сестра была в тысячу раз хуже, чем ты. Однажды она даже запустила тарелкой в лакея. Мама велела выпороть ее. Но ты должна научиться сдерживать свой нрав и тем более свой язычок, какие бы чувства тобой ни владели. А остальное — это всего лишь фантазии.

Я положила голову к ней на плечо, а она обняла меня, и мы сидели так в молчании долго-долго, пока солнце не коснулось верхушек деревьев в парке. И тогда моя боль по Ральфу, юному возлюбленному Беатрис, утихла и мысль о нем перестала пугать меня.

Ближе к вечеру, когда дядя Джон еще не спустился к нам, а Ричард еще находился в деревне, мама велела Страйду приготовить маленький поднос с ячменными лепешками, джемом, сливками, миндальным печеньем и заварить индийский чай, так, как любил дядя Джон. Он был крепким и черным, без лимона или сливок. Она поднялась в библиотеку вместе со Страйдом, и я услышала обрадованное восклицание дяди Джона при виде ее и чудесного подноса, а потом услышала негромкий убедительный говор мамы. Я была почти уверена, что говорят они обо мне. И поэтому оставалась в гостиной, избегая менять место, чтобы случайно не услышать их беседы. Чайник тихо пыхтел рядом со мной, а я сидела и мечтала быть той девочкой, которой считала меня мама, и чтобы я отличалась от других только тем, что никогда не ездила дальше Чичестера и дружила только с моим кузеном.