Анна Рейн - Холодная

— Миссис Кэмп, обед готов? — обратился барон к экономке.

— Да, милорд. Мы вас ждали, — почтительно ответила она.

Как странно было слышать почтительность и уважение в голосе слуг, обращавшихся к лорду Эшли. В ее лондонском доме интонации были совсем другими.

К сожалению, в этот момент они как раз входили в столовую, и Теодор принял хмурое выражение ее лица на счет помещения.

— Надеюсь, вы не возражаете поужинать, не переодевшись? — спросил он.

— Нет, не возражаю.

Она даже не задумалась об этом. Вообще-то, куда лучше было бы переодеться, прежде чем обедать. Но на самом деле не все ли равно? Особенно когда не хочется выглядеть в глазах мужа сварливой особой.

— Это малая столовая. Раньше ею пользовались редко. Я же, наоборот, пользовался до сих пор только ею, потому что главная столовая в очень плохом состоянии. Кроме того, зачем мне одному большой стол? — он мрачно усмехнулся. Эмма рассеянно скривила губы в ответ. — Если вы пожелаете, мадам, мы сможем открыть большую столовую, но я бы не хотел этого. Не люблю потолки, норовящие обрушиться мне на голову.

Стол был круглым, и это делало хозяйское место, которое занял Теодор менее значимым. Ее он усадил напротив себя, но расстояние между ними было небольшим, они могли свободно разговаривать. Обед оказался простым, но вполне приличным.

— Спасибо, было вкусно, — вежливо сказала Эмма, закончив обед. Теодор кивнул.

— Я рад, что вам понравилось. А теперь я покажу вам дом. Сожалею, что не имею возможности сразу отвести вам готовую комнату, — он подал ей руку и вывел из столовой. — Большинство комнат в этом дворце в ужасном состоянии. Я подумал, что будет лучше, если вы сами выберете, где будете жить.

Эмма кивнула в знак согласия. Они поднялись по широкой лестнице на второй этаж и направились в правое крыло, где располагались хозяйские апартаменты. В пустых коридорах царило гулкое холодное эхо.

Теодор усмехнулся, когда они подошли к первой двери. Эмма бросила на него вопросительный взгляд.

— Первые несколько комнат — детские спальни, игровые и классные комнаты. Полагаю, не имеет смысла осматривать их сейчас.

Напоминание о том, что их брак ненастоящий и никакой надежды на детей нет, больно укололо Эмму. Как странно… Она думала, что уже давно потеряла надежду иметь детей. Оказалось, с новым браком эти надежды вернулись.

— Да, не имеет смысла, — несколько сердито ответила она.

— Эти две комнаты свободны. Обычно в них жили какие-нибудь родственники, приезжавшие в гости.

Одна из комнат была ужасающе безвкусной: обита розовыми обоями, везде зеркала, рюшечки, потемневшие от времени и пыли, флакончики. Запах прежней обитательницы в комнате не сохранился, но его было легко представить: нечто сильное, удушающе сладкое.

— Последней здесь жила так называемая кузина моего отца, — Эмма с удивлением отметила, насколько невыразительным стал голос Теодора, когда он заговорил об этой особе. — Не знаю, по какой причине она отказалась от апартаментов баронессы, но крайне благодарен ей за это. Хотя, если честно, эта комната одна из немногих, которые хорошо сохранились и не продуваются всеми ветрами. Вероятно, будет нетрудно переделать ее, если понадобится. Слуги только принялись за уборку дома, и начали с первого этажа. Скоро они доберутся и сюда. По крайней мере, хоть выкинут весь этот… хлам.

Они перешли в следующую комнату.

— Здесь некоторое время жил мой дядя. Он увез нас во Францию сразу после смерти мамы.

Теодор окинул задумчивым взглядом пустую серую комнату, остановившись на выцветшем пейзаже над камином — единственном украшении.

— Не советую вам жить здесь. Угол у окна протекает, а по полу дует. Кроме того, я помню, что здесь всегда было холодно.

Он открыл очередную дверь и медленно, устало вздохнул.

— Это — спальня хозяина.

Эмма едва заметно скривила губы (что, впрочем, не укрылось от Теодора). Комната поражала своими огромными размерами. Когда-то она была роскошной, но теперь производила унылое впечатление. Огромная кровать, застланная серым одеялом. Пустые столбики без балдахина. Пустое место над камином. Чугунные подсвечники, с которых облетела позолота. Вытертый ковер перед кроватью. И никакой больше мебели.

Эмма подошла к окну и облегченно вздохнула. Картина за окном была бесподобна. Зеленые лужайки парка, цветущие деревья в саду и… цвет. Яркий, зеленый цвет кругом.

Отдохнув и набравшись духу, она снова вернулась мыслями в этот мрачный дом.

— Я здесь не живу, — сказал Теодор. — Эта спальня тоже продувается всеми ветрами. Пойдемте, мадам, покажу вам спальню баронессы. Хотя должен предупредить, что она практически не отличается от этой.

В молчании они прошли через две гардеробные в смежную спальню. Эмма подавленно огляделась. Та же самая серость. Только кровать поменьше и поизящнее. «Как красавица в гробу,» — подумала Эмма и передернула плечами от жутких ощущений. По сравнению с этим склепом розовая комната казалась просто райским садом.

— Последние четыре комнаты предназначались, видимо, для подросших детей. Ни я, ни… — Теодор замешкался, потом договорил с усилием, — ни мой брат не доросли до них.

— У вас есть брат? — Эмма решила, что будет логичным спросить его об этом, совсем забыв, что одно упоминание о брате она уже пропустила мимо ушей. Они осматривали очередную комнату, которой давно не пользовались.

— Есть. Джонас Хоупли, может слышали о таком? Полагаю, именно он устроил нам ловушку, — Теодор не удержался и предпринял еще одну попытку убедить ее в своей невиновности. — Попытайтесь вспомнить, может быть, он вертелся рядом с вами тем вечером и уговаривал что-нибудь выпить. Такой симпатичный молодой человек, похожий на меня, только пониже, постройнее и повеселее.

Теодор невесело усмехнулся.

— Все говорят, что мы с ним очень похожи.

Эмма отвернулась от него, чтобы не выдать, что она уже знает, что Теодор не виновен. И как теперь ответить ему? Если она вдруг скажет, что верит ему, он начнет сомневаться, с чего бы это. Придется признаться, что подслушала их разговор. А если высказать недоверие, то план помириться с мужем отодвинется еще дальше.

— Впрочем, оставим это, — сказал Теодор, когда она не ответила, и Эмма с сожалением поджала губы. Все равно получилось плохо.

— Я живу в этой комнате, — сообщил он, открывая следующую дверь. В леди Эшли мгновенно пробудился интерес. Комната не отличалась элегантностью, скорее, представляла собой образец холостяцкого жилья. На столе в беспорядке — книги, журналы, листы бумаги. На стуле висит какая-то одежда. Правда, прибрано — очевидно, до хозяйских комнат служанки все-таки добираются. Горел огонь в камине.