Гуиллермо Гланк - Девушка по имени Судьба

— Да, ты прав! — подхватила Асунсьон. — Мы построим ранчо, которое и станет нашим домом. И пусть все видят, как могут жить индеец и белая, не враждуя между собой, а нежно любя друг друга.

— Возможно, так мы положим начало миру между нашими народами, — продолжил ее мысль Шанке.

Тревога о судьбе Виктории подкосила Марию. Она слегла, и доктор всерьез опасался, смогут ли нормально пройти роды.

Мануэль и Доминга часами просиживали у постели Марии, которая металась в жару и все время звала Викторию.

Гонсало же не мог позволить себе пассивную роль сиделки — его теперь занимал только капитал Оласаблей, который он вознамерился значительно преумножить, прежде чем полностью завладеть им.

С этой целью он предложил сделку крупному землевладельцу Байгоррии — депутату конгресса.

— Правительство хочет расширить границы, присоединить новые земли и утихомирить индейцев, — излагал свой план Гонсало. — Я готов отдать индейцам много голов скота и могу уговорить других помещиков сделать то же самое.

— А индейцы должны отдать свои земли в обмен на скот? — догадался Байгоррия.

— Да. Вы поможете протолкнуть этот закон в конгрессе, а я, получив хороший кусок земли, в долгу перед вами не останусь. Мы оба будем в выигрыше.

Байгоррия согласился с предложением Гонсало, но попросил не посвящать в их план Мануэля Оласабля.

Заручившись поддержкой влиятельного депутата, Гонсало отправился в «Эсперансу» — вести подготовительную работу среди соседей-землевладельцев.

Какое-то время Виктория скакала по степи без всякой цели, обливаясь горючими слезами и прощаясь со своей жизнью — такой тяжелой и несчастной.

Но когда, обессилев от рыданий, она пришпорила коня и огляделась вокруг, то поняла, что находится в нескольких милях от «Эсперансы».

Это открытие внезапно придало Виктории сил. Как же она могла забыть об Асунсьон? Ведь есть еще на свете один человек, который, возможно, поймет ее и подскажет какой-нибудь выход!

Однако в «Эсперансе» Викторию встретила растерянная Хулиана, сказав, что Асунсьон уехала искать своего индейца и неизвестно, вернется ли сюда вообще когда-либо.

Виктория восприняла эту неожиданную новость как указующий перст судьбы: надеяться больше не на кого, и на всей земле не осталось места, где можно было бы найти приют.

Попив чаю с Хулианой, она ушла в спальню и, сжимая в руках крест Энрике, стала просить у Господа прощения за то, что вынуждена лишить жизни себя и ребенка.

Затем, тихо выйдя из дома, направилась к реке.

Хулиана же, обеспокоенная состоянием Виктории, никак не могла уснуть и, услышав странный, непривычный шорох за стеной, встревожилась еще больше. Может, девочке нужна помощь?

Заглянув в комнату гостьи и не найдя ее там, Хулиана громко кликнула слуг и вместе с ними бросилась на поиски Виктории.

А тем временем Гонсало как раз подъехал к имению, встреченный криками и факельным шествием.

— Что здесь происходит? — недоуменно спросил он Хулиану.

— Сеньорита Виктория пропала.

— Виктория здесь? — изумился Гонсало.

— Да. Но она приехала в таком состоянии, что я за нее боюсь, — сказала Хулиана. — Как бы она не наложила на себя руки.

— Этого только не хватало! — воскликнул Гонсало и, сориентировавшись на местности, устремился к реке, где еще издали увидел Викторию, медленно погружавшуюся в воду.

Гонсало громко окликнул ее, но Виктория его не услышала. Голова ее скрылась под водой.

Добежав до реки, Гонсало, не раздумывая, нырнул в воду и вытащил на берег бездыханное тело Виктории. Затем долго хлопотал над нею, делал искусственное дыхание, пока не привел утопленницу в чувство.

— Ну вот, так-то лучше! — сказал он удовлетворенно и на руках понес Викторию в дом.

Из ее рукава на постель упал крест Энрике.

Утром, когда она немного пришла в себя, Гонсало попросил Хулиану оставить его наедине с Викторией.

— Говорить буду я, у тебя еще слишком мало сил, — сказал он. — А ты только слушай. Не знаю, почему ты так поступила, и не буду тебя об этом спрашивать. К тому же для меня не секрет, как ты ко мне относишься. Но у меня есть одно несомненное достоинство: я способен оценить своего врага. А нам ведь с тобой еще предстоит борьба, не так ли?

Виктория, чей взгляд до той поры оставался равнодушным, вдруг взглянула на Гонсало с удивлением, а он тем временем продолжил:

— Противник ты — сильный, отважный. То, что случилось сегодня ночью, — не в счет, ибо это не в твоей манере. Так поступают трусы, а ты — женщина сильная. И я не хотел бы лишиться такого противника. Мне еще надо победить тебя! — сказав это, он улыбнулся Виктории совсем по-дружески, и она ответила ему такой же открытой, доброжелательной улыбкой.

Гонсало же, завершая свою речь, сказал:

— Мне уже пора ехать, меня люди ждут. А ты поправляйся. Тебе надо держаться. Женщинам семейства. Оласабль и не так еще доставалось! Помни это.

— Да, ты прав, — слабым голосом произнесла Виктория. — Это была минутная слабость.

— Значит, я могу ехать спокойно?

— Да. Спасибо тебе за все… Еще вчера не думала, что буду кого-нибудь за это благодарить…

— Ничего, всякое бывает. Я рад, что подоспел вовремя.

— Не рассказывай об этом никому, — попросила Виктория, и Гонсало ответил шутливой клятвой:

— Слово врага!

Когда он уехал, Виктория с той же просьбой обратилась к Хулиане и, заручившись ее поддержкой, решительно встала с постели.

— Куда вы? Рано еще вставать! — испугалась Хулиана.

— Нет, самое страшное уже позади, — уверенно ответила Виктория. — Ты ведь еще не знаешь, что Гонсало вчера спас не одну жизнь, а две! Да, Хулиана, не смотри на меня так, я действительно беременна. И отец моего ребенка — Энрике! Теперь тебе понятно, почему я не могу оставаться под одной крышей с моей сестрой?

— Да. Вам трудно придется, — вздохнула добросердечная Хулиана. — Но мы с Асунсьон поможем вам! Она скоро вернется, я чувствую.

Предчувствие не обмануло Хулиану, но она и предположить не могла, что хозяйка приедет домой не одна, а с мужем-индейцем.

Увидев, как счастлива Асунсьон, Виктория не захотела омрачать медовый месяц любимой тетушки и стала собираться в дорогу.

— Но куда ж вы поедете? — обеспокоилась Хулиана. — Да еще одна! Знаете что, я поеду с вами. Мы будем жить в доме моего отца. Сейчас там никто не живет, дом заброшен, но мы приведем его в порядок.

— И ты оставишь Асунсьон? — изумилась Виктория.

— Сейчас я вам больше нужна, чем ей, — пояснила Хулиана. — У Асунсьон теперь есть надежный защитник. А вашего сержанта мы найдем!

Она позвала Браулио и попросила его помочь сеньорите.

— Мы с Хулианой уезжаем в домик ее отца, — открыла Виктория свой секрет Браулио. — Но ты не говори об этом никому, даже Асунсьон. Еще у меня к тебе огромная просьба: разыщи сержанта Энрике Муньиса, скажи, что я жду его. Больше ничего объяснить тебе не могу, только знай: от этого будет зависеть моя жизнь. Найди его, Браулио!