Колин Маккалоу - Независимость мисс Мэри Беннет

Джейн, Мэри и Китти мирно беседовали в Розовой гостиной. Длилось это ровно до того мгновения, когда туда вихрем влетела Элизабет.

— Джейн, — сказала она гневно, — это все твоя идея, а потому не ссылайся на то, что твоя чувствительность и тонкость натуры извиняют твое неучастие! Китти, сними это легкомысленное подобие платья и надень что-нибудь, сшитое из матрасной ткани. Сию же минуту, ты меня слышишь? Мэри, поскольку ты ответственна за появление Детей Иисуса в Пемберли, обрати свои страхолюдные способности на благие цели!

Все три сестры смотрели на нее, разинув рты, вытаращив глаза.

— Я польщена, что меня считают страхолюдной, Лиззи, но я понятия не имею, что ты считаешь благими целями, — сказала Мэри. — Прошу, объясни, что произошло? Что-то ведь произошло?

— Дети Иисуса… Дети Сатаны, называет их Парментер, ведут себя хуже дикарей. Мои слуги в полной растерянности, и, если мы четверо не подадим добрый пример, мне придется искать десятки новых слуг, начиная с дворецкого, — ответила Элизабет сквозь зубы.

— Господи! — прохныкала Китти, бледнея. — У меня нет платьев из матрасной ткани, Лиззи.

— Джейн, если ты заплачешь, клянусь, я отшлепаю тебя и покрепче, чем Каролина Бингли шлепает твоего маленького миленького Артура, отвратительнейшего мальчишку! Встретьте меня у парадного входа в бальный зал через полчаса, одетые для войны.

— Нет, право, Лиззи скрылась в клубе дыма, — сказала Мэри, чуя вызов и подбодряясь. — Что же, девочки, без споров! Китти, если у тебя нет платья, за которое ты заплатила меньше двухсот гиней, советую тебе занять платье у какой-нибудь младшей горничной. Я бы дала тебе свое, но ты в нем будешь спотыкаться.

Джейн вскочила на ноги вне себя от ужаса.

— Мне хочется заплакать, но я боюсь! — простонала она.

— Отлично! — сказала Мэри с удовлетворением. — Китти, пошевеливайся!

Элизабет ждала их, нагруженная белыми накрахмаленными фартуками и четырьмя гибкими тростями. С кремневым лицом она раздала три трости, а одну оставила себе.

— Надеюсь, их будет достаточно только показать, — сказала она, вынимая большой ключ из кармана широкого фартука, который Китти в последний раз видела на миссис Торп, младшей экономке. — Наденьте, пожалуйста, фартуки. Сейчас явятся лакеи с совками, вениками, щетками, тряпками, ведрами мыльной воды и швабрами — по крайней мере им лучше явиться! Если верить Парментеру, стены внутри изукрашены всем, начиная от кушаний и кончая экскрементами. Мэри, в этой вылазке ваш командующий — я, понятно?

— Да, Лиззи, — сказала Мэри, безоговорочно подчинившаяся.

— Ну, так начнем. — Элизабет вставила ключ в замок, повернула его и открыла дверь.

Им в ноздри ударил четкий запах экскрементов, но прошло слишком мало времени, чтобы комья пищи успели протухнуть, не малое благо! Большое число чего-то вроде бурых свертков скользило и елозило на паркете, натертом до блеска для танцев. Ни единый из свертков не обратил внимания на вторжение женщин, что дало Элизабет время закрыть и запереть дверь, а затем вернуть ключ в карман.

По неизвестной ей причине Парментер поставил очень большой обеденный гонг у самой дверной арки. Фиц привез его из Китая, пленившись тонкой чеканкой бронзы, — только для того, чтобы обнаружить, что Парментер не пожелал расстаться со своим старым гонгом и «потерял» новый. Едва ее взгляд упал на гонг, Элизабет улыбнулась с искренней радостью и ударила тростью по его гравированной поверхности.

БУ-УУ-МММ! Когда отголоски этого громового удара замерли, наступившая тишина была идеальной. Каждый бурый сверток замер на половине скольжения.

Элизабет рассекла воздух тростью для порки, пугающе свистнувшей, и вышла на середину зала, старательно избегая наступить на что-либо подозрительное.

— Снимите свои халаты! — прогремела она.

Они поспешили скинуть одеяния, продемонстрировав, что отец Доминус не верил в нижнее белье. Или в мытье. Или в тряпки для подтирания задниц. Их коже следовало быть белее молока, но она была тускло-серой с зигзагами под мышками и в паху, где они потели, трудясь.

Другой ключ повернулся в замке, внутрь вошли десятеро лакеев с принадлежностями для отмывания пола и стен.

— Благодарю вас, — сказала Элизабет. — Поставьте их — я пригляжу за тем, что надо будет сделать тут. Герберт, будьте добры, соберите все жестяные лохани, какие имеются в Пемберли. Если их окажется недостаточно, займите в деревне. Удостоверьтесь, что прачечная сможет в нужное время обеспечить достаточно горячей воды, чтобы наполовину наполнить каждую. К ним мне потребуются парижское мыло, губки и мягкие щетки для мытья. — Она повернулась от Герберта с деревянной физиономией к равно ничего не выражающему Томасу. — Томас, пусть кто-то на быстрой повозке немедленно отправится в Манчестер и купит тридцать пар кальсон, панталон, рубашек и курточек по размеру подходящих для десятилетнего мальчика. А также двадцать пар штанишек, нижних юбочек, платьев и кофточек, по размеру подходящих для десятилетней девочки. Обувь может подождать. Я хочу, чтобы одежду доставили сюда вчера, будьте так любезны.

Как верно, подумала Элизабет, сохраняя лицо суровым, что люди, если их раздеть, чувствуют себя нестерпимо уязвимыми. Жуткие звереныши минуту назад теперь глина, готовая для лепки. Она вновь свистнула тростью.

— Теперь, мисс Мэри, мисс Китти и мисс Джейн покажут вам, как чистить и мыть пол. Мисс Мэри возьмет пятнадцать мальчиков, мисс Китти пятнадцать девочек, а мисс Джейн всех остальных. Леди, отсчитывать придется вам, так как дети считать не умеют. Я намерена наблюдать за всеми, но мне нужна помощница. Камилла, пожалуйста, подойди сюда. Быстрее!

Мэри без задержки отсчитала своих пятнадцать мальчиков, а Китти от облегчения, что унаследовала девочек, тоже не замешкалась; медлила лишь Джейн, пока не навлекла на себя угрожающий взгляд.

— Как ты называешь желтую воду, которая течет из твоего тела? — спросила Элизабет.

— «Писи», мисс… мисс…

— Мисс Лиззи. А как ты называешь коричневые колбаски, которые выходят из твоего тела?

— «Каки», мисс Лиззи.

— Благодарю тебя. — Элизабет выпрямилась. — Внимание! — рявкнула она так похоже на мисс Сэкбатт меритонских школьных дней, что ее сестры подпрыгнули и задрожали. — Камилла, подтолкни этот стульчик с дырой в сиденье вот сюда, пожалуйста.

— Ну, мне известно, — завопила она, — что отец Доминус никогда не позволил бы вам пикать и какать где попало в его пещерах! Так почему вы относитесь к этой красивой комнате с меньшим уважением? Называется он стульчак, а под дырой стоит ночной горшок для писей и каков. Теперь вы будете пользоваться моими стульчаками — и содержать их в полной чистоте! Если нет, я вытру вашими носами ваши писи и каки! А потом шесть раз хлестну этой тростью! Вы поняли?