Линда Ховард - Против правил

Но для нее это была лишь картинка, а для Рула – реальные воспоминания и кошмары.

Надрывно вскрикнув, Кэт бросилась к Рулу и сжала так сильно, что ему пришлось бы постараться, чтобы снова отпихнуть ее. Однако Рул и не пытался: уютно пристроив Кэтрин в своих объятиях, он бережно притянул ее голову себе на грудь. Та тут же намокла, и Рул ласково оттер с глаз Кэт слезы.

– Малыш, не плачь из-за меня, – пробормотал он и крепко, почти грубо поцеловал. – От тебя мне нужно утешение, а не жалость.

– Что? – слабо всхлипывая, переспросила Кэтрин.

– Вот это.

Он поднял ее повыше, не переставая осыпать жаркими поцелуями, от которых кружилась голова и сбивалось дыхание. Кэт оплела его руками и ногами, испугавшись, что, если Рул ее отпустит, она просто упадет. Но упасть ей не дали. Напротив, Рул томительно медленно позволил ее соскользнуть по себе вниз, и она невольно ойкнула, почувствовав, что он вошел в нее.

– Хочу вот этого, – отрывисто повторил Рул, учащенно дыша. – Хочу забыться, потерявшись в твоем теле. Хочу, чтобы в постели, лежа подо мной, ты сходила с ума, правда, ты и так это делаешь, верно? Скажи мне, Кэт. Скажи, что сходишь по мне с ума.

Уткнувшись лицом ему в шею, она сгорала в огне желания, который разжигали движения его мощных бедер.

– Да, – простонала Кэтрин, заранее соглашаясь с любым его требованием.

Острое наслаждение, точно поток раскаленной лавы, накрыло обоих одновременно. Рул опустился вместе с Кэт на пол, но она даже не обратила внимания на жесткость или неудобство. Как только сладкая пульсация содрогавшейся мужской плоти прекратилась, Рул поднялся и перенес Кэт обратно в постель. И баюкал в колыбели своего тела, пока ее не сморил сон.

Когда Кэтрин проснулась, стояло уже солнечное утро. Она потянулась и только тут поняла, что не одна. Рул лежал рядом и наблюдал за ней; легкая улыбка смягчала обычно суровые черты. Кэт сонно улыбнулась ему в ответ. Он, ни слова не говоря, привлек ее к себе, обхватив рукой за талию, а затем снова занялся с ней любовью.

Много позже, когда страсть улеглась, Рул приподнял голову и бархатным с хрипотцой голосом предложил:

– Выходи за меня замуж.

В ошеломлении, Кэтрин могла лишь изумленно смотреть на него.

Грустная улыбка искривила мужественные точеные губы Рула, и он повторил:

– Выходи за меня. Чему ты так удивляешься? Я планировал это, еще когда тебе было… о, пятнадцать или около того. Фактически с того самого дня как ты заехала мне по лицу, за что и получила по своей смуглой маленькой попке.

Неожиданно испугавшись этого нового поворота в их отношениях, Кэтрин вывернулась из его рук и дрожаще произнесла:

– Я не в состоянии решить, оставаться мне тут или нет, а ты хочешь услышать, выйду ли я за тебя замуж. Как я могу тебе ответить?

– Легко, – успокоил ее Рул, укладывая рядом. – Не думай об этом и ни о чем не беспокойся. Просто согласись, и все. Мы можем по ночам отчаянно сражаться за каждую пядь земли до кровати, но, как только окажемся в ней, это будет стоить любого синяка или ссадины. И обещаю, что тебе никогда не придется засыпать в холодной постели.

Его слова потрясли Кэтрин до глубины души. О боже, она так хотела Рула! Но, несмотря на едва ли не наркотическую зависимость от его любовных ласк, понимала, что Рул не желает впускать ее в свою жизнь, исключая часть, касающуюся физической близости. Вчера она почти умоляла его довериться ей, а он ее оттолкнул.

Кэтрин содрогнулась.

– Нет! – отчаянно выпалила она, больше всего боясь не устоять перед искушением и, воспользовавшись советом Рула ни о чем не думать, просто согласиться выйти за него замуж, наплевав на все сомнения. Она нуждалась в нем так сильно, что ей было страшно, но Рул сказал, что давно хотел жениться на ней, о любви тут речи и не шло. Он все распланировал. И никогда не скрывал своей преданности ранчо. Рул им одержим, возможно, настолько, что готов жениться на собственнице, чтобы и дальше держать все в своих руках. Прошлой ночью ей лишь слегка приоткрылось то, что сделал с ним Вьетнам, но зато она наконец-то поняла, почему Рул так отчаянно цеплялся за «Угодья Донахью». Горячие слезы обожгли лицо, и Кэтрин почти выкрикнула:

– Не могу! У меня даже мысли путаются, когда ты рядом! Ты дал слово, что не тронешь меня, и не сдержал! Я возвращаюсь в Чикаго. Сегодня же. Мне больше не вынести такого давления!

Ни разу в жизни Кэт не чувствовала себя более несчастной, чем когда в наступившей тишине Рул поднялся и вышел из спальни. Она лежала не двигаясь, изредка вытирая непослушные слезы, которые все текли, несмотря на безнадежные усилия их сдержать. И тело, и разум терзала боль из-за невероятной потребности в этом невыносимом мужчине, которой Кэтрин не могла управлять и которую не понимала. Ей ведь хотелось, чтобы он оставил ее в покое? А теперь у нее такое ощущение, будто из души кусок выдрали. Кэтрин искусала все губы, предохраняя себя от того, чтобы крадучись не пройти по коридору и, пробравшись в комнату Рула, не скользнуть в его крепкие объятия. Следует уехать. Если останется, он воспользуется ее слабостью, привязывая к себе навсегда, и тогда она уж точно не узнает, что для него важнее: Кэтрин Донахью или ранчо.

Бесспорно, Рул испытывает к ней влечение. А почему нет? Пусть она не писаная красавица, но, где бы ни бывала, многие находили ее длинноногую грациозную фигуру и экзотическую внешность весьма привлекательными. Рул здоровый мужчина, с естественными желаниями, так почему бы ему не хотеть ее. Это она, занявшись самокопанием, обнаружила кучу сомнений, одно неприятнее другого.

А еще Кэтрин хорошо изучила Рула, причем очень полно: каждый изгиб тела и малейший нюанс голоса или выражения лица, – и с горечью сознавала, что в его внутренний мир ей хода нет. Рул из тех людей, кто, выжив в аду, выйдет из пламени, не потеряв себя, но лишенный каких бы то ни было иллюзий или грез, позволивших бы ему абстрагироваться от суровых испытаний, выпавших на его долю. Вернувшись «домой», Рул обнаружил, что дома-то и не существует, и вот тут эмоции дали сбой: он почувствовал себя утлым челном без руля и штурвала в бушующем океане окружающего общества. Поэтому рука помощи, протянутая Уордом Донахью, в буквальном смысле спасла ему жизнь, и с того момента он отдал всю свою преданность «Угодьям Донахью», где обрел приют и возможность заново, по кусочкам строить свою судьбу.

Да, она может выйти за него замуж, но никогда не узнает, что побудило его сделать предложение: любовь к ней или к ранчо, которое шло в комплекте. Возможно, Рул воспринимает брак как «комплексную сделку»? Впервые за все годы Кэтрин захотелось, чтобы «Угодья Донахью» ей не принадлежали. Да, отъезд не решит ее проблем, однако позволит трезво рассудить, стоит ли выходить за Рула и жить в некоем подобии спокойствия, примирившись с тем, что так и не познает его до конца. Рядом с Рулом ни о каком рациональном мышлении и речи не шло – он низводил ее здравомыслие до уровня основных инстинктов.