Анна Рейн - Темные желания

Его пальцы медленно поглаживали ее ладонь.

Джоанна кивнула, не в силах понять, в чем состоит его игра.

— Сегодня я должен надолго уехать, и, боюсь, встретиться с вами смогу только поздним вечером. Вы же можете проехаться по магазинам и выбрать себе что-нибудь поизящнее. Счета пусть присылают мне.

Это все, что он от нее хотел? Чтобы она выбрала что-нибудь поизящнее, чтобы ему было приятнее иметь с ней дело?

Джоанна кивнула.

Граф видел, что женщина растерянна и абсолютно ничего не поняла. Но сейчас, в присутствии третьего лица, он не мог больше ничего сказать. Он вновь поцеловал ей руку и удалился.

Джоанна растерянно глянула на лакея. Заметила, как тот облегченно перевел дух. Мужчина открыл глаза и на мгновение встретился с ней взглядом. Вздрогнул, испугавшись неизвестно чего, уставился в точку перед собой, вытянулся и превратился в обычного слугу, исполняющего свою работу и не способного слышать и говорить.

Леди покинула столовую. У нее был конкретный приказ графа одеться поизящнее, и она не собиралась его ослушаться в такой мелочи. Хотелось бы ей только точно знать, что именно граф желал видеть на ней. Было бы глупо вызвать его недовольство тем, что она неправильно одета. К сожалению, она еще слишком плохо знала вкусы своего любовника. Придется гадать… Придется опять положиться на память и на вкусы покойного мужа.

Но как она сможет прийти к портнихе и заказать нечто ТАКОЕ?.. Никак. Проще было войти в спальню покойного мужа, куда она не заходила со дня его похорон. Просто не могла себя заставить туда войти. В день похорон поскидала в эту комнату все вещи, что напоминали о ее семейном рабстве, и заперла ее.

Сечас же ей приходилось выбирать из-за приказа графа: расписывать все неприличности портнихе вслух или войти в эту комнату и прикоснуться вновь к тем вещам. Второй вариант был предпочтительнее хотя бы потому, что тогда ей не придется делить свой позор ни с кем посторонним.

Ее руки дрожали, когда она отпирала дверь. Ключ в замке ей удалось повернуть только со второй попытки. Очень, очень долго она стояла на пороге этой комнаты, лишенная воли и разума. Под конец семейной жизни ей удалось построить вокруг своей души некую стену, так что ей удавалось не реагировать на большинство бесчинств, вытворяемых Лэнгфордом. Но несколько месяцев свободной жизни, оказывается, основательно подточили эту стену. Она закрыла глаза и заставила себя переступить порог. Бежать, бежать, бежать… Беги пока можешь, подсказывало измученное сознание. Джоанна стиснула зубы и заставила себя открыть глаза.

— Его здесь нет. Он умер, — выдавила она едва слышно. Сглотнула и заставила себя говорить очень громко. — Тебя здесь больше нет. Я больше не в твоей власти. Ты умер. А я жива. И свободна.

Она помолчала.

— Я — свободная женщина.

Слова звучали как-то неубедительно, особенно в свете того, за чем она сюда пришла.

— Я обязательно буду свободной женщиной.

Вот, так уже лучше.

Она подошла к груде одежды, сваленной в беспорядке посреди комнаты. Джоанна надеялась только, что все эти эротические вещи не очень испортились, оставаясь несколько месяцев без надлежащего ухода. Возможно, нужна только легкая стирка и глажка. Иначе же ей все-таки придется пойти к портнихе.

С каким удовольствием она сменила всю эту развратную мерзость на скромные вдовьи одежды несколько месяцев назад!

Джоанна с огромным сожалением мысленно распрощалась с возможностью носить одежду, полностью скрывающую тело, и решительно достала первое платье из кучи. Она встряхнула его, пытаясь взглянуть на него глазами своего нового любовника.

Разобравшись с нарядами разной степени неприличности, Джоанна подошла к ящику, где ее бывший муж держал свои любимые игрушки. Ее буквально передернуло от отвращения при виде всех этих «инструментов». Но поскольку граф явно проявил склонность к связыванию, кое-что она все же решила взять, несмотря на обилие мерзких воспоминаний, связанных с этими вещами. Возможно, граф и сам обладал вещицами, подобными этим, но все-таки, неуверенная в том, что у нее хватит духу войти в эту комнату второй раз, Джоанна на всякий случай прихватила с собой кое-что из этих темных игрушек сейчас.

Готовясь к визиту любовника этим вечером, Джоанна решилась надеть кое-что из своих старых вещей: нечто вроде легкого платья, на первый взгляд вполне приличного. Единственное его отличие от обычных вещей заключалось в двух разрезах на юбке спереди и сзади. Каждый тянулся от пола до самого пояса, позволяя при желании беспрепятственно проникать под юбку. Ну и вырез на груди был чуть ниже приличного уровня. А если учесть, что под это платье не полагалось надевать корсет и сорочку, то грудь вообще просто просвечивала сквозь него.

Граф слегка прищурился, когда она вошла и остановилась на почтительном расстоянии от него. Молчание явно затягивалось, и Джоанна начала нервничать. Внешне это проявилось в чуть более глубоком дыхании.

— Откуда у тебя эта вещь? — спросил граф глубоким, низким, отстраненным голосом, напрочь лишенным эмоций.

— Осталась после моего первого брака.

Граф не очень понимал ту смесь эмоций, которая разбушевалась в нем при виде женщины в этом неприличном наряде. Одно он понимал точно: он не хотел видеть Джоанну в тех нарядах, что приходилось ей носить в первом браке, независимо от причины. Одной из возможных причин была банальная ревность. Другие были сложнее.

— Разденься, — приказал он. Джоанна разделась, как всегда, аккуратно положив свой наряд на стул.

— Ляг на кровать, на живот. Руки под голову.

Джоанна легла лицом к нему.

— Отвернись, — приказал он, чувствуя себя не в своей тарелке под ее сдержанным взглядом. Когда она выполнила приказ, он едва слышно вздохнул. Он и в самом начале вечера не чувствовал особого желания заниматься сегодня любовью. Если, конечно, то, что он делал с женщинами, можно было так назвать. Но теперь к этому равнодушию прибавилось явное отвращение.

Граф разглядывал ее изящные изгибы, и в его голове мелькали разные… возможности. Но ни одна из них не задерживалась дольше, чем на секунду, потому что стоило какой-то из них завладеть его вниманием, как им тут же овладевала непримиримая ненависть к себе и к покойному Лэнгфорду. Хотелось найти его и убить. Еще раз. И граф не столько занимался эротическим созерцанием, сколько разбором собственных чувств.

В такой полной неподвижности прошел почти час.

Наконец с долгим вздохом граф поднялся со своего места и подошел к Джоанне. Провел пальцем по одному из шрамов, искренне сожалея, что так грубо и болезненно испорчена совершенная красота спины женщины.