Сьюзен Виггс - Именем королевы

– Неправда! – задохнулась Пиппа.

– Это те же слова, что сказала тебе цыганка.

– Почему ты решил, что это девиз де Лэйси? – спросила она уже немного окрепшим голосом.

– Такую же брошь я увидел на портрете леди де Лэйси. Портрет был написан двадцать пять лет тому назад. Только на броши были рубин и двенадцать жемчужин, как ты мне и рассказывала. – Он прервался, сделал шаг, но заставил себя остаться на месте и продолжил: – Графиня выяснила, что лорд и леди Вимберлийские потеряли дочь, своего первого ребенка, во время шторма на море. Они считали ее погибшей.

– Когда ты это узнал?

– В тот день, когда меня арестовали и посадили в Тауэр.

– Ты знал это столько времени? – Голос ее зазвенел от изумления. – Какого же дьявола ты мне ничего не сказал? – Она прижала руки к себе, чтобы скрыть, что они дрожат.

– Пиппа…

– Конечно, ты ничего мне не сказал, – продолжила она мертвенным голосом. – И о своей жене ты тоже не сказал. Не мог себе позволить. Я нужна была тебе, чтобы помочь бежать из лондонского Тауэра. И поэтому надо было удержать меня в безвольной рабской преданности.

Эти ее тихие слова поразили его с силой молнии. Айдан спокойно и безропотно принял удар, как раскаявшийся преступник безропотно переносит жар таврового клейма.

– Ты права, я заслужил эти слова. Но поверь. Я берег тебя. Хотел удостовериться, что ты не станешь жертвой пустых надежд. Хотел понять, примут ли де Лэйси тебя, не обвинят ли в обмане.

– Ведь после того, как помогла тебе бежать, я оказалась вне закона и не могла рассчитывать на возвращение в Англию.

– И это правда, – признался он.

– По твоей вине, между прочим.

– Ты права, Пиппа…

– Нет! – Она впервые кричала на него. – Не хочу больше извинений. Ты знал и ничего не сказал мне.

– Прости, любимая, я только хотел уберечь тебя от удара.

– Как странно. – Она горько улыбнулась. – Я никогда так не страдала, как после встречи с тобой. Признайся, почему ты вдруг решил рассказать мне об этом?

Было что-то символичное в том, что одновременно с этими ее словами солнце заволокли тучи, превратив утро в желто-серую мглу.

– Они хотят видеть тебя, – сказал он.

Он вынужден был признать, что Ларк и Оливер оказались добрыми и любящими родителями, совсем как их описала графиня.

– Они в Килларни, ждут встречи с тобой.

– Мои родители приехали за мной? – Она вздрогнула.

– Да, любимая.

– Они считали меня мертвой, а теперь хотят видеть. Посмотреть, достойна ли я их. Посмотреть, насколько голубая моя кровь.

Он сделал шаг вперед, чтобы успокоить ее, и положил руки ей на плечи. Она отскочила, застонав, как раненый зверь.

Его предчувствие оправдывалось. Оглашение правды разрушало ее любовь. Оставался один-единственный шаг, чтобы совсем порвать все связи с ней.

– Я считаю, что ты должна поехать к ним.

Пиппа вскинула голову и судорожно вдохнула воздух. Да, это был смертельный удар. Ножом в сердце. Ее любовь к нему умирала у него на глазах.

– Дорогая, – начал он свое объяснение. – Оливер де Лэйси привез огромную армию, способную насадить на клинки весь Керри. Я вынужден пойти на соглашение с ним.

– И я – одно из условий сделки?

– Он не так дерзок, чтобы ставить подобное условие. Но Пиппа, конечно, не хуже Айдана понимала, что это одно из высказанных Оливером де Лэйси вслух условий.

– Ты выполнишь мою просьбу? – спросила она холодно и едва слышно.

– Да, любовь моя.

Она вздрогнула от звука его ласкового голоса.

– Не мог бы ты уйти? И не попадаться мне сегодня на глаза?

Он еще некоторое время смотрел на нее. Она еще оставалась для него прежней, его любимой золотоволосой Пиппой, но что-то переменилось в ней. Погас внутренний огонь в ее глазах. Она выглядела опустошенной. Прекрасный корабль без команды и парусов.

– Прощай, любимая, – бросил он, повернулся и пошел прочь.

– Теперь-то я точно начинаю верить, что еще никто не умер от разбитого сердца.

В тот же день, спустя несколько часов, Пиппа отправилась в Иннисфален, искать утешения и мудрости у Ревелина.

Он протянул ей льняной платок, чтобы она вытерла слезы и высморкалась. Более дюжины таких платков уже валялись у ее ног в саду монастырской церкви.

– Почему ты так говоришь, дитя мое? – спросил Ревелин.

– Я несколько раз пыталась умереть от разбитого сердца, и каждый раз мне приходилось с этим жить.

– Это означает только, что тебе не суждено было тогда умереть, – объяснил священник. – Тебе было начертано выжить и продолжить свой земной путь.

Сильный порыв ветра сдул его капюшон, обнажив белоснежную тонзуру.

– Вы очень добры ко мне. – Пиппа выдавила из себя слабую улыбку. – Но я не имею права надеяться, что вы примете за меня решение. Полагаю, что и решать-то тут нечего. Я должна ехать к де Лэйси, – дрожащим голосом озвучила она мучившую ее мысль.

– Если верить слухам, то они не отвергнут тебя. Ее взгляд стал теплее, и новая волна слез нахлынула на нее.

– Я и не думала, что они не захотят меня видеть, поскольку они проделали такой далекий путь вместе с целой армией. Все дело в Айдане, который уже отказался от меня, – расстроенно объяснила Пиппа.

– Ты думаешь, детка?

– Он сделал все так, чтобы ни у одного из нас не осталось выбора.

– Выбор есть всегда, – возразил старый монах. – Выбор: верить или не верить. И только ты можешь сделать такой выбор.

После этих слов Ревелин ушел, оставив ее в саду под серым небом. В воздухе пахло грозой. Пиппа медленно, словно выверяя каждое движение, встала и направилась на скалистый берег Иннисфалена. Она забралась в легкую лодку, отвязала веревку и села, опустив весла.

Она не спешила грести, просто дрейфовала, погрузившись в раздумья. Ей некуда было спешить. Взгляд ее уперся в сумку со всем ее скарбом. Она носила ее при себе всегда, по всем дорогам, куда бы ни забрасывала ее жизнь. Резким движением она достала изуродованную брошь и прикрепила ее на своем плече.

Как часто она представляла себе день воссоединения. День, когда она встретится со своей семьей. Как сильно ее мечты отличались от действительности. Сердце ее надрывалось, и она тяжело вздохнула.

«Спокойно. Думай обо всем по порядку. Подумай сначала о Ричарде».

Семейные узы многое проясняли. Почему она чувствовала себя совершенно спокойно в окружении его слуг, почему она поняла предупреждение об опасности, сказанное по-русски, когда упал плафон, почему ей показался знакомым его дом на Темзе.

Неожиданно пришло прозрение. Она поняла, что женщина с рыжими волосами из ее туманных воспоминаний была ее крестной, императрицей Елизаветой.

А Ричард де Лэйси, красивейшее создание на свете, – ее братом.

Как жалко, что он из стана врагов… Но так ли это? Что произойдет, если она поедет к семье де Лэйси в Килларни и ее примут в стане англичан? Чем она окажется лучше остальных саксов, чужеземка, пришедшая захватить эту землю?