Гуиллермо Гланк - Девушка по имени Судьба

— Не стоит совершать ошибку, которая нам дорого обойдется, — сказал он, решительно отстранившись от Милагрос.

Она же, ошеломленная столь резкой переменой в его поведении, растерянно спросила:

— Тебя что-то обидело, Катриэль?

— Нет. Нет! С первой нашей встречи мне хотелось поцеловать тебя. Но сделать это сейчас— означало бы создать иллюзию, которая затем разлучила бы нас в действительности.

— Мне больно это слышать, — призналась Милагрос.

— Я понимаю тебя, — сказал Катриэль. — Но нам обоим было бы гораздо больнее от этого поцелуя.

— Почему?!

— Потому что ты поцеловала бы не меня. Тебе хотелось прикоснуться губами к призраку, неожиданно явившемуся из этой прекрасной тихой ночи.

— Да, эту ночь мне хочется запомнить навсегда — подтвердила Милагрос.

— Именно поэтому в ней не должно быть ничего, о чем завтра можно будет пожалеть А тот, кто предстал перед тобой как призрак пусть явится тебе при свете дня. Если он выдержит испытание светом и покажется тебе столь близким, как сейчас, тогда, я надеюсь, мы оба обретем счастье и покой.

— Наверное, ты прав, Катриэль, — согласилась Милагрос. — В любом случае я благодарна тебе за эту волшебную ночь.

— А я- тебе, — сказал он. — Видишь, уже светает. Мы дождались утра! И теперь я знаю: все у нас будет замечательна

Однако надеждам Катриэля не суждено было стать реальностью. День, последовавший за столь прекрасным утром, оказался чудовищным для Милагрос. Лара, уязвленная намерением Анибала жениться на Милагрос, донесла ему, что та всю ночь прогуляла с офицером. Из своего фургончика она слышала на рассвете голоса Милагрос и какого-то мужчины, но и предположить не могла, что это был не Августо, а Катриэль.

Анибал, окончательно потеряв над собой контроль, бросился в фургончик Милагрос и стал избивать ее. Милагрос истошно закричала, на помощь ей прибежали Каньете и Россо, а вскоре появился и Августо, при виде которого Анибал выхватил из-за пояса револьвер и с воплем: убью! — понесся на соперника.

Августо же, сохраняя достоинство, предложил ему сразиться в честной схватке, как подобает настоящим мужчинам, и главное — не здесь, на глазах у перепуганных женщин.

Анибала это предложение возмутило еще больше:

— Это ты, подонок, говоришь тут о чести и порядочности? Ты, который воспользовался наивностью невинной девушки? Да я сейчас же сотру тебя в порошок!

Он выстрелил в Августо, но револьвер дал осечку, а подоспевший к этому моменту Катриэль ловко выхватил оружие у Анибала.

— Уходите немедленно и ждите меня вечером на площади, — бросила Милагрос Августо.

— Но я не могу так уйти, — заупрямился он, не обращая внимания на Анибала, которого с трудом удерживали Катриэль и Россо.

— Я отвечаю вам: «Да», — совсем отчаявшись, выпалила Милагрос. — Только уйдите, пожалуйста.

Ее «да», адресованное Августо, заставило Анибала разом отрезветь.

— Отпустите меня, ребята, — сказал он Катриэлю и Россо. — Обещаю, что пальцем не трону Милагрос. Но мне просто необходимо поговорить с ней спокойно, без свидетелей.

Оставшись с ним наедине, Милагрос подтвердила, что покидает цирк и выходит замуж за Августо.

— Ты… его любишь? — упавшим голосом спросил Анибал.

— Нет, — честно призналась Милагрос. — Я делаю это ради нас с тобой. Ты сам толкаешь меня в его объятия.

Анибал был потрясен услышанным.

— Я понял бы тебя, если б ты была влюблена в этого офицеришку. И, наверное, смирился бы со своим поражением. Но так, без любви!.. Ничего не понимаю. Если ты способна отдаться мужчине которого не любишь, то почему выбрала не меня?

— Потому что я люблю тебя как брата и слишком дорожу этой любовью, не хочу ее потерять У меня ведь нет родных. Только ты и Хуансито-!. мои братья.

Анибал подавленно молчал; У него уже не осталось сил, чтобы спорить с Милагрос.

Направляясь в свой фургон, он попросил Каньете принести туда побольше виски и пил до тех пор, пока не забылся в пьяном тяжелом сне.

А Катриэль угрюмо побрел по улице, ничего не видя перед собой и думая лишь о том, зачем ему теперь жить на этом жестоком и обманчивом белом свете

Зато Августо торжествовал.

Отправляясь на свидание с Милагрос, он попросил Фунеса снять хорошую комнату в номерах, подальше от центра.

— Таки добился своего? Она согласилась? — не мог поверить Фунес.

— Да! Да! Понимаешь, она сказала мне «да»!

Милагрос действительно пришла на площадь, как обещала. Попросила прощения за брата, за¬тем перешла к делу:

— Я согласна соединить свою жизнь с вашей, но при одном условии…

Готов выполнить любое ваше условие! — заверил ее Августо.

— Я не могу оставить своего братика. Хочу, чтобы он жил с нами, — пояснила Милагрос.

— Не скажу, что я этому рад, — признался Августо, — но, видимо, придется устраивать и твоего брата. Я ведь обещал сделать тебя счастливой. И прошу: не говори мне это холодное «вы».

— Хорошо, Августо. Я уже счастлива. И буду благодарна тебе всю жизнь.

— Мне нужна от тебя не благодарность, а любовь, — улыбнулся он. — Сейчас я живу в казарме… И, пока не найду для нас приличный дом, давай снимем комнату в каком-нибудь пансионе.

— Я на все согласна! После цирковой повозки любая комната покажется мне дворцом.

Растрогавшись, Милагрос заплакала, приведя в замешательство Августо.

— Я думал, ты обрадуешься… Ты несчастлива?

— Я буду счастлива, буду! — клятвенно заверила его Милагрос. — Когда мы пойдем с тобой к алтарю, то, прежде чем сказать «да», я помолюсь Господу, чтоб Он сделал нас обоих счастливыми.

Она осеклась, увидев, как переменился в лице Августо.

— Я что-то не так сказала? Говори! Ведь мы скоро станем мужем и женой, а потому должны быть откровенны друг с другом.

— Дело в том… — запинаясь, пустился в объяснение Августо, — в том, что я не говорил тебе о браке.

Милагрос смотрела на него недоуменно, и он продолжил:

— Вспомни, я никогда не предлагал тебе руку… Всегда был честен с тобой. Говорил только о нашем счастье, о том, что мы всю жизнь будем вместе… Но это не значит, что мы должны пожениться. Я не могу себе этого позволить. Не могу поставить под удар свою карьеру.

— Не пойму, как женитьба может помешать твоей карьере.

— Ну… Как тебе это объяснить? Я ведь пользуюсь уважением в определенных кругах…

— А женитьба на циркачке в тех кругах считается недопустимой! — дошло наконец до Милагрос.

— Не обижайся. Я люблю тебя! И дам тебе намного больше, чем кто-либо другой. Почему тебя так волнует пустяковая формальность?

— Формальность? — возмутилась Милагрос. — Это обыкновенная подлость! Ты думал, что я, подобно гулящей девке, буду делить с тобой постель только в благодарность за комнату в пансионе? Не за ту принял! Я презираю тебя!