Бронуин Уильямс Бронуин Уильямс - Покорение Гедеона

— Ты готова, дорогая?

При звуке низкого голоса Гедеона Прю сделала глубокий вдох и улыбнулась ему, не выдав и капли того смятения, которое мучило ее.

— Я готова, — твердо ответила она.

Они шагнули вперед и теперь стояли на самом краю крыльца, и солнце золотило головы обоих. Кружевная наколка невесты на Прю сидела чуть криво, потому что она схватила и пришпилила ее к голове в самую последнюю минуту перед тем, как спуститься вниз. Коротая вуаль, спускавшаяся с наколки, скрывала бледность, но ничто не могло скрыть дрожи рук, когда Гедеон сжал их в своих ладонях.

Гул ожидания пролетел над толпой. Даже дети, гонявшиеся за козой, запутавшейся в своей привязи, замолчали и повернулись к крыльцу, чтобы ничего не упустить.

И затем громко и ясно загудел голос Гедеона, и у Прю по всему телу забегали мурашки.

— Слушайте меня все! Перед Богом и людьми я хочу взять в жены эту женщину!

Прю перевела дыхание и расслабилась. Теперь все смотрели на нее.

— Перед Богом и людьми, — начала она, и голос ее постепенно набирал силу, — я хочу взять в мужья этого мужчину!

— Так тому и быть! — хором благословила брачующихся толпа. И затем понеслись крики одобрения. Гедеон отогнул вуаль и улыбнулся ей. И глаза у него были чистые и глубокие, как осеннее небо.

— Мадам, дело завершено, — проговорил он, целомудренно поцеловал ее в губы и отступил назад.

— Там много еды и выпивки, всех милости просим к столам! — прокричал Прайд и хлопнул своего нового брата по спине. Энни метнулась вперед, чтобы поцеловать воздух возле щеки Прю и украдкой рассмотреть Гедеона поближе, и только потом заспешила на помощь Лии, вместе с другими женщинами разносившей холодные закуски, на приготовление которых понадобилось три дня.

Прошли часы, прежде чем Прю улучила момент побыть наедине со своим молодым мужем. Казалось, будто Гедеон решил познакомиться с каждым свадебным гостем, начиная от самого старшего и кончая самым молодым. Маленьких мальчиков вроде бы в особенности тянуло к нему. И Прю почувствовала, как глубокая печаль окутала ее, когда она подумала, что он уже любил сына, которого потерял. Мысль о первой жене печалила ее куда меньше.

— Почему притихла моя нежная маленькая жена? — пробормотал ей в ухо Гедеон, беззвучно подошедший сзади. — Придумывает какую-то новую дьявольскую выходку?

Прю обернулась и растаяла от выражения нежности на его лице. Его влечет к ней, она знала, что влечет. И этого вполне достаточно, пока она не сможет подарить ему сына и не научит его снова любить.

— Может быть, я практикуюсь, чтобы стать мягкой и послушной женой, — ответила она.

Он откинул назад голову и расхохотался чуть не до слез.

— В тот день, когда ты станешь мягкой и послушной женщиной, я пойму, что у тебя лихорадка. А сейчас пойдем и выпьем вместе вина прежде чем улизнуть отсюда.

— Мы собираемся куда-то ехать? Проклятие, почему ты не сказал мне? Я бы посмотрела, какие собрать вещи, и позаботилась о бабушке. Куда мы едем? Какие понадобятся платья, попроще или красивые?

— Путь нам предстоит недолгий, — ответил он, все еще смеясь. — Лия сложила в мешок кое-какие твои вещички, и Крау, забравший их, сейчас уже на полпути к «Полли».

Гедеон позволил себе чуть погладить ее по щеке, сделав вид, будто поправляет ее свадебную наколку. Это все, что он мог сделать, чтобы удержаться и не расцеловать ее. Проклятие и еще раз проклятие правилам, которые запрещают мужчине на людях ласкать свою собственную жену! Он бы наплевал на все и положил бы ее прямо здесь под тенью дуба и любил бы ее нежное тело до тех пор, пока у нее не осталось бы дыхания, чтобы спорить. Но таким путем он вряд ли улучшил бы ее репутацию.

Гедеон провел жену мимо объемистой женщины, которая заняла нужную позицию, чтобы запастись яйцами, поданными на столы, потом наклонился, и его губы коснулись уха Прю:

— Там, куда мы едем, моя нежная, послушная Хэскелл, тебе не понадобится одежда, а мне не понадобится команда. Все, о чем я мечтаю, — это крепкий якорь, мягкая постель и желанная девчонка.

Широкая полоса кораллов тянулась до самого горизонта, разливая свой огненный отсвет на спокойную водную гладь. Темный силуэт шлюпа, покачивавшегося на якоре, резким контрастом ложился на воду. Его наклонившаяся под острым углом мачта терялась в гряде грозовых облаков, к этому времени спустившихся ниже. Но Прю не обращала внимания на эту картину, уставившись на свои сжатые руки.

— Похоже, еще до полуночи будет шторм, — заметил Гедеон под аккомпанемент громко поскрипывавших уключин.

— Наверно.

Слегка сдвинувшись от центра к корме, Гедеон непрестанно и равномерно работал веслами, и тяжелая лодка мягко скользила по зеркальной поверхности воды. Когда они подошли к шлюпу на расстояние броска камнем, он направился к подветренной стороне корабля.

С фалинем в руке он поднялся и был на борту раньше, чем Прю успела с тяжелыми вздохами подобрать юбки и встать. Он быстро спустил швартов и, перегнувшись, подал ей руку.

— Ты мог бы дать мне время снять свадебное платье и переодеться, — проворчала она, пытаясь балансировать на узком деревянном трапе, не запутавшись в широких шелковых юбках.

— Да, конечно.

Когда она добралась до палубы и встала рядом с ним, вдали загремел гром. Отпустив руку мужа, Прю одернула вырез платья и расправила юбки. Она уже давно избавилась от заколки с вуалью, которая никак не хотела сидеть на голове. Прю нахмурилась, поняв, что жесткий воротник, так гордо высившийся на плечах в начале торжества, сейчас устало поник. И она чувствовала, как увядает каждая клеточка ее тела. Предполагалось, что это будет самый счастливый день ее жизни. Так почему же она не танцует от радости?

— Ты устала, моя нежная?

Она окинула его взглядом. Если она и устала, то упрекать за это можно только его. Потому что Гедеон тянул время до тех пор, пока не очаровал каждую проклятую душу на острове, от старой леди Гейтскилл, у которой никогда и ни для кого не находилось доброго слова, до недавно родившегося младенца Бэрроузов, у которого резались зубы и который орал до тех пор, пока Гедеон не взял его на руки.

И проклятие, она очень просто могла бы возненавидеть эту его улыбку, когда изгибаются уголки рта, но не разжимаются губы. Если уж ему так хотелось улыбаться свадебным гостям, то, черт возьми, мог бы показывать зубы!

Ощущая на спине тепло мужской руки, Прю побрела к общему отсеку. Кто-то, наверно Крау, открыл его, чтобы разогнать духоту, которая накапливалась под палубами в течение долгого жаркого дня.

По крайней мере хоть этому можно порадоваться. Хорошо бы прогуляться по палубе в одной только сорочке и панталонах. Прю было жарко и скучно. Шелк, из которого сшито очаровательное свадебное платье, не самая практичная ткань для лета.