Дженни Браун - Запретная страсть

Лорд Лайтнинг улыбнулся. В его уме стал созревать другой план, и этот план он уже одобрял всецело. Мрачное настроение сразу куда-то исчезло. Иногда пренебрежение моральными правилами имело свои преимущества.

Элиза не утратила силы духа, задержалась в укромном уголке возле выхода из театра и напомнила себе, что нет никакой пользы в рыданиях. Если бы тетя Селестина узнала о ее слезах, она с презрением отвернулась бы от нее. Надо собраться и доказать себе, что она ничуть не слабее своей стойкой тетушки. Но эти ободряющие мысли, такие приятные всего несколько дней тому назад, теперь утратили прежнюю привлекательность. Ей некуда было податься, Элиза вообще не знала, куда ей идти.

Она достала потертый крошечный ридикюль и пересчитала его содержимое: четыре пенса и полпенни, все, как и было. Теперь бейлиф точно посадит oтца в тюрьму за долги, особенно после того, как городской суд конфисковал все ее жалкое имущество, какое отец не, успел проиграть в азартные игры. Как глупо она повела себя, когда доверилась отцу, который появился на ее горизонте сразу же после смерти тети, и даже согласилась поехать с ним в Лондон! К порогу ее сельского домика его привела вовсе не отеческая любовь к забытой дочери, а то небольшое наследство, которое тетя Селестина оставила любимой племяннице, обеспечив ее будущее. В двадцать девять лет ей следовало вести себя благоразумнее, а не радоваться появлению отца, как семилетняя дочурка, соскучившаяся по папочке. А ведь тетя не раз говорила ей, что нельзя доверять ее шалопаю отцу, и предупреждала: не стоит повторять ошибки, которые совершила ее доверчивая мать. Но сожалеть о содеянном было и поздно, и глупо, Элиза вытерла слезы и решительно расправила худенькие плечи.

Но едва она сделала шаг, как чья-то сильная рука схватила ее сзади за локоть и потащила в сторону красивой кареты, на стенке которой виднелся дворянский герб в виде креста. Элиза попыталась освободиться и даже закричать, как вдруг кто-то сдержанно прошептал ей на ухо:

— Не пытайтесь вырваться. Никто вас не обидит. Делайте, как я вам говорю.

Она сразу узнала этот голос. Он мог принадлежать лишь лорду Хартвуду, и никому другому.

Как только он подвел ее к карете, ливрейный слуга безмолвно распахнул дверцу, и лорд ловко подтолкнул Элизу внутрь. Затем Хартвуд быстро вскочил следом и сел на противоположной стороне. Дернув за шнурок, он дал знак кучеру ехать.

У Элизы взволнованно забилось сердце. Ее похитили! Как ни странно, она почти не испугалась, напротив, она с наслаждением вдыхала удивительные запахи, царившие в карете. Запах дорогой кожи, которой были обиты сиденья, смешивался с ароматом новых деревянных сидений и панелей. Вместо страха она испытывала странное облегчение. Все тревоги куда-то рассеялись. Какое блаженство: теперь она могла забыть на время о том, что ей некуда идти и не к кому обращаться за помощью, что в кошельке у нее всего четыре с половиной пенса! Неужели ее предсказания произвели на лорда Хартвуда такое сильное впечатление, что он решил задержать ее, для того чтобы расспросить поподробнее? Неужели после стольких мытарств она наконец обретет желанного покровителя, деньги которого позволят ей справиться с затруднениями?!

Но, присмотревшись повнимательнее, она тут же сообразила, насколько беспочвенны ее надежды. Насмешка блуждала по его лицу, она явно пряталась в уголках его губ и в складке на переносице. Он сверлил ее взглядом, и Элиза вдруг поняла, почему ему дали такое прозвище — лорд Лайтнинг. Его глаза буквально пронзали ее насквозь, они скользили то вниз, то вверх по ее телу, как будто раздевая ее. Мурашки побежали по всему телу Элизы, и она отпрянула от него подальше.

— Лорд Хартвуд… — произнесла она, умоляюще вытягивая перед собой руки, но он тут же прервал ее:

— Неужели ваши хитрости и уловки не научили вас держаться осторожнее с блондинами? Разве ваше предсказание будущего не предупредило вас о возможности некоторого короткого путешествия? Или вы спрашиваете совета у звезд только ради того, чтобы, обмануть, доверчивых простаков?

— Что вы имеете в виду?

— Вас не затруднит, если впредь вы будете обращаться ко мне «ваша милость»? — не без издевки напомнил Хартвуд и уже серьезнее добавил: — Вы должны все время помнить о моем титуле и с уважением относиться к нему. А как ваше имя, юная особа?

— Мисс Фаррел, ваша милость.

— Итак, мисс Фаррел, вы доставили мне очень много неприятностей своим, черт подери, неожиданным появлением в моей жизни. Но теперь, когда вы всецело в моей власти, уверяю вас, подобные фокусы у вас больше не пройдут. Не хотите ли спросить у звезд, какую участь я вам приготовил? Ваш учебник по астрологии ничего не говорит вам о том, как ускользнуть из моих рук?

Он говорил настолько возбужденно, что случайно выронил табакерку, но поднимать ее не стал.

— Ну да, конечно, вы не спрашивали у звезд о том, какая вас ждет судьба, — издевательски сказал он. — Вы же ловкая мошенница, ищущая легкий и непыльный заработок. Вероятно, вы буфетчица, хотя нет, уж очень вы складно говорите, скорее всего вы работали горничной у какой-нибудь леди. Но кем бы вы ни были, вы уже успели крепко мне насолить.

Последние слова вдруг разозлили Элизу. Какой он все-таки раздраженный и взвинченный! И как он посмел назвать ее горничной?! А ведь она была прямым потомком известного английского астролога!

— Никакая я не мошенница, — резко возразила она. — Астрологии меня обучала тетя Селестина, а ее наставлял в этом искусстве отец, который был правнуком великого Уильяма Лилли. Ваши оскорбления нелепы и смешны.

— Разумеется, — ядовито обронил Хартвуд. — Хотя мои оскорбления, возможно, и безосновательны, зато вы в моих руках и должны опасаться за свою честь.

С этими словами он небрежно погладил ее по бедру. Трепет пробежал по телу Элизы. До сих пор ни один мужчина не касался ее так бесцеремонно и нагло. Дернувшись, она еще дальше отодвинулась от него в угол. Он был совершенно невыносим. Надо было немедленно положить конец его поползновениям.

— Милорд, — бросила Элиза. — Я ведь читала романы мистера Ричардсона, по-видимому, вы путаете их содержание с реальной жизнью. Возможно, ваши заигрывания показались бы мне забавными, но после того, что произошло в театре, мне не до глупостей, я совершенно не в духе. Если вы имеете репутацию, как у Ловеласа, то я вам не Кларисса. Мне двадцать девять лет, я уже взрослая женщина, которая привыкла сама зарабатывать себе на жизнь, не прибегая к вашему участию. Кроме того, вы и так доставили мне немало неприятностей сегодня.

— Конечно, — ответил Хартвуд, и в его глазах вдруг заплясали веселые искорки, словно от удивления, — вы не Кларисса, но все равно должны помнить, что вы в моей власти.